Страницы
Только она поставила кувшин с морсом на стол, как и звонок прозвенел. Выйдя в прихожую на звонок, Агния Львовна сначала сбросила с ног тапочки и надела свои новые зеленые туфли, а уж потом открыла дверь. Из-за двери на нее пахнуло густой смесью шампуня и какого-то пронзительного одеколона. На пороге стояли Гербалайф, Василь Иваныч и Иннокентий — все с прилизанными мокрыми волосами, в чистых футболках и… каждый с громадным букетом роз: у Гербалайфа розы были красные, у Василь Ваныча розовые, а у Иннокентия — белые. И каждый букет снизу был аккуратно завернут в газетку.
— Это мне?! — всплеснула руками Агния Львовна. — Боже мой, какие роскошные розы! Откуда такая прелесть?
— А это ребята из Таврического стибри… — начал было Гербалайф, но Иннокентий его одернул — то есть, просто дернул за подол футболки.
— Не надо увлекаться мелкими подробностями, друг Сергей, у цветов не бывает биографии! Примите, дорогая Агния Львовна!
— Только не уколитесь, — добавил Василь Ваныч. — Шипы у них — будь здоров! Специально такие, что ли, выводят?
— Ага, от воров, — хихикнул Гербалайф.
— Да вы проходите сначала, проходите, мои милые! — сказала растроганная Агния Львовна. — Разуваться не надо.
— Да отчего ж не надо? Мы и разуться можем, мы только что из баньки, носки сменили! — сказал Гербалайф.
— Да у меня тапок для всех не найдется, так что проходите уж прямо так!
Гости все-таки разулись, причем разулись они прямо на лестничной площадке, а уже потом вошли в дверь.
— Сема, вы можете свой рюкзак здесь оставить, под вешалкой.
— Рюкзак всегда со мной! — строго ответил Гербалайф.
— Ну, можете взять его в комнату. Хотя он и в прихожей будет в полной безопасности.
Гости прошли один за другим в комнату, и каждый, проходя мимо Агнии Львовны, вручил ей свой букет.
— Прошу прямо к столу, гости дорогие, и рассаживайтесь кому где понравится.
Дорогие гости чинно расселись за столом.
— Вы начинайте угощаться, а сейчас розы поставлю и присоединюсь к вам.
Агния Львовна нарочно долго возилась с розами, не желая смущать гостей — наверняка же явились голодные! Но когда она вошла в комнату, неся в обеих руках большую вазу с цветами, гости ее сидели все в тех же позах над пустыми закусочными тарелками и молчали.
— Ну что же вы не кушаете? — спросила она. — Вот закуски…
— Так ведь закуски… — начал было Гербалайф, но Иннокентий на него покосился, и тот умолк. И снова замер, сложив руки перед тарелкой.
— Может, вам сначала горячее подать? — догадалась Агния Львовна. — Ну, конечно! Я сейчас, я мигом!
Она пошла на кухню, слила воду с картошки, пересыпала ее в большую суповую миску и понесла в комнату.
— Ну, вот вам горячая картошечка! А вот грибочки к ней, а вот тут масло… Давайте вашу тарелку, Василь Ваныч, я поухаживаю за вами.
Она разложила по тарелкам горячую картошку. Но гости к ней не притронулись, а продолжали все также чинно и молча сидеть. Агния Львовна занервничала.
— Ой, вы тут посидите минутку, а я зайду к соседкам: может быть они уже пришли, так я их тоже приглашу…
Она выскочила за дверь и с минуту постояла в нерешительности на площадке. Да что это случилось с Гербалайфом и его товарищами? Сроду они так не стеснялись! Сидят, молчат и ничего не едят…
Она подошла к двери Варвары Симеоновны и позвонила. Варенька, к счастью, оказалась дома.
— Слушай, Варежка, я в полном недоумении! Пришли ко мне в гости Семен, Василь Ваныч и Иннокентий…
— Ты что, пригласила их на свой день рожденья?
— Ну да…
— А почему сейчас, а не вечером? А, понимаю! И что же?
— Нет-нет, вовсе я их не хотела приглашать отдельно, это просто так уж получилось. Но с ними что-то непонятное творится: они сидят за столом как истуканы и ничего, совсем ничего не едят! И молчат. Слушай, Варенька, может, они накурились марихуаны или еще чего-нибудь такое приняли?
