Агница Твоя, Иисусе, Татиана зовет велиим гласом: Тебе, Женише мой, люблю и Тебе ищущи страдальчествую и сраспинаюся и спогребаюся крещению Твоему и стражду Тебе ради, яко да царствую в Тебе и умираю за Тя, да и живу с Тобою, но яко жертву непорочную приими мя, с любовью пожершуюся Тебе: тоя молитвами, яко Милостив, спаси души наша. [Тропарь, глас 4]

Светло во страдании твоем возсияла еси, страстотерпице, от кровей твоих преиспещрена, и яко красная голубица к небеси возлетела еси, Татиано. Темже моли присно за чтущия тя. [Кондак, глас 4]

«Светло воссияла во страдании...» —
нам же радость не всегда светла,
слабостям своим во оправдание
ставим скорби... Будто сжечь до тла
всё былое проще и полезнее,
чем почтить родные имена!
Ходим по беспамятству — по лезвию
черному, и страшно вспоминать.
Ты же, яко агница, ведомая
На такие муки (стынет кровь!),
Татиано, жертва не бескровная,
истово молилась — вновь и вновь.
Сраспинаясь тайне Иисусовой,
ни железа, ни огня, ни льва
ты не убоялась, язвы гнусные
заживали — в посрамленье зла.
Капище Дианы разруши́вшая,
силою молитвы ко Христу,
и по смерти тела не почившая,
сохранила в Боге красоту.
По твоим молитвам пусть прибавится
в нашей жизни свет и Благодать,
Татиано, за Христа страдалица,
Голубице, ангелам под стать!