Июльское знойное солнце наконец-то спряталось за дома. Изнуряющая дневная жара уступила место щадящему вечеру. Воздух стал чуть-чуть прохладнее. И в огромном дворе, с трех сторон окруженном десятиэтажными домами, возникло движение как бы очнувшейся жизни. Первыми появились молодые мамы с детьми. От радости, что вырвалась из душных бетонных клеток, детвора вмиг рассыпались по двору, не обращая никакого внимания на предупредительные окрики мам.

Мамы, по привычке сгруппировавших в маленькие «сообщества», обсуждали поступки детей, мужей, растущие цены, правительство, рецепты новых блюд и многое другое, о чем всегда судачат женщины, когда их собирается больше двух. Но при этом они не выпускали из поля зрения любимых чад, о чем свидетельствовали время от времени раздающие крики:
– Даша! Не забирай у девочки мяч!
– Никита! Куда тебя занесло? Слезь немедленно!

– Роман! Не обсыпайся песком, я кому сказала!
– Добрый вечер, девчата! – влился в это разноголосье приятный грудной женский голос.
– Что-то вы сегодня припозднились, Виктория, – сказала одна из мам подошедшей женщине с худеньким мальчиком лет четырех.
Виктория явно не вписывалась в круг присутствующих, хотя все встретили ее как давнюю знакомую. Выше среднего роста, стройная, с весьма изящной стрижкой на русых волосах и с легким макияжем на гладком лице. Красивый светло-песочный сарафан выгодно подчеркивал высокую грудь. Выглядела женщина эффектно и привлекательно. И возраст ее угадывался с трудом. И только несколько морщинок на шее говорили о том, что она переступила 35-летний рубеж.
– Беги к своим друзьям, Богдашка, – сказала она сыну, выпуская его ручонку из своей, и обратившись к женщинам, ответила: – В интернете рецепт запеканки овощной вычитала. Решила попробовать. И даже очень вкусненько получилось.

– А ну-ка рассказывай …, – и вновь побежал ручеек разговора, прыгая с одной темы на другую.
Минут через тридцать к Виктории подбежал запыхавшийся Богдан:
– Мама, дай пить.
Напоив сына, Вика вытерла ему салфеткой его мокрое лицо и, удерживая за руку, сказала:
– Подожди, дай я крестик поправлю, он у тебя опять из футболки выбился и где-то на спине.
Но, передернув веревочку, она не обнаружила крестика.
– Богдан, ты что, крестик потерял?
Она лихорадочно стала ощупывать руками спину и грудку сына. Вытащила футболку из шорт, но там ничего не было.
– Мама, ну пусти же! – Богдан вырвался из рук матери и побежал к играющим детям.
Вика стала растерянно смотреть по сторонам, внимательно вглядываясь в землю вокруг себя.
– Что, крестик дорогой? – спросила соседка Алла, мама пятилетней Даши.
– Обыкновенный. Маленький. Серебряный. Но он крестильный, понимаешь.
– Ну и что ты смотришь? Да в нашем дворе с постоянно не зарытой теплотрассой с колокольни крест не найти, не то что ваш маленький. Завтра новый купишь. Чего из-за такой ерунды расстраиваться?
– Это не ерунда.
– Да ладно. У меня Дашка вообще не крещеная, и, как видишь, растет нормально и болеет не больше твоего Богдана.
– Мы с тобой по разные стороны баррикады.
– Это почему же?
– Потому что тебе 25 лет, а мне 40. Да, я молодо выгляжу, но от этого лет мне не меньше. Твоей Даше пять лет, а ты говорила, что уже два аборта сделала. А я почти 15 лет лечилась чтобы снова забеременнеть. Моя задница столько уколов получила, что хватит на всех жителей этих десятиэтажек. Мы его Богданом назвали, потому что он нам Богом дан, а не потому, что врачи помогли.
Вика замолчала. Взгляд ее стал каким-то отсутствующим. Словно она телом была здесь, во дворе, среди женщин. А мыслями …
Отметив свой 35-летний юбилей, Вика больше не мучила себя бесполезным лечением. Она смирилась.
