Жили Ванька двоима с матерью. Житьишко было само последно. Ни послать, ни окутацца и в рот положить нечего. Однако Ванька кажной месяц ходил в город за пенсией. Всего получал одну копейку. Идет оногды с этими деньгами, видит — мужик собаку давит:
— Мужичок, вы пошто шшенка мучите?
— А твое како дело? Убью вот, телячьих котлетов наделаю.
— Продай мне собачку.
За копейку сторговались. Привел домой:
— Мама, я шшеночка купил.
— Што ты, дураково поле?! Сами до короба дожили, а он собаку покупат!
Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!
Лк.23.42
Я гашу электрический свет и, сев ко всем вам спиною, кладу на ладонь свою душонку, крупную, холодную и мутно-прозрачную, будто из дешёвого стекла или грязной городской льдины. Мерцающий свет от лампадки Христа Вседержителя проницает её всю, обнажает пустоты, изъяны и трещины, составляющие её суть. В электрическом свете – не правда ли? – она выглядела вполне благородно, почти драгоценностью, словно удачный страз или речная жемчужина...
Однако - нет, вы видели? – она вздрогнула!..
И опять неподвижно лежит на ладони. Будто ничего не было. Неужели жива? Или показалось?
Беру сильную лупу. Подношу ладонь к самому огню. Взгляните-ка – в сердцевине, глубоко-глубоко, что-то блеснуло. Вот, опять. Смотрите – ещё! Да вот же, вот. Пусть слабо, едва заметно, но я же вижу! Друзья, дорогие мои, не смейтесь, я вовсе не выдумываю, какие фантазии, что вы, в самом деле...
Впрочем, как вам будет угодно. Это – моё.
1.
"Я, Афанасий Павлович Рельс, 43 лет, дипломированный инженер, 21 сентября сего года во время утреннего чая в гостинице "Бристоль" услышал, что власти запретили тишину. Официально, под угрозой тюремного заключения.
Отставив чашку, я поднялся в номер, переоделся в чистое, проверил паспорт, заказал по телефону билет на ближайший рейс и такси до аэропорта. Затем, пройдя в ванную комнату, я упёрся ладонями в края раковины и, низко наклоняясь, обильно сблевал. Вероятно, я был напуган. О сыне в тот момент я не думал. Категорически отметаю подозрение о созревшем в тот момент каком-либо плане. Это настолько нелепое предположение, что оно смешно. Повторяю: о сыне я в тот момент не думал и о происходящем с ним не подозревал. Почему решил прервать командировку – рационального объяснения не имею.
Шипов Ярослав Алексеевич (р. 16.01.1947), священник, писатель и общественный деятель. Закончил Литературный институт в Москве. Работал в журналах «Литературная учеба», «Наш современник», в издательстве «Современник». В возрасте 44 лет стал священником. Поднимал приходы в Вологодской обл.
О. Ярослав автор рассказов и повестей «Путешествие на линию фронта» (1981), «Шел третий день» (1984), «Западная окраина» (1986), «Уездный чудотворец» и др. В к. 90-х состоял в редакционной коллегии журнала «Наш современник».
Заехал в монастырь переночевать и попал на именины к настоятелю. Праздновали, конечно, днем, а за ужином доедали остатки рыбного пирога — других следов торжества не осталось. Потом пошли на озеро, прогуляться. Собственно озеро находилось несколько в стороне, но один из его заливов приникал к стенам обители. Там на берегу стояли скамейки, на которых, как можно было предположить, любили отдыхать немногочисленные насельники. Мы разместились — свободно и даже
К послушникам, независимо от их возраста, он относился как к малым детям, называл их разбойниками, непослушниками и другими подобными именами, сохраняя при этом строгость в служебных и деловых отношениях.
Елена Павловна принадлежала к увядшей ветви старинного дворянского рода. Была отменно красива, и, хотя облик ее с годами претерпевал естественные изменения, красота ни на мгновение не ускользала. Так что в детстве о ней говорили: «Сказочное дитя», в юности: «Очаровательная барышня», в зрелом возрасте называли потрясающей женщиной, а в старости — очень красивой старухой. Однако, кроме красоты, которая, к счастью, в русских женщинах еще не перевелась и может радовать всякого человека, не до конца потерявшего зрение, Елена Павловна обладала качеством куда более редким — исключительным, можно сказать: она была царственной.
6 июня — Международному клубу православных литераторов «Омилия» (www.omiliya.org) исполняется 2 года. К своему второму дню рождения мы успели издать первую нашу книгу — сборник сказок Алексея Горбунова «Ерошкины дорожки». Она вышла по благословению Блаженнейшего Владимира, митрополита Киевского и всея Украины, при участии Издательского отдела УПЦ. Это радостное событие послужило поводом для давно запланированного интервью с одним из самых интересных авторов «Омилии».
