Омилия

Живет у нас одна вдова, Апраксией звать, вон ее избушка, ладная такая, у самого леса стоит. Давно уж она вдовствует, без малого тридцать годков.

Апраксия эта уж больно до порядка строга, и уж содержит его во всем. Вот, к примеру, в дом к ней зайдешь, а там такой порядок, что даже на половицу ступить страшно, до того она чистая. Горшки, чугунки, ухваты - стоят, сверкают, чисто гренадеры на параде. У ней, у Апраксии-то, такая строгость во всем, что даже муха в избу без спросу не влетит, а чтоб где в углу паук завелся - такого вообще невидано. Чисто все, светло.

— Вась! Папа и я взяли отгулы. На праздники мы все вместе едем к бабушке в деревню! — крикнула мама из кухни, торопливо выгружая принесенные из магазина продукты в холодильник.
 — Мама! Я занят! Не могу ехать!!! — отозвался сын. Он с трудом оторвался от компьютерной игры, что бы выразить решительный протест планам родителей.
 — И чем же ты так занят? — спросила мама, появившись на пороге комнаты сына и уперев руки в бока.
 — Я в чате! У нас турнир!!! Нашествие. Война! Ты что хочешь, чтобы я проиграл!!!! Мне нельзя прерывать игру, иначе я буду аутсайдером!!! — раздраженно отозвался мальчик.
 — Да ты уже сам на себя не похож из-за этих чатов и игр!!! Посмотри на себя в зеркало! Бледный! Под глазами синие круги!!! Сколько можно ерундой заниматься!!!
 — Это не ерунда! Я — воин! Победитель! — вскричал Вася.

Мы торопимся жить,
Силы душ и телéс расточая,–
Чтоб «своё» получить
У судьбы от манящих прикрас;
Духом вечных идей
Освятить эту жизнь не желаем,–
И ценнейшее в ней
В суете ускользает от нас.

                             2009

Пёс наблюдал с интересом, как над конурой прибивали надпись. Желтая краска горела ярко, чтоб издалека можно было прочесть: «Осторожно, злая собака».
Прохожие, раньше — равнодушные, теперь стали раздражать пса: от них липкими волнами разливался страх. И он обозлился, всё чаще выставляя клыки, заходясь лаем до хрипоты.
— Прибить бы, экая мразь! — бросали на ходу местные грамотеи, издалека завидев надпись. А умник, прослывший учёным, возвестил, что обозлившаяся собака неисправима.
Ночами пёс, облаяв всех, и сорвав в хрипоту голос, тосковал по человеческой ласковой руке… Но надпись висела над его конурой и не давала подойти никому.
А луна улыбалась с неба, словно бы что-то предвидя.
На нее он и смотрел в тот вечер, устав от собственной злости. Шаги показались необычными, неуверенными. Он гавкнул два раза, как положено, а потом затих.
Кто-то смотрел через калитку.
— И тебе, старина, не дает она спать? — добродушно спросил человек у пса, кивая наверх.
Пёс поднял голову, как будто поняв, к луне, и она отразилась в зрачках.

Как ярко светит солнце! А небо – такое пронзительно-синее! И облака – невесомые, как пух, и ажурные, как белый одуванчик на лугу.
Так бы и лежал, глядя в бездонное небо, ощущая себя маленькой пылинкой в этом безграничном мире.
Только что закончился бой, и тишина стоит такая, что слышится шорох каждого листочка, каждой травинки. Боже, как хорошо! Как будто не было, и нет войны. И только небо, раскинувшееся до самого горизонта, только ветер, приносящий духмяный запах луговых трав, только прозрачный, настоянный на парном молоке воздух.
Мне 20 лет. Я такой молодой. И я очень хочу жить! Хочу любить тоненькую девушку, похожую на ту белоствольную березку, что выросла на краю леса. Хочу пахать землю и сеять хлеб. Хочу встречать рассветы, бегать босиком по росистому лугу, пить родниковую воду и загадывать желания, глядя в звездное небо. Я только на войне понял, как это здорово ЖИТЬ!

Дорогою из детства медленно и неуверенно шагает компания чудаков, давно знакомых нам и также давно нами любимых: Железный Дровосек, Страшила, Элли, Тотошка, Трусливый Лев. Они идут, ступая усталыми ногами и лапами по пыльным дорогам, на встречу с мудрым Гудвином, великим волшебником из сказочного города. С замиранием сердца ждут они встречи с чудом и с надеждой смотрят в будущее, в котором смогут обрести желанные дары.

