Омилия

Дом был старинный. Я пробежал в ворота мимо гранитный тумбы. Когда-то она должна была помешать экипажам въезжать во двор без разрешения, сейчас не мешала никому, кроме дворника.

Двор-колодец, пустынный: мои шаги гулко отражались от стен. Я остановился посреди двора, замер и прислушался. Те быстрые шаги, которых я опасался, ускорились и звучали все ближе... Почему же никто из жителей дома не реагирует?! Здесь ведь был слышен каждый звук.

Но времени не было. Я рванул входную дверь: хорошо, что на ней не было никакого замка, даже цифрового. Я влетел в парадную. Шаги позади уже ухали по двору. Теперь я понял причину пустынности двора. Дом был заброшен. Пыль. Она лежала везде: на ступенях, на подоконниках пыльных окон. Стекла этих окон тоже были грязными, на некоторых они вообще отсутствовали.

Время слабым лучом на ладонь вдруг упало,
Сочный радужный свет сквозь оконный проём…
Ночь ещё не конец, утро только начало…
Всем живым мира ясного! С первым дождём!

А когда все дожди с ароматом цветочным
Отшумят, и, пройдут – миллионы смертей,
Соберите меня кропотливо и точно,
По закону Любви и по вере моей…
2012

   Тихо падает мягкий пушистый снег, набрасывая белоснежное покрывало на розовый шелк хризантем и алый бархат роз.
   - Какой хороший человек был!
   Это восклицание не нуждалось в одобрительном подтверждении. О том, что из жизни ушел добрый человек – трудолюбивый, заботливый, милосердный и сострадательный – красноречиво свидетельствовали награды на атласной подушечке, живые цветы, множество венков с трогательными надписями на черных лентах, следы губной помады на гранитном памятнике с портретом покойного. Родственники, друзья, сослуживцы, соседи слезно и воздыханно провожали в последний путь любимого и близкого, дорогого и незабвенного…
   - Как же нам будет не хватать тебя!
   - Ты был для нас, как солнышко. Все грелись в твоих лучах. Все были тобою обласканы.
   - Только смерть дала понять, какого человека потеряли, какого блага лишились… Невосполнимая потеря!
   СТОП КАДР. Запомним эти слова о НЕВОСПОЛНИМОЙ ПОТЕРЕ.

Читаю знаки — весточки свободы
в любви Твоей, Господь. Фрагменты
ликов, что хранят сердца простые
и лица. В них судьба взрастает
и расцветает ликами — цветами
родного дальнего.

Туманом даль одета,
и письмена Твои как млечный почерк
сокрыты — не согреты.
Кто согреет?

Пути Господни —
млечные пути —
написаны в сердцах,
но не согреты.
Согреет кто?
 

«Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный…» Мф. 6, 14.

Жизнь то весна, то метелица,
То полный штиль, то штормит,
То она ласково стелется,
То холодна, как гранит.

С другом бывает, проверенным,
Странное произойдёт,
Из-за молвы злонамеренной
Он превращается в лёд.

Я забываю про частности,
Глупо – страдать от обид.
Хочется мирности, ясности,
Нынче любовь – дефицит.

А на дворе – воскресение,
Свет благодатного дня.
Я выбираю прощение,
Чтобы простили меня.
2010-12

Перед Постом будет день Воскресенья –
Время смирять и веселье, и смех.
Время прощать, ожидая прощенья,
Милости ждать, состраданья у всех.

«Будь ко мне милостив!» – просим мы Бога,
Прежде обиды свои отпустив.
Сколько их было? Наверное много!
Дышится легче, всех сердцем простив.

Бог Милосердный с Престола увидит
Чистое сердце – прозрачный сосуд…
Места в нём нет в день прощенья обиде –
Ангелы в сердце прозрачном поют.

Вспомним молитву Ефрема святого –
Время пришло разобраться в грехах.
Вглубь заглянуть, в отраженье былого,
К Богу взывать и молиться в стихах.

Пусть в эти дни мир покроет молитва,
Исповедь пусть захлестнёт, как волна.
Много недель будет страшная битва - 
Сила Христова для битвы дана.

