Утром Николай проснулся раньше обычного. На часах было шесть.
Да... Это произошло. Он видел, видел весь свой сон снова. Но все было по-другому. Все кончилось. Николай знал это. Этот сон не повторится больше никогда.
После работы он побежал к Лизе.
— Лиза, вы знаете, что со мною вчера произошло? Вернее, не вчера, а сегодня. Сегодня ночью. Мне снова снился мой сон. Но у меня хватило мужества. Я заставил себя прочитать записку, которую мне протянула Ирина, до конца. Там было написано: "В моей смерти прошу винить только меня."
И когда я прочел записку до конца, все изменилось. Самолета больше не было. Ирины тоже.
Я был один на большой солнечной поляне. Пошел дождь и смыл с листа бумаги, что был у меня в руках, все слова. Это был удивительно теплый и тихий дождь. Он стекал по моему лицу, и его прикосновения были так нежны. И еще. На этой поляне была странная трава. Очень сочная зелень, какая-то неземная. Она была словно живая и качалась волнами. У меня появилось нелепое желание найти гребешок, чтобы причесать эту траву. Траву я не приминал. Я парил над нею. Лиза! Я летал во сне. И еще. Там бы свет. Он шел ниоткуда. Но был везде. И это было так прекрасно, как в детстве! Лиза, вы понимаете? Все кончено. Я не виновен в ее смерти. Вы плачете, Лиза? Почему же вы плачете?
— Я рада за вас. Слава Богу!
— Знаете что, Лиза. Я сейчас сбегаю в кондитерскую и принесу большущий торт. Зовите свою Петровну. Мы закатим такой пир!
Лиза что-то кричала Николаю о неразумной трате денег, но он уже не слышал ее. Он летел вниз по лестнице, перескакивая через несколько ступенек. Через двадцать минут он стоял перед Лизой с букетом алых роз, тортом " Чайная роза" и бутылкой шампанского подмышкой.
— Вот, Лиза, это вам.
— Мне? Что это? Розы?
Лиза приняла букет робко, как младенца. Прижала к груди. И, ничего более не говоря, ушла к окну. Она встала спиной, и Николай не смел ее более тревожить. Что-то он сделал не так. Он не понимал что. Но чувствовал, что виноват. Петровна хлопотала у стола. Принесла фужеры. Разрезала торт. И вопросительно смотрела на гостя. Потом подошла к Лизе:
— Лизонька, что ж ты цветы так мнешь? Давай-ка мы их в вазочку. Они и неделю простоят. А запах-то какой.
Сели за стол. Николай открыл шампанское. Лиза едва пригубила из фужера. Разговор не клеился. Николай чувствовал себя неловко. Вскоре распрощался.
А Лиза? Одному Богу ведомо, что творилось в этой светлой душе. С какой лавиной чувств пришлось столкнуться бедной девушке.
Ей никто, ей никто никогда не дарил цветы.