Можно перечитать тонны психологической литературы о модном ныне понятии «личностный рост», но вряд ли там найдутся примеры более подходящие, чем компания этих сказочных персонажей. Самоактуализация, самокопание, самопонимание, самопознание, самоуверенность, самостоятельность, самозащита, самопринятие – сколько их, этих дивидендных «само»? Вокруг них, как в хороводе вокруг елки, закручены разнообразные программы, терапии, ауторелаксации, медитации, школы и тренинги. Хоровод этот обещает привести нас к обретению самих себя, к той вожделенной самости, без которой нам, по их мнению, никуда.

Осенний вечер, как же всё знакомо!
И вновь один, и что мне до других!
Дожди идут, я дома, дома, дома,
Смотрю в окно и мыслей никаких.

Кленовый лист, такой обыкновенный,
Приник к окну и жертвенно затих.
Я слышу вздох и горький плач Вселенной,
И где-то там молитву за двоих.

Есть повод жить, но этого мне мало,
Люблю дожди, но боль среди дождей.
Я чувствую – душа моя устала,
Как холодно, как неуютно ей!

А мне бы ввысь, другого не приемлю,
Любовь и крест, мой выбор этих дней:
Скотом прожить, глазами тупо в землю
Или взлететь над грешностью своей.
2009

      Вспоминаю далекое детство. Рано утром мать будила меня в школу:
- Серенький, просыпайся, пора вставать.

     Еще спящий я плелся в ванную комнату. Открывал на всю кран с водой и, не просыпаясь, садился за дверью. Там у стены рядом с теплой батареей стояла колченогая табуретка. Висели какие-то старые, ненужные вещи. За ними я и прятался - рядом с небольшой трещиной в стене. Шумела вода, наполняя ванну, по стенам и потолку играли светлые блики, а я на старой табуретке уносился в волшебный мир полусна, полуяви. Шум воды из-под крана становился тихим прибоем моря, водопадом, течением реки. В нем слышались крики чаек, шелест парусов и полет бригантин. Блики на потолке и стенах расплывались ласковым солнцем и мягкими незнакомыми песками.

Смерть была липкой. Она имела запах. Тесное замкнутое пространство было забито пленными. Обреченно сидели одни, впав в прострацию. Беспокойно метались другие, надеясь найти выход. За стеной была воля: чистый и свежий, напоенный ароматом лугов воздух. Ласково светило солнце, вселяя уверенность. Огромные ворота синего неба открывали бескрайний мир. Еще пять минут назад дышалось легко и свободно. Но подлый, коварный обман сделал их узниками. Несвобода всегда рядом с гибелью. Тревожный гул и безысходность заполнили все вокруг. Наверное, так бывает перед казнью: еще не затянулась петля, но слышно, как скрипит веревка на виселице. Есть время, чтобы заново пережить, переосмыслить каждое мгновение. Именно тогда приходит понимание: сделать ничего невозможно, спасти может только чудо.

 Сказкой ангелы игралися, нам остаточки осталися. Загляни-ка за порог: там со сказкой узелок… - Это присказка, детки, а сказка вперед будет. Нынче я , бабка Марья, вам про Саню да Ваню расскажу – про дела честные и нечестные, слово верное и слово лукавое, и про то речь пойдет, что Бог правду любит.

       Жили в семье плотника Семена два братца: Саня да Ваня: голос в голос, волос в волос – родная мать и то, бывало, путала их. Отцу мальчишки помогали – так в руках все и спорилось, и Бога не забывали. Дружили братья крепко. – Одного заденешь – уж другой рядом стоит. Один занеможет – другой в головах сядет и не отойдет. Все хорошо было в семье. Но вышло раз неладное. Ваня через бор еловый гостинца племянничку Илюшке на именины понес, а Саню отец попросил помочь в мастерской-сараюшке. Расстались братцы. Бежит через лес Ванюшка и видит: висит на кусте мешочек –кисет, завязкой зацепился. Открывает Ваня находку, а там… серебра не мерено, в одной руке не удержать.

День прошёл, спокойной ночи
Всем, кто истинно устал!
А для тех, кто спать не хочет
В тёмном небе звёздный бал!

