Полон горя отплыл кораблик
К островам громового счастья,
Вслед опять вот точили сабли
Командиры с волчиной пастью.
Полон горя отплыл кораблик
К островам громового счастья,
Вслед опять вот точили сабли
Командиры с волчиной пастью.
Нам порою бывает непросто.
Смотрим смерти лихой мы в глаза.
Души братьев, как звёздную россыпь,
Прячет кротких небес бирюза.
Согласно определению Священного Писания Церковь есть Тело Христово (1 Кор. 12:27). Как правило, мы воспринимаем данную характеристику Церкви как отвлеченное философское понятие. Мы приблизительно понимаем, о чем идет речь, но мало чувствуем онтологическую суть апостольских слов. И в этом отношении мы заметно отличаемся от верующих апостольской общины, которые очень ярко переживали эту важнейшую сторону природы Церкви.
Дорогие омилийцы и гости сайта! В марте выходит в свет моя новая книга. С разрешения издателя представляю пролог романа «Пророк и цари», неотредактированный вариант, потому как он мне нравится больше, чем причесанный и приглаженный.
Камнем рвалась с горы,
только б услышать
всхлип реки и стон
зимнего воздуха.
Слёзы высохли раньше,
чем звук достиг дна.
Стекло разбилось —
горе дробит всё,
как память и кости.
Шёпот ветра бежит,
не оставив следа.
Полюбите живого Христа,
Что ходил по росе
И сидел у ночного костра,
Освещённый, как все.
Где та древняя свежесть зари,
Аромат и тепло?
Царство Божье гудит изнутри,
Как пустое дупло.
Ваша вера суха и темна,
И хромает она.
Костыли, а не крылья у вас,
Вы разрыв, а не связь.
Так откройтесь дыханью куста,
Содроганью зарниц
И услышите голос Христа,
А не шорох страниц.
2001
Природы лучи и метели,
И бархат листвы золотой,
Мечты и желания Емели
Россия взяла на постой.
Молитва Юрия Кузнецова
– А вот, кстати, интересно, в чем именно заключалась ваша редакторская работа?
– Конечно, Кузнецов все сам принес. Это было избранное. Серия «Поэтическая Россия». Была такая. Там фотография очень хорошая его, где он молодой. Я настоял на ней, говорю: «Юрий Поликарпович, давайте вот эту фотографию!» Ну, я все вычитал, конечно… Хотя он потом говорил, мы в такси ехали, что там есть опечатки все-таки… Есть. Но порядок он сам определял, я не вмешивался. У него как раз такая волна пошла: в «Худ. лите», в «Современнике», в «Молодой гвардии»… Три сборника.
Иногда ледяное «Спасибо»
Пробормочешь в ответ, как всегда,
И почувствуешь – мир этот зыбок,
А слова, вообще, ерунда.
Бабка Фроська завелась с утра: швырялась ложками, вилками, хваталась за ножик, крутила им у своего носа и кричала:
-Доиграетесь, чертяки, вот отпишу всё Ванятке, на улице жить будете!
Её дочка Люська и внучка Еленка метались возле неё с коробкой таблеток и кружкой сладкой воды. К вечеру бабка, скушав три тарелки позавчерашнего борща, миску овощного плова, успокоилась и уселась у окна.
- Ой ! -вскрикнула она.
В полутёмном дворе частного дома что-то зашипело, убегая к небу, хлопнуло и осветило округу. Послышались приглушённые крики, взрослый гогот вперемешку со смехом детворы. Поёжившись костлявыми плечами и подтянув узел маминого платка к подбородку, бабка Фроська, близоруко щурится, хмурит поседевшие брови и спрашивает саму себя:
Весна! Весна! Распутица-
Снегов прощальных спутница!
Ручей воркует с лужицей,
И сказочно тепло.
На градуснике нолики,
И солнечные кролики,
И зайчики и кролики
Запрыгнули в окно!
Прохожие волнуются,
Что гололёд на улице,
Лишь солнышко зажмурится -
На лужицах стекло.
Сосульки виснут лесенкой,
Капели звонкой песенкой
Весну встречают весело
С ручьями заодно.
ГЛАВА 5. ВИЗИТ
Когда на дороге показались две лошади, деревенские мальчишки бросили лапту и как горох рассыпались по своим домам. Нет, лошадей они не боялись. В деревнях лошадь – верный друг и помощник. Но люди… Всадники в милицейской форме не предвещали ничего хорошего.