Души готовим для белой одежды,
Чтобы на Пасху сверкать и блестеть.
С чувствами веры, любви и надежды
К празднику Жизни должны мы успеть!

13.02.10

(Из цикла "Времена года. Церковный календарь")

Давайте вспомним вместе
Названия постов:
Рождественский, Успенский,
Великий и Петров.

Великий – строгий самый
И длительный из них,
Мы чаще ходим в храмы
В святые эти дни.

Колена преклоняя
В молитвенной тиши,
Мы просим покаянья
И чистоты души.

Пост - время очищенья
От всех своих грехов,
Чтоб в Праздник Воскресенья
Душа воскресла вновь.
 

Как облако – воздушна, невесома.
Как свет – проникновенна и чиста.
Ты знаешь всех, со всеми Ты знакома,
Пречистая Мария – Мать Христа!

Твой взор туда, где слёзы и тревоги,
Твоя любовь тому, кто вновь в беде,
Тому, кто сбился с правильной дороги,
Внезапно заблудился в темноте.

Надежда всем концам земли печальной,
Всемилостивой Ты явилась в мир.
Всегда Ты рядом тихими ночами
Под сенью чистых маленьких квартир.

Ты упованье, Дева Пресвятая,
Ты – вздох последний и последний шанс.
Ты шьёшь нам судьбы, Нитка Золотая,
Навек к Христу привязывая нас.

И мы ложимся ровными стежками,
И каждая судьба войдёт в узор,
Который Ты пречистыми руками
Сплетаешь ловко в царственный ковёр.

Раскинь его для ног босых Христовых,
Тому, Кто этой жертве будет рад,
Тому, Кто в обстоятельствах суровых
Пронёс Свой крест, и был на нём распят.

Утешь Его, Мария, Матерь Света!
И раны поцелуями покрой.
Твоей любовью будет пусть одета
Плоть Господа, распятого толпой!

Вечер. Квартира-клетка.
Пишется разный вздор.
Гости бывают редко,
Ну их! Ушёл в затвор.

Падают с неба звёзды
Те, что упасть должны.
Птицы готовят гнёзда,
В воздухе дух весны.

Роз захотелось первых,
Со'рта «Постилион»,
Пусть на пределе нервы,
Это пройдёт. Влюблён.

Случай, судьба? – Не важно,
Слово попало в цель!
Счастье придёт однажды
В ласковый мой апрель!

Чувствую – сердцем – рядом,
Где-то вблизи оно!
В снимке с лучистым взглядом
Время растворено…
2012

Ты мой единственный.
Простой, таинственный.
У небес вымоленный.
На земле выстраданный.

Ты мой! Тебя не отдам.
Порокам, судьям, прогнозам...
Ты мой! Тебя не предам.
Разлукам, скорбям и грозам.

                  (Сб. "Стопами любви")

Зимой в деревне Лере кажется, что они с мужем живут на необитаемом острове. Не слышно и не видно никого, кроме галок, живущих в печной трубе, да нескольких соседских котов, преданно навещающих их пушистую Мурку. Яблочные деревья в саду молчаливо стоят, свесив свои покрытые снеговым платом ветви. День сменяется днем. И тишина как и снег ложится на землю и крышу их маленького деревянного дома. И так привыкаешь к зимнему однообразию и затвору, что даже бродячий пес на улице воспринимается как невиданный сказочный гость.

- Там волк на улице! – когда Лера моет посуду после ужина, в дверях появляются запорошенные снегом шапка и борода её мужа Саши.

- Где? – удивляется она и закрывает кран.

- Пойдем со мной за водой, увидишь! – весь Саша входит в дом. Он улыбается. Снег на его шапке и бороде быстро тает от домашнего тепла.

- А он нас не съест? – интересуется Лера, снимая фартук.

- Съест, конечно. Они сейчас голодные. – спокойно отвечает супруг. - Он потому-то и пришел в деревню.

- Понятно.

