За лесом, за морем напасти,

за горьким покоем судьбы

беглец словно-обухом-власти –

Шаляпин сердито забыл

ловитвы змеиной насмешку,

земного убийства расклад;

пусть лёд подаётся в кафешках,

хотя бы и льда полон ад.

А некогда, мимо работы

до хлеба, до тёплых имён,

искал на московских частотах,

заранее скучно смущён, –

чем слышится миру пучина,

посмешище чопорных стран,

тщеславно восставшая глина,

упитанный смертью обман?

На радиоволны  из плена,

в широтах широкой – родной

какая-то баба запела.

А голос как будто такой…

А песня явилась святая:

без хитрости, плоти и зла,

что сердце не скоро устанет

лететь из грудного угла;

умеет ли шумно и ясно

знакомой рекою взыграть,

нелепой надежде причастна:

мол, не навсегда ж умирать…

Случилась им русская встреча.

Транзистор умолк, зашуршал

брехнёю, привычно заплечной,

Шаляпин ещё не дышал.

Когда ж воздохнул, обернувшись

на комнату и на свой час,

от слёзного тока опухшим

лицом посмотрел возле нас:

текучесть людских поколений

работает тайне любви,

не сгинет, сама не изменит,

найдётся, зови не зови…

2016