Добавить комментарий

Нашла в архиве письмо из Тюмени со стройотряда. Летом 1969 г
От Люды и Лиды (я их называла, из за того, что они всегда вместе, "Ай ЛюЛи!")

Люда: Братцы наши, южанки, здрасте!
Наверное за это время вы думали получить от нас n-ное письмо, а не...
Бывает. Знаете это почему? Мы за обедом съедаем весь юмор хохочем (ржём, как лошади), а потом сил нет.
Здесь, девчонки, чудесно!
Вокруг посёлка лес, правда его не сравнишь с Карпатским, потому что захламлён страшно и весь идёт на вырубку.
В посёлке тоже деревья почти все вырублены – только кое-где одинокие есть, общипанные до предела.
Исторических памятников нет, разве что в каждой подворотне по пьяному в самых картинных позах.
В среднем, о количестве потребляемого вина, можно судить по батареям бутылок
в самых неожиданных местах в школе, где мы работаем.
Братцы! А закаты тут какие! Солнце садится медленно- медленно,
как будто не хочет, а его кто-то упрямо тянет, и оно упирается, упирается...
И чтоб тому пусто было, кто говорил, что дождей здесь «ни-ни», (мол, какие там сапоги!).
Тут дожди если не каждый день, то через день и безо всяких намёков на метео данные.
Небо плоское, как тарелка и клубится, клубится облаками далеко, далеко.
Но тучи не уходят за горизонт, а как будто стоят в очереди одна за одной.
В середине дня вдруг, как хлынет! Трах-бах и нет его. А к вечеру уже подсохло.
И тут на горизонте показывается солнце – как будто выглядывает из-за покрывала туч:
«все ли в порядке?». В 11.00 по местному времени моргнёт последний раз и нет его.,
но закат ещё долго долго полыхает.
Сейчас как раз такое время и меня невольно потянуло на лирику,
но мужские голоса (на 1-м живут мелитопольцы- львы) отвлекли меня.

Теперь вот Лида страшно рвётся…

То всё враки, что я рвалась. Просто я легла спать, а она села ко мне (!) спиной,
и я ее хотела повернуть. Ну что вам, братцы, написать?- «живём в комарином краю».
Люда так описала закаты, что кажется так всё хорошо…
Что мухи не кусают, что ноги не чешутся, что делать нечего и т. д.
Всё это, братцы, враки! Просто Люда до сегодняшнего дня от вчерашнего вечера ходит в трепете.
А почему, братцы? Да потому, что один свердловский студент сказал ей,
образно выражаясь: «а ещё тебя прошу я, напиши мне письмецо» и дал адрес.
Я вам скажу, что Люда не теряется.
На далёкой сибирской земле нравится мальчикам больше, чем в Одессе...

Девочки! (пишет Люда) вы ж меня знаете, что это всё для пользы общества!

Лида: Можете, братцы, сами представить какая это польза общества!
А было дело вечером воскресенским. И приехал в наш забытый Богом и людьми посёлок агитпоезд
свердловских студентов, в основном политехов. Узнавши, что здесь пребывает отряд одесситок!!!,
а не одесситов, они немедленно захотели увидеть нас. Девочки, какой вечер был!

Почти кругом тайга, станция, гудки паровозов,
а перед вагонами уральские мальчишки и одесские девушки вытанцовывают народные пляски.
А сколько песен было спето, сколько стихов прочитано!
На дворе белая ночь, тайга и «потому, что мы народ горячий, потому, что нам нельзя иначе»...
И так до трёх часов ночи за местным временем.
Девочки, вы знаете, что мы с Людой народ впечатлительный.
Но ей Богу, поистине такого вечера не было еще в нашей жизни:
Летка-енька прямо на песку,
мы с Людой пели украинские песни, которые были выслушаны с большим вниманием.
Чтоб закрепить дружбу между уральскими и украинскими студентами
спели «Черемшину», а потом Свердловский вальс «Ой, рябина кудрявая»...
Потом они уехали тут же ночью, а мы тронулись спать... Но куда уже спать после такой встречи!
И врезали мы опять по народным танцам: барыня, шейк, и т. д.
Некоторые собирались даже сразу на работы идти – это в 3 часа ночи, ведь светло кругом!
Да, чуть было не забыла, мелитопольские парни чудесные,
но к ним нужен особый подход - тихая нежная улыбка, а то и рукопожатие.
Есть тут одно чудо века – Коля. Фамилия точно не установлена.
Он так красиво поёт, смешной- смешной, очень хороший мальчик.
Кругом с нами – он на баяне играет, мы его так любим, и он нас любит.
Говорит: в кого-нибудь скоро влюблюсь... А как на меня, братцы, то я уже влюбилась.
Что дальше будет – не знаю, но что-то будет: или большая любовь, или большая ненависть.
Не всё описали, уходим на работу. Братцы, пишите. Тюменцы.