Омилия

  «По тундре, по железной дороге, 
  Мчится поезд, Барнаул – Воркута. 
За железной решеткой, там сидят христиане 
  И под грохот колес, тихо гимны поют»…

1

…Гроза выдыхалась. Все реже и реже всполохи молний освещали мертвым светом серые набухшие дождем буденовки вековых елей и гранитные утесы, подступающие почти к самой железнодорожной ветки. Все реже и реже, все слабее и глуше в темном низком небе слышались раскаты грома, да и холодный, безжалостно полирующий шпалы ливень, сошел на нет, уступив место нудному, бесконечному осеннему дождю.

Возле горбатых, чернеющих конструкций моста, переброшенного через безымянную северную реку, в небольшой дощатой будочке маялся непогодой и отсутствием курева часовой.

- Стоять, мать твою так…- Ленивый окрик служивого и сухой металлический звук передернутого затвора карабина остановил странную насквозь промокшую фигуру заросшего бородатого мужика.

Плащаница
Алые цветы -
Капли крови на саване белом
Мы Тебя сегодня погребли
Пахло воском, ладаном и миром.
Избегая поднимать глаза,
Шли мы в город в этот тихий вечер.
Потускнели наши образа,
Опустились сгорбленные плечи.
И усталые усталостью души
никуда мы больше не спешили -
мы Тебя сегодня погребли,
разве сами мы остались живы?

Милый мой и мой любимый,
на устах расстает снег,
ветром вечности гонимо
все, что памятно навек.

Ветер вечности расскажет
нам о счастии из звезд,
путь к любви простой укажет,
через край озер и грез...

Милый мой, касаюсь нежно
до твоих бездонных глаз,
эта детская безбрежность,
дарит мне счастливый час.

В этой сказке нет начала,
в грусти этой нет уж дна,
Нас дорога повенчала
та, что вечностью дана.

Милый мой, дорогой этой
мы идем уже давно,
только вот на все ответа
не найти нам все равно.

Было ль это? Или мнилось?
Только детский глупый страх
о разлуке, что мне снилась,
утолю в твоих устах.

Выпью их, как пьют вино,
опьянев от наслажденья,
и теперь уж все равно
сколько длится то мгновенье..

Милый мой и мой любимый,
на устах расстает снег,
и пускай опять гонимы,
миг любви вмещает век...

2006

Мне нечего больше желать,
исчезли слова и желания,
лишь птицей хотела б я стать,
познав тишину мироздания.

Мне некуда больше идти,
устала я слушать молчание,
лишь взгляд все куда-то летит
по кромке Его мироздания.

Мне нечего больше вам дать,
улыбкой прошу подаяния,
устала я счастья искать,
да в сердце моем покаяние.

Все было, а может, приснилось,
куда-то уходят года
и все, что о счастии мнилось,
рассыпалось навсегда.

Рассыпалось, разлетелось,
осталась о Небе тоска,
седая душа разболелась,
седая до волоска...

Совсем недавно мы вошли в сей град,
Нам дети под ноги цветы бросали,
И каждый в тайне был сей славе рад,
И власти пожелал не я ли?

Совсем недавно на пути с Тобой
Бесплодную смоковницу видали,
Что от проклятья стала неживой,
И ужаснулся ей не я ли?

Совсем недавно блудная жена
Твои стопы оттерла волосами
Как плакала счастливая она,
Но осудил её не я ли?

И вот настал Трапезы час,
Ты говоришь, Хлеб преломляя:
«Предаст Меня один из вас»,
А я шепчу: «Господь, не я ли?»
 

Простые, чистые слова, к нам обращенные не всуе,
О самом добром и простом вещайте со святых страниц.
Ведь в зяби пахотных полей увидеть можно суть такую,
И в тишине святых церквей такую просветленность лиц!

Слова, плодящие родство и созидающие веру,
Что можно свыше вас сказать? Все наши домыслы – не те.
Вы сладкой делаете смерть и укрощаете холеру,
И быт возносите в тот мир, что и не снился высоте.

Давайте просто говорить, так просто, чтобы ясно стало:
Средь речи сорной и пустой возможен Слова дивный рост.
Прост вечных сложностей конец и тихой радости начало,
И плод в желтеющей траве, и Сотворивший всё Препрост.

