Сегодня хотелось бы сказать об одной особенности нашей церковной жизни, которая, на первый взгляд, носит характер исключительно частный, а иногда даже бытовой, но при ближайшем рассмотрении оказывается важным показателем нашего восприятия Церкви и себя в ней.
Подходит человек на исповедь, называет свои грехи, кается. Священник читает разрешительную молитву. Многие из прихожан после этого говорят: «Благословите причаститься». Кто-то с утвердительной интонацией, кто-то — с вопросительной. А кто-то не говорит ничего. Тогда спрашиваешь сам: «Будете причащаться?» Иногда в ответ слышишь радостное: «Да, конечно!» А иногда...
А иногда — нечто из этого списка: «Нет, батюшка, я не готовился»; «Вы знаете, хотела причаститься, но не успела всё вычитать»; «Да я вчера на службе-то не была, с внуками дома сидела»; «А я ведь в прошлое воскресенье причащалась, что — опять разве можно?». И так далее, и тому подобное.
Как будто бы, всё правильно. Люди с благоговением относятся к великой святыне, считают необходимым должным образом подготовиться: помолиться, попоститься, прийти на службу накануне вечером. Всё это, с одной стороны, разумно и логично, а с другой — показывает, каково наше понимание литургии и евхаристии.
Если во главу угла ставится индивидуальная подготовка к причастию, если мы больше всего озабочены тем, чтобы быть «достойными» приобщиться, если каждый из прихожан составляет себе свой собственный график причащения — то это значит, что Тело Христово для нас — лишь средство личного освящения. Такое же средство, как, например, святая вода. Но это в корне неверно!
Если бы это было так, то мы бы могли круглый год служить литургию Преждеосвященных Даров — освятили бы их, скажем, в Великий Четверг, и весь следующий год причащались бы запасными дарами. Но в Церкви никогда такого не было.
Литургия — это, как пишут во всех учебниках, «общее дело». Евхаристия — это наше благодарение Богу за спасение, совершенное Сыном Божиим. Тело Христово — одно из наименований Церкви. И поэтому причащаемся мы не только и столько для того, чтобы в индивидуальном порядке получить благодать, а для того, чтобы вновь и вновь возблагодарить Небесного Отца, чтобы явить единство Церкви, чтобы подтвердить свое членство в этом богочеловеческом Организме, чтобы исполнить заповедь Христову («если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» — Ин. 6:53) и — да, конечно! — чтобы обожиться, стать богами по благодати.
Формулируя каноны, т. е. правила жизни в Церкви, отцы прошедших веков всегда имели в виду своего рода тождество Евхаристии и Церкви. Если человека отлучали от Церкви, он не мог более причащаться. Если на христианина налагалась епитимья, заключавшаяся в запрете на причастие в течение какого-то времени, то, по сути дела, его членство в Церкви приостанавливалось.
До сих пор существует (и действует!) правило, согласно которому священник, совершающий литургию, должен, обязан причаститься — вне зависимости от того, что он думает о своем достоинстве или недостоинстве. В первые века бытия Церкви то же самое подразумевалось и относительно мирян.
Поэтому, дорогие братья и сестры, не будем отлучать себя от Церкви! Определим (самостоятельно или с духовником), какова должна быть наша посильная подготовка в причастию — и будем причащаться всякий раз, как мы бываем на литургии. А если у кого-то есть сомнения, можно ли и нужно ли ему причащаться в тот или иной день — не торопитесь пить с утра кофе и есть бутерброды с колбасой: приходите в храм, посоветуйтесь со священником — и, Бог даст, приступите со всеми верными к евхаристической Чаше.