Как ты весома, гроздь
воспоминаний…
Вот эта ягода твоя
напоминает мне о маме.
Она крупна, сочна,
но с горечью утраты…
«О, мама, милая моя,
как пред тобой я виновата!
Бежало время в суете
и без молитвы,
ты поддавалась маете,
а рядом, скрытно,
обосновалась вдруг беда,
свилась змеёю.
И яд свой впрыснула она.
И – нет со мною».
А эта крошка на конце,
что неразвившейся засохла,
напоминает об отце…
«Но не скажу о тебе плохо».
А эти ягодины вкруг –
одна другой прозрачней.
Во мне захватывает дух,
и слёз уже не прячу.
«Родная бабушка моя
с глубинной русскою судьбою,
всю сладость мне ты отдала,
чтоб детства вкус пребыл со мною».
Слегка губами прикоснусь
к соседней ягоде, она
с какао чудным ароматом,
варёным сахаром вкусна.
Лица не помню,
помню встречи…
Меня, ребёнка, всё ждала
чужая тётя издалече.
«Нет, ты чужой мне не была!»
Вот эта сдавлена другими,
с налётом дымчатым, тепла…
«Своё монашеское имя
смиренно, с радостью несла».
А с ближней будто солнца луч
играет, чудно проникая…
Она вся светом налита,
мгновенно образ пробуждает
того, кто душу разбудил,
кто стал дороже всех родных,
любовно, тихо пристыдил, -
и из души забил родник.
«Родник покаянной слезы
казался неизбывным, но
потерян путь без Вас к нему,
он скрылся в зарослях давно».
«А вот и память о тебе,
духовная сестра и друг,
с глазами, полными любви,
ты примиряла всех вокруг.
Я помню, осенью во сне
в распущенных власах
босою ты явилась мне.
Чуть в стороне – монах.
Позднее известили нас
о постриге твоём.
А нежность глаз твоих родных
в сердцах мы бережём».
Какая кислая, сжигающая рот!
Связавшая дыханье и движенье!
«И сквозь тебя желает тёплый луч
свершить божественное преломленье».
На каждой ягодке свой взгляд
остановлю, её лаская,
и каждой вкус и аромат
в потоке дней не забываю.
Вы, в жизни встреченные мной,
дарили, чем богаты были.
Сегодня гроздью виноградной
вас помяну…
Вас не забыли!