То вверх, то вниз, то вверх, то вниз,
К рывку на финишной прямой,
За смерть. Оттуда зреть душой:
Зачем Ты на Кресте повис…

2011

Снег тяжелыми, мокрыми хлопьями лениво опускался на измученную многодневными дождями столицу, скапливаясь рыхлыми, неаккуратными кучками на скамейках, пучках потоптанной травы на газонах, покатых крышах домов…

- Илья..! Качаев..! Кончай курить. Настоятель идет. - Заметался под куполом голос церковного сторожа, и тут же растаял, осел на резных пилястрах высокого, дубового иконостаса, золоченых балясинах и перильцах хоров, в круговую опоясывающих все строение храма.

Илья недовольно поморщился, загасил о шершавую, занозистую доску лесов недокуренную сигарету и небрежно пройдясь влажной губкой по испачканным темперами пальцам, направился к лестнице, круто уходящей вниз.

Иеромонах Александр Рощин, новый настоятель храма, совершенно седой старик в простенькой черной рясе и серебряным нагрудным крестом поверх нее, молча ожидая появление художника, не торопясь осматривал практически завершенную отделку церкви.
- Здравствуйте отец Александр, - вздохнув, проговорил Илья и щелкнул выключателями.

Второй по величине остров Средиземного моря, колыбель христианства, сокровищница произведений искусства, дивная страница Божией книги — природы… Все это — Кипр.

Богатство же кипрское — киприоты. Это их сердца, обращенные к Богу, любят и берегут свои святыни, помнят и чтут святых предков, и тех, кто родился на острове, и тех, кто обрел здесь вторую родину.

* * *

Говорят, после своего воскрешения Лазарь никогда не улыбался. На фресках и иконах лик друга Божьего скорбен. Изможденность и внутренняя углубленность прошли вместе с ним по жизни, как свидетельства памяти смертной, ибо те четыре дня во гробе остались с ним навсегда. Лишь однажды, увидав, как кто-то присвоил чужой горох, улыбнулся. И сказал: «Глина ворует глину».

Ныне силы небесные с нами невидимо служат, се бо входит Царь Славы. Се Жертва Тайная, совершенна, дориносится. Верою и любовию приступим, да причастницы жизни вечныя будем.
(Песнопение Литургии Преждеосвященных Даров)

Настежь врата раскрыты,
С места сойти не решаюсь
Выйдет ли мне на встречу
Царь мой, мой Господин?

Настежь Врата раскрыты,
Свечи за ними мерцают.
Перед Вратами склонилась,
Руки скрестив на груди.

Свита в пурпурных одеждах;
Плат, словно багрянец ранний.
Все преклонили колена-
Царь выходит из Врат.

Вера, Любовь и Надежда,
Эти придворные дамы
Тихим своим появлением
Идти к Царю мне велят.

Блеск ослепляющей Славы
Тотчас наполнил всю залу,
Шелест златых одеяний
В воздухе словно повис.

Я в своём рубище старом
Перед Владыкой предстала.
Нет у меня подаяний-
Только лишь искра Любви.

Искру я эту в ладонях
Перед Царем раскрываю,
Не поднимая ресницы
Перед Величьем Царя.

Шафрана три зерна...
я замесила тесто.
Уже зовет весна
и этот цвет чудесный
пробьет головкой твердь
и в небо вперит глазки,
а я пеку кулич
шафрановый для Пасхи.

Ангелу хранителю

Жаждет мгла меня дикою жаждой,
Я пред нею бессилен один.
Приближайся, сияющий Стражник,
Над судьбою моей господин!
Нас с тобою не сломят напасти,
Нас шторма до щепы не побьют.
Я в твоей, Богом вверенной, власти,
Ты мне кров, и тепло, и уют.
Мне с тобою ни капли не страшно
Жить и кануть в тьму небытия.
Содрогнись, Вавилонская башня,
Ледяная врагиня моя!

Пусть наша репутация подмочена,
Мне кажется, не всё ещё закончено.
Пускай твоё спокойствие – истерика,
Мне кажется, не всё её потеряно.
Пускай петля за планку перекинута,
Мне кажется, не всё ещё достигнуто.
Пускай в душе цветёт чертополошина,
Мне кажется, не всё ещё заброшено.
Пускай прощанье тьмою предначертано,
Мне кажется, не всё ещё исчерпано.
Пускай не всем спасенье предназначено,
Мне кажется, не всё ещё растрачено.
Пускай обидой чувство опорочено,
Мне кажется, касанье – не пощёчина.
Пускай моё правительство низложено,
Мне кажется, ядро не уничтожено.
Пусть свалкою окно обезображено,
Мне кажется, не всё ещё загажено.
Пускай судьба трудна и обездоленна,

Бог меня Зёрнышком одарил
Ранним утром в матери посвятил.