По мотивам древней «Истории о Евфимии, дочери Софии и о чуде, которое совершили с ними исповедники Самон, Гурий и Авив»

***

— А когда эти готфы вернутся на постой? — спросила Софию Фотиния.

— Я думаю, на днях. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что надо успеть до их прихода снова заколотить окно в садовом домике.

— Ох, Фотиния, ну что за глупости? Они оба уже видели, что в домике есть второе окно, как мы им объясним, если одно вдруг окажется заколоченным?

— Смотри, твоя дочь — тебе и решать.

— Можно подумать, что нет у них забот, кроме моей дочери! Они же ее и не видели.

— Это ты так думаешь! А в церкви? Они и до осады ходили туда каждое воскресенье, и на последней службе тоже были.

— Откуда они могут знать, кто из девушек в хоре моя дочь?

— Так ведь, к несчастью, Евфимия ухаживала за старшим готфом, когда он лежал без памяти!

— И очень правильно делала! — уже начиная сердиться, сказала София.

Он был глухонемой и жил за несколько улиц от нашего дома. Каждый день этот мальчик приходил в наш двор и наблюдал за тем, как играют дети.
В свои игры мы его не приглашали. Не потому, что плохо относились, нам это просто в голову не приходило. Мы могли бы узнать у его мамы, высокой, всегда бледной продавщицы, имя немого, но почему-то никогда так и не спросили.
Он подходил с неловкой улыбкой, шаркая ногами и сутулясь, и садился на корточки у края импровизированной спортивной площадки. Мы перекидывали мяч друг другу, а он вертел головой направо – налево, направо – налево, до тех пор, пока игра не заканчивалась, и дети не расходились по домам.
Когда кто-нибудь из игроков забивал гол или удачно отбивал мяч, немой вскакивал со своего места и издавал громкий мычащий звук. Большие синие глаза мальчика наполнялись светом, он улыбался, глубоко обнажая корни зубов, и взмахивал руками.
Не всем нравились эти зрительские порывы. Часто неудачливый игрок грозил ему кулаком или крутил пальцем у виска. Мальчик замолкал, и смущенно улыбаясь, садился обратно на корточки.

Дождь и ветер – не день, а морока,
Ни молитвы, ни сна – ничего…
Мне в такие часы одиноко.
Стылый двор, жёлтый снег. Никого.

Я хочу, чтобы тихо со сцены,
Удалилась старушка-зима.
А пока что вот – мокрые стены,
В серых пятнах застыли дома.

Но доносится ясно до слуха,
Сквозь унылость февральского дня:
«Ухожу, только я не старуха,
Вам недолго скучать без меня.

Ухожу и не спорю, что толку?
Но попрятав игрушки, шары,
Вы не раз ещё вспоминте ёлку,
Среди летней несносной жары».
2010

 В архитектонике созвездий
Есть линий тонких вечный путь,
Мы о несбыточности грезим,
А нам бы главное вернуть.

В изгибах арок полусферой
Орбиты времени сошлись,
Одною им понятной мерой,
В единой точке - прямо в высь.

От древних каменных построек
До стройных ордерных систем,
Земля людей того не скроет,
Что выше всяких теорем.

А выше то, что мы все ищем,
Любви простой, а та – бежит,
И ветер страсти снова свищет,
Да только сердце вновь спешит.

От сложных линий к яви света,
От бури знойной – в тишину,
Любовь в любви найдет ответы,
О как же хочется – вернуть

Покой и нежность первой встречи,
И вечный путь – пока лишь миг,
И сердца трепет - сердце лечит,
И шёпот тихий рвется в крик.

И выше - аркою стрелою,
дождем из камня - снова вдаль,
нам, с человеческой душою,
лишь в небе утолить печаль.

Мы с тобою, дед, друзья,
Куда ты, туда и я:
Вместе ходим на рыбалку,
Я бегом, а ты – вразвалку,

Собираем мы малину:
Ты – с куста, я – из корзины.
Вместе красили забор –
Руки в краске до сих пор...

Только ты, сомнений нет,
Самый лучший в мире дед!
 