— Они не наркоманы, Агния. Они обыкновенные пьяницы.
— Да нет, они не пьяные… Они только что из бани.
— Из бани! Ты не врешь?
— Не вру: у них волосы еще мокрые и шампунем от них за версту несет. И футболки на всех чистые, и даже носки…
— Ну и что?
— Ты бы пошла взглянуть на них, Варенька. Какие-то они странные. Мне что-то даже страшно стало, знаешь… Я сейчас еще Лику позову.
— Лики нет, она Титаника к ветеринару потащила. Ну, пойдем посмотрим, что там такое с твоими гостями.
Варвара тихонько вошла в прихожую и заглянула в комнату. Агния Львовна тоже взглянула из-за плеча. Гости сидели за столом все в тех же позах, а пред ними в тарелках стыла картошка.
— Привет, ребятки! — сказала Варвара Симеоновна. — Поздравить пришли соседку?
— Здравствуйте, Варвара Симеоновна! Здрасьте… Да, поздравить… — вразнобой ответили гости и тут же снова скромно опустили глаза.
Варвара Симеоновна молча повернулась и пошла за дверь, волоча за собой Агнию Львовну за руку. Та в растерянности семенила за нею.
— Ну, Варенька, что такое с ними, как ты полагаешь?
— Не с ними, а с тобой! Дура ты, Агния, вот чтоо! Сейчас все будет в порядке. Жди тут.
Варвара Симеоновна скрылась за дверью своей квартиры и через пол минуты вернулась с бутылкой в одной руке и штопором в другой.
— Ой! Так они ждали, что я им выпить дам?
— Ну, конечно! Они же на день рожденья пришли! Иди вперед и ставь рюмки.
— Так я поставила бокалы для морса…
— А вот бокалы лучше убери и поставь вместо них рюмки!
— Неудобно как-то…
— Смотри сама. Это твой день рожденья. Чтоб потом ко мне претензий не было!
Варвара Симеоновна протопала вперед, Агния Львовна — за ней. Она сразу же подошла к серванту, достала оттуда пять небольших рюмок и расставила их на столе.
— Ну, молодые люди, кто из вас умеет управляться со штопором? — бодро спросила Варвара Симеоновна.
— Обижаешь, соседка! Да мы и без штопора умеем! — весело воскликнул Гербалайф.
— Давайте я открою! — вскочил Василь Ваныч. — Убери руки, Гербалайф: я старше, у меня практика больше.
Иннокентий остался сидеть, но тоже весьма заметно оживился.
— Ты уж садись тоже с нами, — шепнула Агния Львовна подруге.
— Придется, — шепнула та в ответ.
Пока Василь Ваныч открывал бутылку, Иннокентий и Гербалайф бросились накладывать в тарелки грибы, салат и все закуски подряд и навалом.
— Давай, Варенька, я за тобой поухаживаю! — сказала повеселевшая и порозовевшая Агния Львовна.
— Ухаживай! — пробасила Варвара Симеоновна.
Василий Иванович открыл бутылку стал разливать вино: дамам он налил в маленькие рюмочки, а себе и друзьям — в бокалы для морса.
— Что я тебе говорила? — шепнула Варвара Симеоновна и подмигнула Агнии Львовне.
— А, да ладно! — ответила та. — Им так привычней.
— Им привычней из горла или из одного стакана на троих, — тоже шепотом ответила Варвара. — Сегодня у них праздник.
Иннокентий встал, элегантно держа бокал в поднятой на уровень плеча руке.
— Дорогая наша соседка, милейшая наша Агния Львовна! Мы вас уважаем больше всех других в этом доме… Гм… Ну и Варвару Симеоновну и отсутствующую по причине болезни уважаемого Титаника Лику Казимировну мы уважаем тоже. Мы ценим вашу всегдашнюю деликатность, вашу вежливость по отношению к нам, отщепенцам мира сего…
— Ах, ну что вы, Иннокентий! — воскликнула Агния Львовна. — Какие же вы отщепенцы?
— Агуня, не мешай человеку говорить! — одернула ее Варвара Симеоновна.
— А еще больше мы ценим вашу редкостную доброту, дорогая наша Агния Львовна. Многая вам, как говорится, лета и с днем рожденья!
