Дело делай, а Бога не забывай
А послушайте же, детки, бабку Марью, рассказчицу. Жила в чащобе на лесниковом подворье Дарьюшка, сиротка. Доброй Даша росла. Любила под зиму сено лосям да кабанам в кормушки закладывать. Сама влезет на елку и любуется, как зверье лесное кормится. А сколько зверенышей больных да подбитых выходила – и не сосчитать. Дед Лексей хвалил ее: «Блажен, ибо скота милует…» В школу приходскую Даша урывками бегала, да от ребят не отставала – прилежная, слышь, была да умненькая. Одно плохо, в церковь редко Дарья захаживала. Священник, отец Василий, укорил ее раз: «Ты, Дарьюшка, добрая девочка и смышленая - что ж ты Бога-то забываешь! На молодых ногах тебе добежать на село – не то что деду Алексею… Православный христианин в храм Божий не только на Пасху да на Рождество появляется.» А Дарьюшке все недосуг – то с дедом на новых делянках лес сажает – сосенки молодые да елочки в грядах, то егеря понаедут – корми их всех!
Вот на Рождество дед Лексей сам ее посылает: «Сходи, сходи в церковь! Я-то не могу – нога, как бревно, опухла, раньше недели не отойдет…» Дарья не хочет от деда хворого уходить, а он стоит на своем: сходи да сходи! Встала девочка затемно – и на лыжах бегом через лес, чтобы к заутрене успеть. По дороге увидала: стая белок на лиственнице – и уж так играют, так резвятся – и кувырком, и вниз головой… Забыла обо всем Даша. Загляделась… Смотрит – уж светать стало! – Ах, Господи, не поспею! – Бросилась со всех ног – и лыжу сломала о корягу под снегом. Хороши были лыжи охотничьи, мехом подбитые; широкие, не провалишься! В любую погоду носят! Как успеть-то без них в лесу непроходимом… Заплакала она и кое-как поковыляла по сугробам до первого пенечка: лыжу отвязать. А на дубу синицы стайкой сели – и крестом! – хочешь – верь, хочешь – не верь! Идет дальше – зверь какой, что ли, ветки еловые обломал. Лежат на снегу – и крестом! «Это укор мне – думает девочка – забывать стала Бога-то!» Тут шорох раздался. – Глядит Даша – волки стаей! Дарьюшка-лесовичка не робкая была. С плеча двустволку дедову рвет – а волки и не пугаются, и не разбегаются! Подходят тихо, а глаза в сумерках так и полыхают… Даша на дерево – а лыжа мешает – стала отвязывать, а звери уж близко, зубы показывать стали! Тут крякнул древний дуб и повалился с треском да громом прямо в волчью стаю. Шарахнулись звери с визгом – и прочь! Даша, ни жива, ни мертва, поднимает головку в ушанке меховой – в небе над ней в сиянии, в тумане золотом Богородица со младенцем! Ахнула Дарьюшка, сердце зашлось – а вверху только облачко - утреннее, алое - тает… Стиснула зубы Даша: «Жива не буду, а уж не остановлюсь, до церкви дойду – хоть и опоздала давно…» Вышла наконец к околице. Идет твердой дорогой. Шатается, ноги не держат… Подходит и не верит – народ только-только к храму подходит. Глядит Дашенька – а сумерки чуть-чуть только светлеть стали. Не опоздала она ни на минуточку! «Так солнышко же вставало…» - подивилась Даша и поняла вдруг: «Было мне видение, было и наставление. Дело делай – а Бога не забывай!»
Серебряные ключики
Ох, детки милые – вы глядите, как славно стало. Весна идет – коромыселко несет. В одном ведре – дождей - огород полей, в другом – солнышка полно ведрышко, а заместо коромысла – радуга повисла! Ну, вы знаете, бабка Марья без присказки не ходит. А вот и сказочка моя. Жила в стары годы девочка Наташа. Деревенька ее стояла на речке Теше. Малые дети, почитай, из реки и не вылезали. Добрая речка ключами ледяными ныряльщиков не пугала, течение у Теши даже на стремнине не скорое, не кружалое, а воронок, черных омутов отродясь никто не видывал. А еще - до самых холодов Теша оставалась теплой.
Наташа тоже речку любила, да плескаться целый день ей недосуг было – чай, не маленькая уже: двенадцать годочков сравнялось. А про себя думала – Теша сама, наверно, девочка, вот и любит с детьми водиться…
Раз выдалась зима долгая, сердитая. Уж март на дворе, солнце запоглядывать по стенам начало, а на дворе не тает ничегошеньки. Священник из соседнего села, отец Николай, молебен о даровании тепла служил. Ждут- пождут весны… И Теша, как в синем стекле замерла.