* * *
В «Ерошкины дорожки» я влюбилась с первого взгляда, если можно так сказать о книге. Когда я прочла первую Лешину сказку, внутри меня все запело: так неожиданно светло, легко и весело он рассказывал о самых серьезных вещах на свете — о добре и зле, об истине и неправде, о вере и верности.
Мир в добрé слабеет с каждым веком,
И привычно ныне стало в нем,-
Просто не заметить человека,
Важно размышляя о своем…
Просто не подать другому руку,
Просто не понять чужую боль,
И мольбы отчаянному звуку
Не внимать, свою играя роль.
Обличая чью-то немощь строго,
Путаясь в наплывах новостей,
Просто не увидеть рядом Бога,
А в душе – бесчисленных страстей.
Но когда же, в час беды гнетущий,
Нас охватят скорбью силы зла,–
Проклиная мира равнодушье,
Мы от всех потребуем тепла.
2009
Глава 8. В интернате. В милиции. Неожиданная встреча.
Жанна, дежурный воспитатель, скучала над учебниками. Тяжело идет у нее Выготский – и Роджерс не читается. Не то… Она вообще-то охотнее почитала бы Устинову. Вот еще год – и будет просить направление в Москву, на дефектологическое отделение… Продержаться еще немножко… Жанна Станиславна потянулась и вытянула ноги на маленьком детском стульчике. Она сидела на пороге – и солнышко, и не озябнешь совсем… Будет после педуниверситета не с психами в провинции работать, а каким-нибудь психоаналитиком для детей миллионеров.
Бабушка все помнила. Она уже плохо видела, плохо слышала, но память была отчетливо ясной. К своему 90-летию старушка добралась, опираясь на палочку, согнувшись к земле, но с рассуждением и воспоминаниями. Прошлое стало понятней и не столь горестным. Бабушка уже спокойно рассказывала об ушедших ранее ее детях и муже. Она не боялась смерти и совершенно искренне удивлялась, что Господь «до сих пор по земле ее носит».
Бабушка очень хотела, что бы о ней, когда помрет, молились в этом храме. Ведь она его с детства любила. Здесь ее, в далеком 1914 году, крестили, а в 1932 венчали.
Бабушка всех настоятелей по именам помнила и обо всех милости Божией просила, хотя и меняли тех настоятелей перед вторым закрытием храма в год по два раза.
Холодное лето
Не дождемся мы тепла,
Лето приболело.
Вон картошка зацвела,
Пижма зажелтела.
Встал репейник по плечо
Макового цвету...
Только всё не горячо,
Только солнца нету.
Июньская канцона.
Вот - уступами - козья тропа.
Разогретое разнотравье...
Смотрите: горит свеча,
Не зная людской корысти,
Нас светом любви уча
Познанью прекрасных истин.
Не думай: обречено,
Чуть дунешь – его не станет,
Что зыбко, мало оно,–
Свечи неземное пламя.
От холода злой зимы
Горенье слабей не станет,
Не может и бездна тьмы
Тот жизненный свет убавить;
Но в пропасть не даст свернуть,
Надежды являя знаки,–
Для тысяч укажет путь
К спасенью в кромешном мраке.
Так точно добра лучи
Всем светят, не зная срока,
Спасают в слепой ночи,
Не меркнут во тьме порока.
Благие творя дела,
Добро, пребывая с Богом,
Сильнее любого зла,
Пусть даже добра немного.
2009
Федор с Марфой живут по соседству уже много лет. Удивительный человек этот Федор — всегда безотказный, о чем ни попросишь — все сделает! Так мы с ним и познакомились…
Помню, лет семь назад, заболела моя Маруся, да не вовремя — как раз картошку надо было копать. Если бы не Федя, пришлось бы нам туго. Он и мне помог выкопать, и сестре моей — и такой бессребреник, просто диво — ничего не взял за труды свои.
Крепкая дружба, связавшая в ранней юности Н. М. Карамзина и. И. Дмитриева, прошла через всю их жизнь. Что их объединяло? Родина — Симбирский край с его величавой Волгой? Родственные узы? Или общие интересы? И то, и другое. «Отчизна моя — Симбирская губерния», — с гордостью писал сатирик. С не меньшим трепетом о малой родине отзывался и великий историограф. «Склонность наша к словесности, — читаем в мемуарах Дмитриева о взаимоотношениях с Карамзиным, — и что-то сходное в нравственных качествах укрепляли связь нашу день ото дня». Это «что-то», несомненно, — честность, добропорядочность, любовь к Отчизне.
И. И. Дмитриев — личность незаурядная, яркая. Он сделал блестящую, немыслимую по тем временам карьеру — от малоимущего дворянина до члена государственного совета и министра юстиции, кроме того — известного литератора, баснописца, поэта. Но что еще очень важно для нас: И. И. Дмитриев был ближайшим другом и соратником Н. М. Карамзина.