— С днем рожденья! С днем рожденья! Поздравляем! Здоровья и долгих лет жизни! Многая лета! — Гости потянулись чокаться с хозяйкой, потом выпили и зазвенели, застучали вилками! Вмиг почти все тарелки с закусками опустели. Агния Львовна встала, пошла на кухню и принесла из холодильника еще рыбы, колбасы и ветчины.
— О! Подкрепление! — радостно закричал Гербалайф. — Ну, ребята, надо выручать хозяйку: закуси полно, а закусывать нечего! — И он, подмигнув Агнии Львовне, поднял с полу свой рюкзак и извлек из него бутылку водки. Агния Львовна растеряно глянула на Варвару Симеоновну: неожиданный пир грозил затянуться!
Он и затянулся. Через час гости сидели почти над пустыми тарелками и вели разговор о жизни.
— Я тут встретил хозяина нижнего этажа, он интересовался, не собирается ли кто-нибудь на втором этаже продавать квартиру? — рассказывал Гербалайф.
— Не собираемся! — отрезала Варвара Симеоновна. — Это наш дом и мы все собираемся жить в нем до самой смерти.
— Я так и сказал новому хозяину.
— Новому? Откуда он взялся?
— Старый ему продал две квартиры. Так этот новый хозяин теперь уже о третьей квартире ведет переговоры с семьей Козлаковой. Сама-то Козлакова в деревню уехала.
— А что собой представляет этот новый хозяин, Семен? — спросила Агния Львовна.
— У! Большая шишка! Он академик, профессор и вообще ученый с мировым именем. Он прямо так и представился.
— Ученый с мировым именем и занимается скупкой квартир? — удивилась Варвара Симеоновна.
— Так если деньги есть! — пожал плечами Гербалайф. — Не все же ученые нищие.
— Понятно…
Тут послышался звук открываемой двери, а затем со звонким лаем в комнату ворвался Титаник: он быстро обежал всех сидевших за столом и сунулся в ноги Агнии Львовне.
— Тоже поздравлять пришел, — растрогано сказал Василь Ваныч. — Псина — а понимает!
Вслед за Титаником появилась Лика Казимировна. Оглядев честную компанию, покосившись на бутылку водки, стоявшую в центре стола, она сказала:
— Агуня, а можно тебя на минуточку? У меня к тебе очень срочное дело! — повернулась и пошла на кухню.
Смущенная Агния Львовна двинулась за нею.
Гости слегка тревожно поглядели им вслед.
— Наливай, Семен, еще по одной! — успокаивающе сказала Варвара Симеоновна.
На кухне Агния Львовна сразу же попыталась объяснить подруге обстановку.
— Ты понимаешь, Лика, это вышло совсем нечаянно…
Но Лика Казимировна ее перебила:
— Агунюшка, я же ничего не спрашиваю! Разве ты не имеешь права справить свой день рожденья в той компании, какая тебе по душе?
Агния Львовна покраснела и опять открыла, было, рот, но Лика Казимировна ее снова перебила:
— Ни слова! Я ничуть не обижена. И вообще я к тебе по делу. Понимаешь, доктор выписал нам с Танечкой рецепт на собачий мезим — ну, это такой препарат для улучшения пищеварения…
— Я знаю, что такое мезим, Лика, сама его принимала…
— Ах да, верно! В позапрошлом году, я теперь вспомнила. Мне стоит только напомнить — и я все что хочешь вспомню! Ну так вот, поехала я в ветеринарную аптеку на Римского-Корсакова, показала там рецепт. Мезим у них есть, но стоит он почти тысячу рублей. А у меня только пятьсот рублей!
— Лика, но мезим стоит всего двадцать рублей! — сказала Агния Львовна.
— Стоил в позапрошлом году, — поправила ее Лика. — К тому же, это был мезим для человеков, а не для собак. Собачий стоит около тысячи рублей.
«Ничего себе собачья жизнь!» — подумала Агния Львовна.
В этот момент из комнаты донеслось недружное пение, ведомое голосом Варвары Симеоновны: «Степь да степь круго-о-ом!...»
— Что водка-то с людьми делает! — заметила Лика Казимировна. — Так ты можешь одолжить мне деньги на лекарство?
— Лика, а нельзя купить для Титаника человеческий мезим? Это же будет раз в пятьдесят дешевле! — робко предложила Агния Львовна.
Но Лика так на нее посмотрела, что Агния Львовна тут же поправилась:
— Конечно, Лика, я дам тебе пятьсот рублей — о чем разговор?