И узнать не в нашей власти
Цепь таинственных причин:
Вечер, звёзды, горе, счастье.
Вместе…порознь…один.

То летишь, не улетая,
Бьёшься крыльями в стекло,
То молчишь, душой сверкая,
Хоть и сломано крыло.

Там, на небе нет обочин,
Моря нет и нету скал.
День прошёл, спокойной ночи!
Третий час…ложусь…устал.
2009

Пока душа полна Тобой,
Пока в ней свет любви струится,–
Житейской мелкой суетой
Она не жаждет насладиться;
Земных сторонится наград,
От слов напраслины не вянет,
Среди лишений и преград
Служить добру не перестанет.

Она спокойствия не ждет,
И неги ласковой не просит,
Из круга жизненных невзгод
Плоды познания выносит;
Не мрачной, сгорбленной рабой,
Но дщерью радостной, свободной,
Влечет заблудших в город Твой,-
Звезде подобна путеводной.

                                 2009
 

Это был необычный Слоник. То есть он был как все слоны – серый, лопоухий, с хоботом и длинными жесткими ресницами, весь в морщинках. Как все слоны, только очень маленький. Меньше самого маленького слонёнка.
Слоны не обижали его ,так как были великодушны к маленьким. Но не более того – ведь маленький слон это неправильно . А всё неправильное тревожило их ., Кроме необычного роста , в нем было ещё что-то очень странное. Например, однажды слонёнок и бегемотик поспорили, чья мама красивее. Они попросили Слоника рассудить их. Слоны ожидали, что Слоник поддержит слонёнка, но он сказал нечто несуразное:
- Вы оба неправы. Для каждого ребёнка его мама самая красивая в мире. И это правильно.
- А ты откуда знаешь? – удивились слоны,- Ведь ты – сирота.
- А разве вы этого не знаете? Как странно! – ответил Слоник.
Слоны боялись, что Слоник дурно повлияет на их детей. Вдруг и они начнут мудрить, вместо того, чтобы действовать , как положено слонам – напролом?
И Слоник ушёл из стада без лишних разговоров и обид.

Тихо на погосте, пусто, никого нет, только памятники и распахнутые руки крестов. На могиле старого актера цветы. Улыбаюсь, вспоминая его в своем детстве, на Черняховской улице. Неповторимым басом, он тянул продавцу в магазине:
- Сынок, налей мне водочки!

Продавец наливал полный стакан. Актер садился на стоящий у стены ящик, выпивал водку и доставал папиросу. Курил и думал: тяжело и напряженно. А мы, мальчишки, с обожанием смотрели на народного любимца. Хмурое, даже угрюмое лицо артиста будто затянуто тяжелыми тучами. Хриплый и натужный голос, как сдавленная пружина, но сколько солнца было спрятано за скрытым ненастной погодой обликом. Человека уже столько времени нет, а тепло и воспоминания о детстве греют до сих пор. Светлый человек. Да святится имя его...

Лето ушло, сбросив старую пыльную одежду. Зеленые декорации обрушились ворохом пестрых листьев. Ветер гонит их по парку разлетевшейся рукописью. Перебираю цветные страницы - срезы ушедшего времени. Извилистые прожилки, как линии жизни и судьбы. Рука блуждает по этим дорогам, унося в воспоминания…

Мать... Ты была очень доброй и всех жалела. Узнав, что кто-то из соседей нездоров, пекла пирожки и шла навестить больного. Не могла смотреть фильмы, где кого-то обижают. Горько плакала. А еще до ужаса, до обморока боялась лягушек, а других животных любила.

Однажды мы с братом-близнецом сдуру напоили канарейку водкой. Птица всю ночь пела песни и не давала спать. Под утро уснула, но тебе показалось, что умерла. Ты долго рыдала над ней, cогревая в ладонях, и птаха ожила. Потом несколько дней отпаивала пичугу от тяжелого похмелья. Нас даже не наказала, лишь взглянула с укоризной. Правда, отец все равно выпорол старым солдатским ремнем.

Вечер. По лесному шоссе на большой скорости мчатся две черные, наглухо тонированные машины. Я сижу в первой рядом с водителем, внимательно вглядываясь в свой сектор обзора. Тихо мурлычет музыка из приемника, на заднем сиденье мирно похрапывает "тело". Оно и к лучшему - легче работать. Мысли сами собой перескакивают на сказку, которую я начал писать, - продолжение "Снежной королевы"...

