Я помню. Город спит на огромной рыбе.
Когда-то ее потеряла при шторме Кама.
И берег приют дал каменной глыбе
С глазами рыбьими
и ртом ненасытным хама.
Мы ходим по ней, испытывая сердцебиенье
Трамвая последнего, что двигается на сушу,
Где братья и сестры наполнены рыбьим презреньем
К душе человеческой, имеющей форму груши
Куда при желании воздух добавить можно
Или закрыть совсем доступ кислорода,
Тогда мы начнем дышать жабрами, осторожно
Глотками мелкими пить и ценить свободу…
Но, если рыбе, вдруг, не понравятся наши планы?
Захочет сбросить с хребта окаянный город!
Ведь наши шаги – на ней оставляют раны
И мы иногда кожей чувствуем рыбий холод,
Особенно, в праздники, если народ успешный
На рыбьих чешуйках раскладывает припасы.
И кто-то вдруг осознает, слепой и грешный
Что рыбе тоже пора попробовать мяса.
Не, нужно, не нужно, не нужно тревожить рыбу.
Лежи и не двигайся. Спасибо тебе. Спасибо!