Вы здесь

Светлана Коппел-Ковтун. Психология

Ближний как причина

У всякого человека есть три причины бытия: Бог, другие и он сам. Наверное необходимо родиться на каждом из этих уровней, чтобы быть по-настоящему, т. е. вполне, а не отчасти. Первое начало — Бог, это сотворение Адама и Евы, сотворение человека как такового. Второе — это рождение от родителей и становление под воздействием социума в самом широком смысле этого слова. Третье — это пробуждение в себя, приход в осознанное бытие, когда я — это я, а не кто-то другой, когда я осуществляю свой выбор сам, а не под влиянием чего-то или кого-то (второе рождение).

Выходит, когда мы кого-то обвиняем некрасивым восклицанием «Вот я из-за тебя….» — это отчасти правда, ибо отчасти в нас всё «из-за…». Кстати, эпоха модерна, помимо всего прочего (а может даже в первую очередь) была занята именно социальным аспектом человека, постмодерн подступил непосредственно к личности. Это лишь оговорка, которая здесь не совсем уместна, но всё-таки необходима, потому что важно понимать когда и какие уроки мы проходили и должны были выучить.

Итак, ближний для меня — причина, а не средство. Но причина чего? Важнее всего понять, что в нём обязательно есть причина меня самого. Помимо всяких высоких слов о любви к другому, надо уяснить, что моя любовь к себе включает в себя и любовь к ближнему. Хочешь по-настоящему любить себя — люби другого. Что за реальность стоит за этими словами попробуем сейчас разобраться.

Понять своё время

Чтобы понять своё время, необходимо усилие, понимание того, что понять время — это задача, необходимость, ибо иначе и мышление, и движение будут неверными, ошибочными. Но кроме усилия, вероятно, нужно что-то ещё. Быть может, искренность, детскость, состояние незнания.

Когда люди убеждены в своей разумности и компетентности, в них ломается какой-то важный механизм познания, без которого познание неосуществимо.

Цветок познания

Я побаиваюсь агрессивно знающих людей, иногда подшучиваю над ними или над собой, чтобы отвлечь их от их знания. Познающий — это всегда жаждущий узнать, т.е. он не может знать по определению. Знающему познавать незачем.

К нам едет Постмодерн

Модное слово «Постмодерн» — страшное и глумливое, обещающее то ли свободу, то ли закабаление свободой. Необузданная свобода пугает. Да что греха таить, свобода вообще отпугивает любого добропорядочного гражданина, а свобода от всего тем паче. Нельзя быть свободным от всего — это немыслимо. Бред сумасшедшего, уравненный с речью профессора — это ли свобода? Но, с другой стороны, почему бы не проверить насколько человечен профессор, вдруг человек в нём совершенно выветрился? И что если далеко не каждый человек сумел пройти искушение профессионализмом и остаться человеком? Хороший человек — не профессия, да, но и хороший профессионал не обязательно достойный человек, ибо человек — не функция, а бытие. Уборщица баба Дуся, возможно, окажется человеком в большей степени, чем какой-нибудь дока Сан Саныч. Или, вернее, вообще никаких степеней в этом смысле не существует и думать иначе не только неэтично, но и в корне неверно.

Постмодерн отстаивает право каждого выбирать себя, даже того, кто этого делать не хочет или не умеет, или не собирается уметь, или не может. Он стремится освободить человека от всего внешнего, от всех подпорок, и освободит, если только не встретит на своём пути того, кто «сидит» внутри. Кто есть, а не кажется, кто реален, кто по-настоящему жив, а значит по-настоящему свободен. Свободному свобода нестрашна, как не боится ветра каменный дом — в отличие от соломенного, бумажного или даже картонного.

Ангелы есть

Православный христианин знает, что ангелы существуют, вот только не всякий готов видеть ангела в ближнем, не всякий готов на себя смотреть, как на посланника Божия в мире сём. А, между прочим, если не заботиться о всяких там -измах и терминах, а попросту, по-детски, взглянуть на человека как на творение Бога, то задача человека в том и состоит, чтобы самому быть ангелом и других делать ангелами.

Сколько крыльев у ангела? — спрашивает духовный отец у своего чада.

— Два крыла.

— А у Серафима?

— Шесть.

— А у человека сколько?

— Батюшка, не знаю.

— А у человека — сколько угодно. Сколько любви — столько и крыльев (из бесед с архим. Ипполитом (Халиным).

