Добавить комментарий

Я отвечаю. Ну, во-первых, спасибо Вам. И за это, и за "Елевферию". Кстати, вот ведь тоже - тут мемуар, правда чистейшей воды (человека этого я знала 10 лет). И все же - я создала легендарный образ. Когда эта  статья вышла у нас, ее обсуждали. У м. Елевферии были и враги: ее считали излишне строгой, чуть не ханжой (вот уж чем она не была!). Человек "глазами врага" увидел бы ее иначе. А про "туннель" - ужо пошлю Вам почитать сказочку (не для помещения здесь). О человеке, на миг поверившем в то, что зло может быть добрым... Духовный распад изображать умею. Что до "Колыбельной" - старушка не пела. Прочее реально все. И эти танцы, и время моей работы там. Но, повторюсь, если бы я просто описала ее смерть... Жаль, не помню автора... Книга была издана в Питере (видимо, самиздатом) в начале 90-х и называлась "Земли оставленной бедность". Авторесса (видимо, ныне покойная), пишет рассказ: до революции некоей женщине-аристократке, посетившей буддийский храм, там монах дал три благовонные палочки и велел сберечь. А она их потом выбросила. В итоге страшной смертью погибли три ее сына (подробности приведены: кого расстреляли, кто утонул). Потом умерла страшной смертью она сама, в ссылке, в Казахстане, в сенях чужого дома. Страшно. И мораль есть. Но для меня (хотя меня иные единоверцы чуть не в готы записывают) здесь неприемлемо отсуствие надежды. Если герой умирает, пусть это будет "не зря". Ну вот, как раз пример тому - смерти в "Нуменорском враче" - неравный бой человека с духом зла; или в "Доме на песке" - смерть Мары Лейбман (она не показана) страшна потому, что человек прожил жизнь зря, сгубив всех и вся за лжеидею. В Бога я верю, а потому верю и в победу над адом и смертью. Коллегам по патотворчеству я могу сказать: она не пела. Но я заставила ее петь о Боге. Бог, вера - это и надежда. Без которой нет смысла ни жить, ни писать. Е.