Но новый, 2000 год, начался с нечаянной радости. Она забеременела. Маленький снимок УЗИ с точкой под сердцем был для нее как любимая игрушка у детей.
По несколько раз на день она доставала его из стола, с любовью смотрела и шептала:
– Я тебя так долго ждала, малыш, так долго.
Вика относилась к тому типу женщин, для которых семья – самое дорогое, что есть в жизни. Быть женой и матерью было ее женским призванием. Она постоянно что-то улаживала, устраивала, о чем-то хлопотала. Но при этом не превратилась в домохозяйку в застиранном старом халате, а очень серьезно относилась к своему внешнему виду и всегда находила время для посещения салонов красоты.
Муж Олег, с которым они вместе учились в институте, а после его окончания поженились, финансово обеспечивал семью, работая в двух частных фирмах. Они не были, как сейчас говорят, «крутыми», не имели своего бизнеса, но не бедствовали. Вика умела разумно распоряжаться средствами. И, работая преподавателем в техникуме, тоже вносила маленькую лепту в семейный бюджет. У них была трехкомнатная квартира, со всеми необходимыми в ней удобствами, машина. И они были готовы платить за учебу сына Димы, который заканчивал в этом году школу.
Известие о пополнении семьи мужчинами было встречено на ура. Они окружили жену и маму вниманием, оберегая ее от житейских хлопот.
Участковый гинеколог Анна Николаевна, ставшая за годы Викиных мытарств чуть ли не членом семьи, предложила ей показаться профессору.
– К нему «жены» крутых в очередь выстраиваются. Он у нас в городе светило по женским проблемам, – сказала она.
– А зачем? Я себя хорошо чувствую, меня даже не тошнит.
– И все-таки сходи. Меня твой резус беспокоит. Я помогу тебе к нему попасть. Он, говорят, со странностями. Но все мы не без греха.
Профессор не понравился Вике с первого взгляда.
Это был полноватый импозантный мужчина лет 65, с седым хохолком волос на почти лысой голове. Его вид напомнил ей почему-то индюка: важного, но до брезгливости неприятного. «Звездная болезнь» лезла из него со страшной силой: в надменном взгляде, в узких губах с застывшей саркастической улыбкой, в манере говорить. Профессор нагло рассматривал Викторию, словно оценивая, сколько с нее можно взять за визит. Потом холеными руками взял выписку из медицинской карты и стал ее читать. Читал долго. Анна Николаевна постаралась на славу, написав мелким ровным почерком несколько листов. При чтении его лицо не выражало никаких эмоций.
После осмотра он спросил у Вики:
– Итак, вы хотите знать мое мнение?
И, не дожидаясь ответа, продолжил:
– Вам 36 лет, у вас отрицательный резус фактор, матка в тонусе. Между первой и второй беременностью прошло 18 лет. Как поведет себя ваш организм дальше с такими показателями, трудно предположить. У вас сроку-то всего 4-5 недель и такие показатели. То, что забеременели – хорошо. А ребенка еще надо выносить целых тридцать шесть недель. И вот в этом я не даю вам никаких гарантий. Вы бы все хорошо обдумали, пока срок маленький.
– Что? Вы предлагаете мне сделать аборт? – Вика задохнулась от сказанных слов и закашлялась.
– Я этого не сказал, я предлагаю подумать. Вы считаете, что выкидыш месяцев в пять – это легче? У вас взрослый сын. Учитывая нравы современной молодежи, он вас вполне может бабушкой сделать, нанянчитесь.
Вика резко встала, положила конверт с деньгами на стол и жестко сказала:
– Я его 15 лет ждала, долгих мучительных 15 лет. И теперь, когда дождалась, вы предлагаете его убить? А если бы на моем месте была ваша дочь, вы бы ей это предложили?
И только когда на улице мороз стал щипать пальцы рук, она окончательно пришла в себя.
– Где это я? – осматриваясь по сторонам, вслух спросила у себя Вика.