Два офицера – один совсем юнец с едва пробивающимися усами на мягком округлом лице, (видно сам из деревенских), второй постарше, со строгой морщиной на переносице, заехав в село, перешли с рыси на шаг и теперь медленно и важно шествовали по враз опустевшим улочкам Сондуги. Молодой офицер довольно улыбался, озираясь по сторонам и замечая, как дергаются занавеси в избах, за которыми подглядывали бабы.
На Церкви лежит часть ответственности за трагические события революции 1917 года в России, полагает глава синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Владимир Легойда.
«Как раз эти люди, которые потом и сыграли большую роль в событиях октября семнадцатого года и последующих — солдаты, матросы, — эта среда в особенности была расцерковлена», — заявил В. Легойда в программе «От первого лица» на телеканале ТРО, сообщает «Интерфакс-Религия».
Ты добрый? Значит, не одинок.
Так говорит Алёше отец. Алёша слушает и кивает, словно бы соглашаясь. Но мысль ускользает, и никак не выходит её додумать. И вот что необъяснимо: как это — быть одному? Закрываешь глаза, а представить не можешь.
Сам Алёша, сколько помнит себя, всё на людях: живёт в коммуналке. Только чихни, — и Антонина Петровна из комнаты справа крикнет так резко, что голос пробьет стену и ударит прямо в висок:
— Алёшенька, будь здоров!
И бас деда Бориса слева поддакнет:
— А ну, боец! Не хворать!
Только Роза, та, что напротив, всегда промолчит. Дверь её не откроется, хоть греми, колесом ходи, кричи да труби.
Живу — как птицы,
а боюсь — как люди,
что птичьего уже
нигде не будет,
что человечье
превратят в увечье,
а душу — в вывих.
И что песнь овечья
заменится пустой
козлиной речью.
Есть в первых днях Великого Поста
Какая-то особенная хрупкость –
Такая же бывает у листа
Еще нетронутого, только
Уже заточено перо
И приготовлены чернила,
И вопрошает лист: «А что
На мне напишут?». Терпеливо
Я провожаю эти дни,
Я пью их мелкими глотками,
Когда закончатся они,
То будни постные настанут,
Будет привычен их узор,
И пролетят в одно мгновенье.
Так краток долгий этот Пост,
Что предваряет Воскресенье.
Ночь. Февраль окончательно сник.
То ли дело гламурный март,
Словно первый дурацкий дневник:
Хаос, лирика, нестандарт.
Над соседнею крышей – луна –
Неподвижная голова.
И обветренные, как стена,
Заслоняют печаль слова.
Потихонечку сходишь с ума
От оранжевой этой луны.
А она дружелюбна весьма –
Ей такие вот и нужны.
Ей, похоже, никто не указ,
Ей, по-моему, хорошо.
Да и мне не сомкнуть уже глаз,
Слишком в памяти всё свежо.
Точно также февраль городской
Год назад заморозил сны.
И сидел я тогда сам не свой –
Лунный мученик тишины.
2017
В храме темно и печально,
Вьются слова в узелки,
Ловятся сетью сакральной
В сердце грехов мотыльки.
Слов умиленных канона
В душу сложила суму,
Слёз покаянных бутоны
Богу дарю моему.
Вторю устами - помилуй,
Плоть усмиряя в поклон,
Рая изгнанники были,
Время вернуться Постом.
Когда в громоотвод электросетевой станции ПАО «НИКЧЕМУРЕГИОНЭНЕРГО» ударила молния, задымил курятник директора энергохозяйства Ивана Ивановича Толстохарева. Сам директор в этот момент пил коньяк с Сидоркиной Екатериной Ивановной, заместителем по оргвопросам. Выглянув в окно своего кабинета, он всплеснул руками:
— Говорю тебе, Катька, как на духу: молния в курятнике всех посшибает, а сторожа Игнашку Изоглошкина — никогда. Не родилась ещё такая искра, дьявольская, которая могла бы оглоушить этого дурня.
ГЛАВА 3. РАЗГРОМ
Еще помнили сельчане Сондуги, как собирали деньги на то, чтобы расширить свой Христорождественский храм. Как в 1908 году, наконец, завершили пристройку нового теплого придела. Как долго готовились к его освящению, которое должно было стать настоящим сельским праздником, как мыли и украшали храм цветами, как встречали колокольным звоном Владыку и какой, наконец, торжественной была та служба, на которой служили епископ и несколько священников из соседних приходов. Они не забыли, как тогда радовались, как поздравляли друг друга и как думали, что слава Богу, теперь на службе будет не так тесно, а в пределе есть место, чтобы поставить купель для крещения младенцев.