Отпевали в тот день поэтессу.
Неслучайно киношников, прессу,
Стукачей допустил сюда Бог...
Мы стояли в церковном приделе
И себя сознавали при деле —
На сквозном перекрестке эпох.
Хор твердил в это время сурово
"Упокой" через каждое слово,
Будто мертвого тела покой
Ненадежный еще, не такой...
Рядом древняя ныла старуха —
Дребезжала противно для слуха
Обо всех мертвецах на земле,
Как тоскливая муха в стекле,
И привычные слезы сочила,
И крестилась — как будто сучила
Возле душки незримую шерсть.
Мне она деловито-уныло
Прожужжала: "А сколько ей было?"
Я ответила: — Семьдесят шесть.
И она, машинально рыдая,
Прошептала: "Еще молодая!"
Я подумала: так ведь и есть.