– Храм. Это же так далеко от медицинского центра. Как я здесь оказалась? Это ты меня сюда привел? – спросила она у точки под сердцем.
В храме было тихо. На подсвечниках догорали свечи, теплились огоньки лампадок. Вика огляделась. В углу, в иконной лавке она увидела пожилую женщину в коричневом жакете. Седые, гладко причесанные волосы прикрывал красивый тонкий шарф.
– Надо же, как на бабушку похожа, – подумала она, вспомнив умершую пять лет назад бабушку.
Женщина посмотрела на нее черными, размытыми возрастом глазами, и спросила:
– Что ты хотела, дочка?
– Мне свечей. Пять. Нет, семь. И еще… Я не знаю…, – Вика смутилась.
– Я не знаю, кому лучше поставить. У меня такая ситуация, – голос Вики задрожал, – я беременная. А профессор, он говорит, что не выношу
И вдруг она разрыдалась в голос, навзрыд.
– Что ты, что ты, родная, – женщина поспешно вышла из иконной лавки, обняла Вику и повела к стоящим в углу стульям.
– Давай посидим. Поплачем. А потом и поговорим.
То ли от отчаяния, то ли от того, что женщина напомнила ей бабушку, а может, по какой-то другой причине, но только рассказала ей Вика о встрече с профессором и многое другое.
Женщина внимательно слушала, а когда та выдохнула последнюю фразу, спросила:
– А ты крещеная?
– Да.
– В храм ходишь?
– Можно сказать, не хожу. Только воду да пасхи освящать и все.
– А что так?
– Когда сыну исполнилось три года, мы с мужем решили, что можно и о втором ребенке подумать. Но оказалось, что я не могу забеременеть из-за моих женских болячек, да еще этот резус. Вот тогда я в первый раз сознательно пошла в храм за помощью. А потом полдня ревела. Накинулись на меня старушки церковные со всех сторон, как галки черные. То я не там стала, чье-то место заняла, то зачем низ свечки подпалила, да еще левой рукой поставила, то, как посмела в храм в брюках войти. И все как-то неприветливо, с раздражением. Ну, в общем, отвадили меня от храма надолго. Вот если бы вы тогда мне встретились, возможно, все было бы по-другому.
– Да, к сожалению, так бывает. Есть среди нас такие «небожители». Но сейчас, дочка, тебе без Божьей помощи никак не обойтись. Раз Господь дарует ребенка, Он и силы даст его выносить. Мы в этом мире на произвол судьбы не брошены. Поверь мне, я в этом храме уже двадцать лет. И таких чудес насмотрелась, что можно книги писать. Да только ни к чему это. Вон их, сколько написано, – она указала рукой в сторону иконной лавки, в которой на стеллажах стояло много духовной литературы. – Только читай. А я и читаю. Если праздников нет, среди недели в храме людей мало, а иногда и никого, вот как сегодня. Вот я и читаю. Недавно в одной книжке прочитала, что, когда праведный Иаков был взят на небо и ходил по Царствию Небесному, он увидел, где живут святые. Когда же он все осмотрел, то спросил Ангела: «Скажи, а где же Божья Матерь?». Ангел ответил ему: «Ее здесь нет. Она среди многострадального народа». Понимаешь, Она всегда с нами. У нас как-то в лавке книжечка была «Молитвы к 45 чудотворным иконам Божьей Матери». Я когда первый раз оглавление открыла, поразилась названиям икон: «Отрада и Утешение», «Утоли мои печали», «Живоносный источник», «Целительница», «Всех скорбящих радость», «Спасительница утопающих», т.е. для всех житейских нужд Она всем помогает. А что касается детей, так это же в первую очередь. Она ведь сама Мать. Ее Господь благословил на помощь всякой земной матери. И иконки есть – «Помощница в родах» – чтобы благополучно выносить и родить ребеночка, «Млекопитательница» – чтобы молочко у мамы было, а «Воспитание» – чтобы детки выросли хорошими людьми.