Любовь, а что она такое? Реки любят моря, моря любят реки — потому что находятся в общении. А болото никого не любит (только себя и своё), и болото никто по-настоящему любить не может (само же болото мешает). Разве только лягушки. Вода без движения застаивается, то же самое происходит с жизнью, с душой. Люди, хорошие только для себя и своих, похожи на болотца: не напиться из них, не омыться — только квакать общим хором со всеми жабами мира. Скука, а не любовь.

Два метода — два ума

…«Птицы» и «лягушки» — враги непримиримые, они не сойдутся никогда. История противостояний насчитывает десятилетия, но сами «военные» действия не происходят, т.к. оппозиционные группировки находятся в разных измерениях…

1. Внутренний компьютер

Когда-то в школе, уже в старших классах, я решила попробовать написать сочинение, «как все» — обложившись книгами. Оказалось скучно, и я с затруднениями потом возвращалась в привычную колею. До того всегда писала «из головы», из каких-то глубин, которые вбирали в себя некую информацию, а потом отдавали её переосмысленной. Во мне трудился какой-то внутренний компьютер, а не я. Вероятно, это была уже работа личности, которая разовьётся гораздо позже. Но функция этой личности, отвечающая за осмысление действительности и написание текстов, действовала уже тогда, не особо нуждаясь во мне самой.

Блюсти в себе человека

О механистическом и органическом подходе к человеку

Мир так мал, так тесен. Социологическая теория так называемых «шести рукопожатий» утверждает, что если пожмёшь руку знакомому, а он — другому, уже своему знакомому, то шестое его рукопожатие будет с твоим знакомым. Мы все живём вблизи, рядышком — чуть ли не родня друг другу. Это стало особенно ощутимо в глобальном мире, когда благодаря технологиям границы почти исчезли. Так откуда же столько злости и агрессии? Или как раз отсюда — из общемировой коммуналки?

И как велик разброс мнений, разночтений, пониманий. Что такое человек? Зачем он? Чем ограничен? До какого предела пластичен и подвержен изменениям? Что можно с ним делать и чего нельзя? Или всё можно?

Народ дробится на группки и группировки, народ распадается, исчезает в дроблении на своих и чужих. Чужих становится всё больше, все — чужие. Но так не должно быть, это какая-то страшная иллюзия — если мы народ. Или мы не народ, а всего лишь случайное сцепление бессмысленных, разделённых эгоизмом индивидов — т. е. не органическое (народ растёт из единого корня, подобно дереву1), а механическое единство разрозненных элементов?

Вопросы непраздные, трудные. А ответы на них, если и есть, то у каждого свои. Это ведь проблема. Альтернатива ей... Нет, не единая идеология — здравомыслие, только где ж его нынче взять?

Надо понять, разгадать эту антропологическую загадку: куда девалось здравомыслие? На что мы его променяли? (Если б не променяли, оно бы в нас осталось). За какую чечевичную похлёбку мы отдали своё человеческое достоинство? В чём оно?

М. Цветаева. «Лицом повёрнутая к Богу»

— Но лица моего не забудь!
— Я его никогда не знал.

М. Цветаева

Не жить, не чувствовать — удел завидный…
Отрадно спать, отрадней камнем быть.

Микеланджело Буонарроти

Она всё время обращена лицом к любви: ищет её, жаждет её, находит или теряет и снова судорожно ищет. Сколько было искомых, поначалу обнадёживающих, многообещающих встреч, которые в итоге оказывались невстречами — романами с «неплодной смоковницей» по определению Али. Зато сколько найдено прекрасных и точных слов о любви — их ведь надо было добыть из огня, выхватить из обжигающего пламени жизни. «Любить — видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители» — никто другой этого не понял, не нашёл, а ведь крайне важное открытие. Всякий, кто «зрит в корень», согласится: по-настоящему важно лишь то, что задумал Бог. Так она и относилась к окружающим — всматривалась вглубь человека, старалась высмотреть в нём замысел Творца, не очень-то обращая внимание на то, что имелось в наличности. Нравилось ли это людям? — вопрос почти риторический. Пожалуй, за таких людей хорошо скажет не цветаевская, а блоковская подруга, которая гневно писала своему поэту: «Вы смотрите на меня, как на какую-то отвлечённую идею; Вы навоображали про меня всяких хороших вещей и за этой фантастической фикцией, которая жила только в вашем воображении, Вы меня, живого человека с живой душой, и не заметили, проглядели.