КРЕСТ КАК «НОВЫЙ ОПЫТ», или таланту можно всё?
Этот монолог Натальи Леонидовны Трауберг был записан давно — полтора года назад, но публикуется только сейчас, когда ее уже нет в живых. Тема, поднятая в нем, — дает ли христианину художественный талант
Бывают дни, когда на тебя, ловца, зверь так и бежит. Вот и вчера так сложились мои обстоятельства, что сидела я после службы в нашем храме Успения Богородицы, ждала, когда за мной заедут с радио, и тут один молодой человек, очень воцерковленный, попросил меня рассказать о недавно скончавшемся Илье Кормильцеве. Мне было что рассказать, и у нас с этим юношей возник весьма характерный разговор.
Цветёт сирень, ещё остались силы
Обнять весну и сердцем, и рукой.
Спроси меня: ну, где тебя носило,
Полжизни я скитаюсь не с тобой!
Я не всегда был прям и безупречен,
И жил, как мог, и двигался вперёд,
И говорил в душе: ещё не вечер,
Ещё чуть-чуть, настанет мой черёд!
Спроси меня и я тебе отвечу
Дождём весенним на твоём окне,
Что только раз бывает в жизни встреча,
До нас уже сказали на земле
Цветёт сирень, и это значит снова
Пришла надежда в сумрачный мой день,
А если так, дождёмся остального,
Пока поёт цветущая сирень
И даже смерть пыталась, не скосила,
Пришла пора, я встретился с мечтой.
Спроси меня: ну, где тебя носило,
Вот твой причал, бросай тут якорь свой.
2009
Казалось бы, так очевиден этот факт, что и говорить не о чем. Однако, это не так, не совсем так. Воцерковившись, многие православные женщины как бы забывают об этой житейской аксиоме или понимают ее превратно.
Конечно, можно понять страсть к Православию, которая просыпается в изголодавшейся по Богу, по свету, по истине и любви душе, когда человек (женщина или мужчина) обретает веру. Жажда духовная настолько овладевает всем существом новообращенного, что он готов забросить все мирское, оставить все душевное и телесное. Церковные службы, книги, паломничества становятся единственно значимыми в жизни неофита. На второй план уходит все житейское, и тут приходят первые искушения…
Воцерковившаяся женщина перестает заботиться о земном, и это, прежде всего, начинает сказываться на ее муже и детях. Она обделяет их вниманием, становится более сухой, холодной, начинает носить старушечьи платья. Нередко приходится слышать о том, что остаются без должного ухода даже дети, потому что их мамаша постоянно пропадает то в храмах, то в паломнических поездках. Но еще более сложными являются отношения между супругами, в основе которых лежит тайная жизнь пола. Мужу нужна жена, а не просто человек, друг, помощник. Мужу нужна любимая и любящая женщина, а не бесполое существо.
Над Камчаткой новый день рождается
И заря звонит в колокола.
А на Питер вечер опускается,
И в тумане тают купола.
Матерь Божья Сыну молится
Со святыми за народ.
Ангелы на битву строятся –
Над Россией Крестный ход идет.
А в озера с чистою водою
Смотрятся задумчиво леса,
И звучат над щедрою землею
Птиц небесных звонко голоса.
Негасимые лампады
В кельях иноков горят,
Со смиреньем Божьи чада
За Россию подвиги творят.
Имена людей благочестивых,
Кто за веру нашу пострадал,
Кротких сердцем и боголюбивых,
В Книге Жизни Ангел записал.
Днем и темными ночами
Богом данный нам убрус –
Белый с синими лучами
Флаг Андреев – охраняет Русь.
10.05.2009 г.
Жизнь копейка да небо с пятак,
Окаянные, cерые дни,
От любви до предательства шаг,
А обратно полвека пути
Бродят мысли ни свет, ни заря,
Словно волки в забытой глуши.
Заслоняя улыбчивость дня,
Бродят волки по полю души
Улыбнись, улыбнись мне Давид,
Благозвучным, напевным стихом.
Сокрушая сердечный гранит,
Пусть мне душу согреет псалом
Если жить, то как можно светлей,
А любить, так с открытым лицом,
Не теряя надежды своей,
Чтобы не было горько потом…
О Ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трех Лицах Божества!
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто всё собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем: Бог.
Измерить океан глубокий,
Сочесть пески, лучи планет
Хотя и мог бы ум высокий, —
Тебе числа и меры нет!
Не могут духи просвещенны,
От света Твоего рожденны,
Исследовать судеб Твоих:
Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает,
В Твоем величьи исчезает,
Как в вечности прошедший миг.