- Кай и Герда выросли и поженились. У них маленький магазинчик цветов у метро "Динамо" и подрастают двое очаровательных малышей - мальчик и девочка. В их доме тепло и уютно. Герда до безумия любит Кая. Все зеркала в доме исписаны ее губной помадой. На них всего три слова.
- Я люблю тебя!

Каждый раз, когда Кай уезжает в командировку, Герда не находит себе места, ревнует его и грозится развестись. Он звонит из далекой Голландии, этой очень свободной страны. Трубку наперегонки, вырывая друг у друга, хватают малыши. Кай спрашивает:
- Мама еще не развелась со мной? - И они весело хохочут.

Осень, прогнав сонную девку - лето, гуляла по земле яркою цыганкой. Шуршала ворохом цветных юбок, водила, плечами деревьев, стряхивая золотое монисто листьев, и, полыхнув кленовым пламенем, задымила трубками костров, затянув грустную песню об уходящем времени и красоте…

     Черно-белой пленкой, инородным телом втянулась на перрон подошедшая с лязгом и сиреной электричка. Красота испуганно вспорхнула и отлетела в сторону. Кружила недалеко птицей и, кажется, помахала мне крылом. Подняв руку в ответ, я заскочил в вагон и нашел место у окна, возле мальчишки, лет десяти, в инвалидной коляске. Он что-то увлеченно набирал на мобильном телефоне, высунув от усердия кончик языка. Рядом с ним, прислонившись к спинке сидения, забылась во сне молодая женщина - мать малыша. Бледное лицо, синие тени под глазами говорили о том, что она измотана бессонницей и болезнью сына.

     — Играешь? - спросил я его очень тихо, чтобы не разбудить мать.

     — Нет… - покачал головой мальчуган. - Смс-ки пишу.

Два дня назад (4 октября 2009 года) в церковную лавку нашего Свято-Сергиевского больничного храма обратилась женщина, которая хотела приобрести икону Божьей Матери. Дежурная предложила ей несколько икон, но посетительница сказала, что ей нужна икона, на которой Богородица была бы изображена в полный рост. На вопрос дежурной, почему именно такой образ она хочет иметь, женщина рассказала о том, что произошло с ней.
У нее была болезнь в той стадии, когда гарантий на успешное лечение врачи уже не дают. Но один из хирургов вызвался ей помочь. Операция прошла успешно. На вопрос коллег, как ему это удалось, доктор  ответил, что видел во время операции стоящую рядом с больной Богородицу и ощущал, что от Божьей Матери исходила сила, которая направляла его руки.
  Исцеленная Богородицей женщина после того, как рассказала нам об этом чуде, с радостью приобрела икону и медальон с изображением Божьей Матери и заказала благодарственный молебен.
 

Cнова у старца

Нам так понравилось в прошлый раз у святого Паисия, что мы снова пришли к нему и постучали билом в калитку.
Било — это вот такой молоточек, которым стучат по доске.

С рюкзаком и палочкой в руках,— как устали мы с тобой, добираясь сюда! Но вот мы уже у ворот, а в душе цветёт радость. Та, что бывает только рядом с Богом или Божиими людьми.

И снова мы сидим у полюбившейся кельи на пенёчках, жуём лукум… И слушаем рассказы старца Паисия.

Где найти Бога?

Часто старец Паисий говорил:

— Старайтесь во всём увидеть Бога.

Кто научил соловья такой дивной песне? Кто так премудро устроил всё вокруг?

Ты увидел цветы? Увидел Бога!

Увидел свиней? Да, не удивляйся,— опять увидел Бога!

Ты на миг ушёл из дома
С горькой правдою в глазах
И бродил, как незнакомый,
В дорогих, родных местах.

И неделю за неделей
Всё неистово шагал.
Дни, как листья полетели,
На душе – «девятый вал».

И всего казалось мало,
А тебя несло, несло
И душа уже не знала
Месяц, день какой, число…

Хороводы лиц в тумане,
Клятвы уличных друзей,
Сыр с чекушкою в кармане,
Взгляды серые людей.

Среди трёх блуждая сосен,
Очутился в октябре.
И с тобой сидела осень,
На скамейке, во дворе…
2009