Наташа сидит в избе с бабушкой, рушник к Пасхе вышивает, а сама смотрит, как солнышко, будто столбы желтые по стенке наставляет.
- Вот, гляди, Наташенька, - бабушка молвит, как до ходиков солнышко дойдет – тут и светлое Христово воскресенье жди… А тепло вернется, когда речки да ручьи отомкнут, неужто потерялись они – ключики серебряные?
- Кто, кто, бабушка, ключики потерял? – Наташа так и вскинулась.
- Ходит по весне святой человек Георгий, ключиками звенит, отмыкает воду речную да снеговую… А как все отопрет - положит ключи на сыру землю. И встанут там цветы-ключики.
- Бабушка, я цветы-ключики знаю! Весенние они! По овражкам растут.
На том разговор и кончился. А у Наташи одна думка: как бы ключики сыскать.
Шла она вскоре в церковь и с берега на речку глянула А сквозь синий лед… на нее тоже глядит кто-то! Испугалась Наташенька, да любопытство сильней оказалось. Перекрестилась она и склонилась пониже, видит... стоит подо льдом девочка. Волосы длинные распущены, только повязочка синяя на лбу. На шее у нее бусы синие, платье серебром переливается, а глазки, как синие тучки грозовые – то горят, то хмурятся. Стоит и сквозь лед смотрит, слезы вытирает – и сердится, и печалится.
Кто ты? – Наташа изумилась. – Как ты туда попала?
- А ты меня знаешь – я Теша. И я тебя знаю, Наташенька, ты как через мосток идешь, со мной всегда говоришь, Тешенькой зовешь.
Тут поняла Наташа, что с речкой говорит. – Не плачь, Тешенька, скоро отопрут серебряные ключики все воды: снеговые и речные.
Вздохнула Теша, буйные волосыньки назад откинула: «Не дождусь уже - на волю хочу! Хочу с детишками играть, огороды поить, на желтый бережок плескаться… Тошно мне!»
Наташа на то молвила: «Недолго ждать осталось. Солнышко в избе по стенам желтыми столбами встало. Весна пришла. Только ключики серебряные найти – и все!»
- А ты откуда про ключи серебряные знаешь? Ведь это тайна великая.
- Моя бабушка все про лес да речку знает, - улыбнулась Наташа, - Ну, с Богом! Жди добрых вестей, Теша.
Через день идет Наташа через лес от крестной – яиц к Пасхе ей носила – и видит на пригорке в снегу как взблеснуло что-то на ярком солнышке. Льдинка? Подошла девочка и видит лежит связка ключей. Под ними снег протаял весь и цветы вылезли – на стебельке высоком, как ключей связочка. А внизу листьев розетка. Цветы-ключики! – Ох, что же делать? Взять? А если Георгий, святой человек, разгневается? – Протянула она руку и взяла ключи, зазвенели они на весь лес, как жаворонки, а сами-то горячие, еле руки терпят. Стала тут Наташа звенеть ключами и звать: Георгий Святой! Приди за потерей! Возьми ключики!
– Почто, красна девица, звала меня? – оглянулась Наташа, а перед ней Георгий Святой. В руках зайца озябшего держит, гладит, как котенка. На плечо синичка опустилась, а у ног волчище лохматый, как собачонка, ластится. Любят доброго святого лесные твари…
С низким поклоном подала Наташа ключи, а сама и словечка промолвить не смеет.
- Добро же, - ласково молвит Святой Георгий, - нашла ключики, я тебя награжу. Теперь куда ни придешь – там солнышко весеннее выглянет. Станут тебя люди Весняночкой звать.
Взял Георгий Святой ключи и пошел - ни веточка не качнулась, ни льдинка не хрустнула.
Смотрит Наташа – а его уж не видать, только ветерок пролетел по лесу – теплый, как летом. Зажурчало всюду, зазвенело…
Бежит Наташа домой и кричит: «Ключики нашлись! Бабушка, погляди!»
- Я и гляжу, бабушка молвит улыбаючись, - вон какое солнышко выглянуло!
В два дня снег сошел, речка отомкнулась. Пришла Наташа на бережок, а сама думает: покажется мне Теша девочкой или нет? – Здравствуй, Тешенька! Довольна ты, душенька?
- Бульк! Плесь… - Ответила Теша и ласковой волной подкатилась к ее ногам. Отхлынула волна, и осталось на песке сережки. Не простые, а как маленькие серебряные ключики.
Подарок Теши Наташенька на Святую Пасху обновила.