– А где в храме эта икона, которая выносить и родить помогает? – несмело спросила Вика.
– У нас такой иконы нет, да и в других храмах я ее тоже не видела. Но в иконной лавке есть маленькая. Я потом тебе ее продам. А сейчас иди, помолись у иконы Божьей Матери «Скоропослушница». Смотри, вон, слева от алтаря, – указала женщина рукой.
– Она не зря так называется. Сразу слышит и помогает. Иди.
– Но я не знаю, как молиться.
– А ты просто поговори с Ней. Расскажи свою беду и попроси о помощи.
Вика неуверенно подошла к иконе. Икона была старой, краски не очень яркими. На голове у Богородицы – резная корона. Лик прекрасен. На левой руке – маленький Господь. Вика долго смотрела в кроткие, полные любви глаза Богородицы, а потом зашептала. Сердцу так хотелось выплакаться и высказаться и быть кем-то услышанным. Она плакала и просила, как никогда в жизни. А когда замолчала, то почувствовала в душе неведомое ранее ощущение. В ней родилась маленькая нечаянная вера в то, что ей помогут, обязательно помогут.
Вика подошла к иконной лавке и, улыбаясь, сказала женщине:
– Вы знаете, Она меня слышала. Я не знаю, как это объяснить, но Она меня слышала.
Женщина посмотрела на Вику добрыми, радостными глазами и сказала:
– А ты ходи в храм почаще, и все у тебя будет хорошо. Вот возьми иконку «Помощница в родах». Не смотри, что маленькая да бумажная. Молись.
Дома Вика внимательно рассмотрела иконку. Она была необычной. Богоматерь на ней была изображена с непокрытой головой, распущенными по плечам волосами, со скрещенными на груди руками. Верхняя одежда – красная. Во чреве ЕЕ – изображение младенца Иисуса Христа.
С той первой встречи «прописалась» иконка в ее доме. А потом появились и другие. Всю беременность, как на работу, ходила Вика в храм по выходным.
Богдан родился в срок, доношенным здоровеньким карапузом. Через три недели его окрестили в этом же храме. Надев ему на шею крестик, батюшка сказал:
– Теперь у вашего сына есть Ангел Хранитель. На обратной стороне крестика написано «Спаси и Сохрани». Крещеному человеку крест снимать никогда нельзя. Потому что он хранит не только душу, но и тело от всяких злых сил и болезней.
– Снимать нельзя, а мы его потеряли. Нельзя снимать, нельзя, – набатом било в Викиной голове. – А кто теперь спасет и сохранит?
– Господи! – мысленно взмолилась она. – Я понимаю, что найти в нашем дворе малюсенький крестик немыслимо. Но ведь Ты все можешь. Он мне так дорог, этот крестик, так дорог. Он Ангел Хранитель моего сына. И мне так страшно, что Богдан его потерял. Так страшно! Прошу Тебя, помоги!
Расстроенная и растерянная Вика стояла в кругу женщин. Видела их лица, открывающиеся рты, но ничего не слышала, как в немом кино. Она не выпускала из поля зрения Богдана. Вот он бегает с ребятами, играют в войнушку, вот грузит самосвал песком и тащит за веревку. Пошел на горку. На горку нельзя, упадет. Вернулся… Опять в песочнице что-то строит…
– Посмотри, как твой Богдан с моей Дашкой играют. И не дерутся, надо же…
– Что? Что ты сказала?
– Я говорю, посмотри, как наши дети играют. Да очнись ты! Ты уже минут сорок стоишь, как чумная. Да надень ты ему пока свой крест и успокойся, наконец. Вот ненормальная.
– Действительно. Я же могу пока свой…, что же это я,… свой, – Вика сорвалась с места и почти бегом направилась к песочнице.
– Ой! – вскрикнула она и резко остановилась на полпути. От быстрой ходьбы в босоножек залетел камушек и больно впился в пятку. Она нагнулась, чтобы его вытрусить и замерла. Возле ноги на земле лежал маленький крестик Богдана.