Плутал по городу измученный молчун —
Душа не знавшая ни славы, ни обиды.
Седой изгой среди жильцов хромых лачуг
Он жил объедками от трапез голубиных.
За три версты косых минующий кабак
На чём-то нам совсем неведомом зациклен
Он был из тех, кто просит света вместо благ,
И вместо лайковых перчаток носит цыпки.
Он был убит в проулке парковых аллей
Одной случайной, беспробудно пьяной стаей.
Уж в смак секли в процессе споря: кто больней.
Не то, что зло… Не зло — скорее потешаясь.
И было б лучше, если б сшибли наповал.
Да… Но не вышло. Оборванец нищий робко
Мычал прощения и крепко зажимал
В руке медяшку на разорванной верёвке.
Невероятный ребус поколенью next —
Как эпитафия на камне придорожном
Затёртый временем и еле видный текст:
«Он громче всех вокруг звучал о Царстве Божьем».