— Спасибо, я была уверена, что ты нам с Танечкой не откажешь. Да вот еще что! Я оставлю с тобой Титаника, можно?
— Ну, конечно, дорогая! — Агния Львовна достала из стоявшей возле стола сумки на колесиках свой кошелек, извлекла из него последние пятьсот рублей и протянула их Лике.
— Спасибо, с пенсии отдам. Ну, так я поехала. Следи за Танечкой. Смотри, чтобы ему со стола ничего не давали, а то у него будет несварение!
Агния Львовна вернулась в комнату. Компания уже почти допила водку и сейчас увлеченно допевала песню. Титаник стоял возле стула Василь Ваныча и доедал холодец прямо с блюда.
Песню допели и стали прощаться.
— Ну, спасибо тебе, Агния Львовна, — сердечно сказал Василь Ваныч, — давно я не гулял в такой компании и за таким столом! Человеком себя почувствовал!
Иннокентий подошел к Агнии Львовне протянул обе руки, а когда та протянула ему свою руку для прощального рукопожатия, он взял ее, наклонился и поцеловал.
— Пошли, мы, Агния Львовна! — объявил Гербалайф. — Если что понадобиться — ты нас только позови! Мы тебе… Мы за тебя… — Тут в его голосе зазвенели слезы, причем, как показалось Агнии Львовне, вовсе не пьяные слезы. — В общем, все для тебя сделаем!
— Очень тронута, Сема, — сказала Агния Львовна. — Спасибо вам, дорогие, что нашли время поздравить меня, старуху. Я тоже никогда не забуду этот мой день рожденья!
Варвара сидела молча и никому ничего не сказала. С нею впопыхах почему-то забыли попрощаться.
Агния Львовна проводила гостей и вернулась в комнату. И только тут Варвару Симеоновну прорвало. Она хохотала, наверное, минут пятнадцать. Агния Львовна поглядела, поглядела на нее, сначала хихикнула, а оптом тоже зашлась смехом.
— Ну что, хозяюшка, подмели гости твой стол? Теперь что будем делать?
— А что мы должны делать?
— Ну, я пойду опять картошку чистить, а тебе, по всей видимости, надо опять топать в своих зеленых туфельках на рынок, пока он не закрылся да снова покупать угощенье — скоро же твои дети появятся!
— Варенька, картошка у меня кончилась, чистить нечего. Хуже того, что и деньги тоже кончились. Подчистую!
— А деньги летят, наши деньги как птицы летят!... — запела подвыпившая Варвара Симеоновна, но тут же оборвала себя. — Постой, Агуня! Так у тебя что, и к столу ничего не осталось? А как же твои НАСТОЯЩИЕ гости?
— Сейчас проведу ревизию, но, по-моему, ничего, кроме половинки холодца.
Она пошла на кухню к холодильнику. Титаник вскочил и побежал за нею. Опережая ее, он сунулся к холодильнику и поскреб его лапой.
— Ты что, знаешь, где у меня стоит холодец? Ну, конечно, я же его второй раз при тебе доставала. Так холодец тебе понравился?
Титаник тявкнул, выразительно на нее глядя.
— Ну, конечно, холодец из телячьих ножек — это тебе не морковка в йогурте!
Агния Львовна открыла дверцу холодильника, глянула на стоявшее в нем одинокое блюдо с половиной холодца. Титаник втянул носом, выпустил длинную слюну и восторженно взвизгнул, виляя коротким хвостом
Агния Львовна решительно вынула холодец и поставила его перед Титаником.
— Ешь, собака! Лопай! Жри! Но если у тебя после этого заболит живот, не жалуйся на меня твоей хозяйке!
Титаник упоенно зачавкал.
Она вернулась в комнату.
— Знаешь, Варенька, остается один единственный выход. Ты мне сейчас поможешь все убрать, чтобы никаких следов от этого нашего пира нигде не осталось. Посуду надо всю перемыть, а мусор вынести, чтобы ни одной обертки, ни одного пакета из-под закусок нигде не валялось.
— А потом что?
— А потом я лягу в постель и больше уже не встану.
— Это как понять?
— Болеть буду! Может старушка в семьдесят пять лет приболеть? Гости придут, поздравят меня, посидят немного и уйдут.
— Смотри, чтоб они тебе скорую не вызвали!
— Не вызовут. Я скажу, что у меня радикулит разыгрался.
— Родных детей и внучек обманывать нехорошо!