Душевная контузия

Горе оглушает, ошеломляет, ранит, а если длится слишком долго — убивает. Рядом с нами немало людей, контуженных горем — не мнимым, а самым настоящим, травмирующим телесность и душевность. И, как непристойно контуженному человеку указывать на его недуг, так недопустимо неуважительное, пренебрежительное отношение и к душевно травмированному, контуженному горем человеку. Он страдает, болеет, нуждается в поддержке и понимании, но именно понимания зачастую всем нам не хватает. Потому темой нашего разговора с кризисным психологом, преподавателем Школы катехизаторов Минской Епархии БПЦ Константином Владимировичем Яцкевичем стала «душевная контузия».

— Есть такое выражение: убитый горем. Бывает, что человек совсем не может оправиться от пережитого и заболевает, хиреет, а то и умирает. Что случается с таким человеком с точки зрения православной психологии?

— Следует сказать, что в последнее время эмоционально-когнитивная «контузия» это весьма распространённое явление, которому в психологии дано определение «глубокой депрессии», переходящей в психосоматическое заболевание, подчас, смертельное. Любопытно, что в святоотеческой православной психологии нет такого понятия, как депрессия, поскольку это по большей части светское и сугубо поверхностное восприятие данной проблемы, а святоотеческая психология – это глубинная психология анализа первопричин, которые коренятся на уровне нетварных энергий, питающих душу и обеспечивающих состояние души. Так вот с точки зрения православной психологии глубокая депрессия или убитость горем, тоской, кручиной, печалью скукой и т.д. есть не что иное, как действие такой страсти, как уныние, которой всегда предшествует страсть печали. Можно сказать, что процесс погружения души в убитость горем, а точнее в страсть уныния развивается в несколько этапов, на которых не срабатывает защита души противоположными страстям добродетелями (печали – радость, а унынию трезвение бодрость духа).

Между зовом и вызовом

Оттого взлетел ты в небо, что земли коснулся пяткой.
Гёте

В детстве мы играли в бумажные куклы. Рисовали для них разные одёжки. Без особых усилий можно было нарисовать целый гардероб — в этом было преимущество игры в бумажные куклы, ибо обычные куклы тогда жили гораздо более скромно. (Важную и актуальную тему творения своими руками мира игры я обхожу стороной, ибо разговор сейчас о другом).

Картонный мирок может приносить радость — когда он для игры, когда служит имитацией большого настоящего мира. Но горе нам, если большой мир сводим на уровень плоских идей и представлений. Теряя из виду многомерность, многоярусность мира и всего, что в мире, всего, что можно воспринять сознанием, мы теряем объем мышления, и себя превращаем в тех самых плоских кукол, которыми играет кто-то другой.

Потому мудрый Господь поместил человека в ситуацию «Между» — сами обстоятельства жизни раздирают нашу плоскость в объем, тащат во все стороны всевозможными устремлениями, зовами и вызовами. И найти себя — это значит найти себя не на плоскости своих мнений, а в объёме реального бытия, реального присутствия в мире. Плоское представление — всегда искажённая проекция реальности, даже если создаётся из верных посылов и движений.

Мыслепилюли

У философа Мамардашвили есть мысль, очень актуальная для наших дней и подходящая для данной темы: когда мы не мыслим точно, нами играет дьявол. Нетрудно вообразить, как тешится нечисть сегодня, когда мышление просто на уровне здравого смысла стало большой редкостью. Люди увлечены идеями, не додуманными до конца, идеями принятыми без труда по их осмыслению — ложными зачастую идеями.

Мамардашвили увещевает: «В структуре сознания и самих идей имеет место <...> многосоставность, или многоуровневость. И это-то ставит перед мыслителем во весь рост проблему ответственности. Точность мышления есть нравственная обязанность того, кто к этому мышлению приобщён».

Если бы грузинский Сократ дожил до наших дней, что бы он сказал, наблюдая разлагающее действие неточных мыслей и ложных идей, сознательно вброшенных в массы политтехнологами? Манипуляторы паразитируют как раз на многосоставности и многоуровневости сознания, когда осуществляется непрямое искажающее воздействие на предварительно упрощённые умы.

Мир отравлен «мыслепилюлями наоборот», т.е. — «мыслеядами». Это сложные, многоуровневые идеи, кажущиеся простыми, искажающие не только сознание людей, но и посягающие на главные, базовые принципы существования. Противопоставить им можно только что-то равное по силе, но с противоположным знаком — созидающее, а не разрушающее. Корректное мышление, например.

Страницы