Берегла я Зёрнышко да растила,
Поливала радостью и любила.
К сердцу с нежностью прижимала,
Страхи детские отгоняла.

Колокольчиком Зёрнышко хохотало,
Смехом душу мою очищало.
Всё надеялась я, всё молилась,
Чтобы древом Зёрнышко обратилось.

Но призвал Бог Зёрнышко обратно,
И исчезло Зёрнышко безвозвратно.
Сквозь ладони мои укатилось…
В небе яркой звездочкой народилось!

В преддверье зноя неизбежности
Взбодрить желает нас как будто
Своей недолгой нежной свежестью
В дома нагрянувшее утро.

Лучи с травой играют весело,
Где утро чистое со вкусом
Отрадой зелени развесило
Росы сверкающие бусы.

Как жаль, что редко примечается
Творца предвечная затея:
В красе природа раскрывается
Для нас – чтоб стали мы добрее.

8.07.2010 г.
 

Алексей Антипович Потехин родился в Кинешме Костромской губернии (ныне Ивановская область) 1(14) июля 1829 года в старинной дворянской семье, весьма многочисленной и богато наделенной талантами. В метрических книгах Кинешемской Благовещенской церкви за 1829 г. значится актовая запись № 8:

«1 июля у Кинешемского уездного казначея титулярного советника Антипы Макарова Потехина от жены его Анфисы Алексеевой родился сын Алексей. Крещен десятого. Восприемники: содержатель питейного кинешемского откупа, дворянин, титулярный советник Николай Степанов Карцев и помещичья жена, дворянка Варвара Николаева Яковлева».

Дед А.А.Потехина – Макар Федорович Потехин, подканцелярист воеводской канцелярии, имел троих сыновей: Антип, Прокопий (коллежский асессор и кавалер, Кинешемский уездный стряпчий) и Борис (титулярный советник).

14 июля 2009 г. исполнилось 180 лет со дня рождения нашего земляка – Кинешемца, писателя-беллетриста, драматурга, почетного академика изящной словесности, начальника репертуарной части Императорских театров Потехина Алексея Антиповича.

Так и хочется сказать «известного». Но нет… Автор 12 пьес, бытописатель, краевед, ученик и последователь Островского незаслуженно забыт современниками.

А зря. Его пьесы о произволе чиновников, падении нравов, развале деревни, о власти денег актуальны до сих пор.
Изучая творческую биографию А.А.Потехина, поражаешься многогранности его таланта, творческой плодовитости и глубокими знаниями народной жизни.

Ученик К.Ушинского, А.Потехин родился и вырос на Волге, участвовал в литературно-этнографических экспедициях и исследовал Поволжье вместе с другими писателями. Любовью к Волге и Кинешме пронизаны его очерки – «Путь по Волге», «Уездный городок Кинешма», «Забавы и удовольствия в городке», а также «Из неоконченного романа».

Свежий ветер угнал облака
И укрыл их вдали, за горами.
Опьянённый апрелем слегка,
Пью я синее небо глазами.
А под небом клокочет река
С расцветающими берегами,
Виноградниками и садами.
И мечта так ясна и близка,
Как весна - не с пустыми руками!
2011

Седой улыбчивый и немного уставший дедушка с внуком в весеннем саду.
-Деда, какие у тебя руки! (берет руку дедушки и внимательно смотрит).
-Какие, внучок?
-У тебя руки... они, деда... у тебя руки похожи на корни!
-Корни?
-Да, корни! Как у деревца, которое мы давеча белили с тобою, помнишь? ну то... у него ещё корни над землею вылезли...
-Яблонька?
-Да да, яблонька! У тебя руки, как эти корни у яблоньки: желтые, крючковатые...
-Верно, пальцы мои корявые стали с возрастом.
-я же говорил - корни у тебя, а не пальцы.
-да, выходит, правду ты говорил, корни и есть. 
-то-то! (отпускает руку деда)
-ну-ка, а ты дай мне свою ладошку!
-На!
-Тааак. Посмотрим...(прикладывает свою руку к ручке внука)… Видишь, оно как - у меня корни, а у тебя бутончики белые. ты мой побег!
-Чего я твой?
-побег!
-Это, который бежит?
-да, бежит - от корней, от ствола, от веточки, и вверх.
-Здорово, я люблю бегать.
-Ну, бери ладошку и беги!
-Спасибо, дедушка.