— А у меня и вправду спина уже побаливает и совсем разболится, когда я все тут закончу убирать!
— Ну разве что так…
И они вдвоем принялись за уборку в квартире.
— Тут еще полбутылки кагора осталось! Оставить ее на столе? — спросила Варвара.
— Боже упаси! Что обо мне дети подумают? Спрячь в буфет на кухне да засунь подальше.
— Как скажешь.
Через час уборка была закончена, и комната приобрела привычный и будничный вид: только громадный букет роз остался стоять посреди голого, накрытого свежей скатертью стола.
— Ложись давай! Нечего тут расхаживать, обнимая себя за поясницу! — скомандовала Варвара. — Таньку я забираю с собой. У-у, наел пузень! Отожрался, отвел душу!
— Тебя бы месяц держать на одной морковке… Ты смотри, Лике не проболтайся, что он тут холодцом объедался!
— Да уж сегодня не скажу, не бойся. Я его сейчас еще и погулять выведу — авось он немного похудеет! Лика жаловалась, что у него три дня стула не было. Стула! Какой у собаки может быть стул с морковно-йогуртовой диеты? Тьфу! Но если с Танькой все обойдется, я Лике обязательно скажу, чтобы перестала дурью маяться и здоровую собаку на кроличьем корме держать! Вон он какой довольный, давно я у него такого счастливого выражения лица на морде не наблюдала.
— Ой, а ведь правда! Полностью счастливая собака, а не воплощенная укоризна человечеству!
Варвара с Титаником ушли, а Агния Львовна обмотала спину пуховым платком и улеглась в постель — читать «Иоанна Дамаскина». Книга ей с первых же страниц так понравилась, что она и о гостях забыла, зачиталась.
Первой появилась младшая внучка Наталья, Наташка. Когда Агния Львовна открыла дверь на ее звонок, Наталья сразу же протянула ей красную розу на длинном стебле:
— Бабушка, Булочка моя любимая, поздравляю тебя! Ой, а что это с тобой? На тебе лица нет! Опять поясница, да, Булочка? — В детстве Наташа слышала, как старшая сестра Катя звала бабушку «бабулечкой», но у нее так не выговаривалось, а получалось — «булочка». Ну, так и осталась для нее бабушка Булочкой.
— Поясница.
— Ты ведь лежала, да, Булочка?
— Лежала.
— Ну, так ты ложись обратно в постель!
Они прошли в комнату. В руках у Наталь была еще большая коробка с тортом. Агния Львовна сразу же подумала, что все не так плохо — можно будет угостить всех чаем с тортом. Ай да молодец Наташка! Может быть, можно будет и с кровати встать?
— Ой, какие у тебя розы, Булочка! Класс! Соседки подарили?
— Нет, не соседки, а соседи — молодые люди с нашего двора.
— Какая ты у нас бабулечка красотулечка, молодые люди тебе в день рожденья тысячерублевые букеты дарят! Да нет, тут не на одну тысячу роз… А запах какой! Булочка, а ты мне дашь несколько розочек, когда я домой пойду? Я у себя в комнате поставлю.
— Конечно, милая! Забери хоть все.
— Да нет, все забрать мне совесть не велит. А вот половину возьму, если тебе не жалко!
— Разве мне может быть что-нибудь жалко для моей любимой младшей внученьки?
— Булочка, а я у тебя правду самая любимая внучка?
— Да, ты у меня самая любимая младшая внучка. А Катенька — моя самая любимая старшая внучка.
— Ну, так неинтересно!
Впрочем, это была очень старая их игра, и Наталья не стала увлекаться.
— Да ладно, это я так, Булочка! Я же знаю, что ты нас любишь одинаково, но только по-разному: Катерину — за то, что она умная и послушная, а меня — за то что я глупая и озорная. Так?
— Ну, примерно так!
— Дай-ка я тебя еще разочек поцелую! — Наташка привалилась к Агнии Львовне и принялась обцеловывать ее лицо, приговаривая: — Булочка моя мяконькая, сладенькая кругленькая, сдобненькая и с изюмчиком! У-у, какая симпатичная изюминка! Ты у нас приятная во всех отношениях старушка с изюминкой! — «Изюминкой» Наташка называла круглую родинку на щеке бабушки, в которой на взгляд самой Агнии Львовны ровным счетом ничего симпатичного не было, да еще и волоски из нее торчали.