 Переделала тут одно свое старое стихотворение...

Порой над Родиной встают
сражений прошлых злые знаки,
но их за славу признают
сердца людей. Над полем маки

Палитрой алой зацвели,
как капли боли всей России,
как капли света - проросли
кресты могил, у звезд просили,

У звезд стояли толпы жен
и тихо, праведно молили,
а над землей пронесся стон,
и толпы войск за край спешили.

И был средь них простой солдат,
Его по-русски Женей звали,
Кому-то сын, кому как брат,
Он молча нес земли печали.

Случилось чудо и солдат,
Познал победу в дольнем мире,
Расплавив вражеский булат.
Своей живою русской силой,

Бывает так: прозренья час,
Соединен с победной славой,
Нет, не придумать после нас
Такой отваги величавой.

И ведь простой служил солдат,
Видать, не в этом правда мира,
Звенит по Родине набат,
Идут солдаты. Плачет лира.

Мать Конкордия была разочарована. Ее приход опять переживал трагедию. Впрочем, кроме монахини, вряд ли кто заметил бы что-то плохое в том, что о. Василий подружился с Борисом.

Тем более, что Борис был очень хорошим человеком. Неизменно дружелюбный и открытый для всех прихожан молодой слесарь из Москвы в каждый свой приезд привозил для храма разные подарки. Не так давно Борис сменил старое обветшалое напрестольное Евангелие, на этот раз привез новое кадило. Вроде бы все хорошо, но было две серьезных причины, заставлявшие волноваться мать Конкордию.

Первое — отец настоятель буквально через три месяца поехал к епископу и выпросил для Бориса право ношения стихаря и подрясника. Второе было еще более обидным. Если бы Борис был бы академиком, профессором, ну, ладно, простым врачом, но слесарь! По глубокому убеждению монахини было бы лучше, если бы отец Василий не стремился заводить знакомства с пришлыми, оставался бы простым сельским священником, а уж, если бы и находил себе духовно близких людей в Москве, то людей гуманитарных профессий, а не плотников, ой, слесарей, впрочем, велика ли разница!

 На землю тень упала молча,
От туч, закрывших небеса,
Свершилось время: мир от ночи
Спасен теперь. Блестит роса.

Прохлада утренняя тает,
У Гроба Господа – толпа,
Воскрес! Смотрите, улетает
Ночная мгла. И не упасть

Не может мир, теперь прозревший,
К ногам Того, Кто спас живых,
И всяк, проказою болевший,
С надеждой ждет. Буран затих.

Упала ливнями на землю,
Времен иных младая суть,
И мир земной земле приемлет
Открытый вновь извечный путь!

Святыня грозная сияет
Над миром зла вознесся Крест,
И каждый странник пусть узнает:
Что нет таких далеких мест,

Куда бы свет не изливался,
Всяк дом надежду да хранит,
Ты слышишь? Тихо постучался…
Христос в твой дом войти спешит.

Незнание и неведение чаще называет время парадоксом, где порой встречаются не те, и не так, да и расстаются больше по глупости...

Время дарит вопросы, а вечность проверяет истинность их ответов.

Мудрости не может быть слишком много, а солнце не светит сверх положенного. Но для всего нужно свое время...

Чем страшно одиночество? Невозможностью рассказать о счастье...

Время дарит нам иллюзии, но вечность снимает с них покров так же решительно, как приоткрывает истину мимолетности...

Почему люди плачут? Потому что живут. Такова правда жизни,она открывается только тем, кто сохранил этот дар-открывать покой за минутами горечи.

День рождения-всегда итог!И начало нового пути.Дай Бог,чтоб время приоткрывалось вехами любви,в которой утонет их мимолетность!

Мудрость бесконечна в словах, но приходит время подводить итог и собирать камни ошибок. Таков закон времени, устанавливающий предел правды сказанного.

Как поверить в любовь? В нее не верят, ее проживают, как дар горечи и отрады...

Есть ли смысл в поиске? Да, пока время раскрывается секундами, есть шанс найти истину, или приблизится к ней на шаг...