Омилия

Зелёный цвет – глазам отрада,
И в летний, нестерпимый зной,
Зелёный – это цвет прохлады,
Где солнце борется с листвой.

Мне этот цвет ласкает душу,
Как добрый врач туда входя,
Люблю Бетховена я слушать
Под шум июльского дождя,

Смотреть в глаза твои влюблено,
От всех печалей уходя…
Ты знаешь, этот цвет зелёный,
Как-будто создан для тебя!

У разукрашенного лета,
Среди обилия цветов,
Я от рассвета до рассвета,
Просить о вечности готов!

Порхают бабочки бесшумно…
Полёт «пузатого» шмеля,
Лечу за ними, вслед, бездумно,
За грань иного бытия…
2009
 

Ничего, ничего, не теряй равновесия,
Шар земной «на ходу» и не сломана ось,
Даже, если вдруг, очень плохие известия
Твою душу опять прострелили насквозь.

И не думай «зачем»? – это песня отдельная!
Сколько раз, вспоминай, ты уже умирал…
Рана хоть и горька, только всё ж не смертельная,
Кто-то дул на неё и всю ночь целовал!

А по чистой воде плыл венок, как пророчество,
Ветерок на волне с ним играл и качал.
Это значит, ты жив и в глухом одиночестве,
Своих лучших стихов, ещё не написал…
2009

Жил на свете один учёный, который очень хотел узнать, что такое красота. Дни и ночи напролёт он был готов искать ответ на этот вопрос.

Мальчиком он проводил много времени в созерцании творений великих мастеров. И, уходя из музеев, уносил в памяти совершенство линии, цвета и композиции. Но снова стремился туда, пытаясь понять, как создается красота.

Юношей он стал вдумываться в законы, при соблюдении которых звуки становятся музыкой, а краски складываются в произведение искусства. Со временем он изучил все эти законы.

И всё же в нём крепла уверенность, что настоящей красоты так и не удалось отыскать. Словно в душе образовалась пустота, не заполненная ничем. Потому-то его влекло к познанию снова и снова, только бы найти самое красивое в мире.

Однажды юноша пришел к своему учителю и сказал:

— Я хочу странствовать по свету, чтобы найти прекраснейшее в мире.

Учитель улыбнулся:

— Я искал его, но не нашел, — и ты только напрасно потеряешь время!

— Пусть, — ответил юноша,— но я буду знать, что сделал всё возможное.

…Проснёшься, а мир всё хуже,
Устали стоять дома.
Никто никому не нужен,
Все словно сошли с ума.

Ленивое солнце в луже
И рядом бездомный кот,
Никто никому не нужен,
Куда-то исчез народ.

И небо в разбитой кружке
Молча дрожит в руке,
И сердце давно на мушке - 
Слезой по моей щеке.

А мне ещё кто-то нужен:
И этот бездомный кот,
Тихая, вечная лужа
И мой – не другой народ!
2009

Мешают в жизни пошляки,
Я их особо не жалею.
Куда пропали чудаки?
Мне с ними легче, веселее

Они порой из ничего,
Зажгут звезду на склоне ночи
И много доброго всего,
Когда и верится не очень.

Они способны просто так
Любить, и верить в это чудо,
Последний отдадут пятак,
Забыв про собственный желудок.

Куда пропали чудаки,
Которым ничего не надо?
А пошляки, как сорняки
На поле жизни сплошь и рядом.

Ты улыбаешься во сне,
Куда-то сгинули печали,
То чудаки тебе и мне
Любви и счастья пожелали.
2009
 

Спешить мне некуда, опять
Душа пыталась разобраться,
Как трудно ей себя менять,
Здесь проще грешником остаться.

И сколько помню: плоть и дух –
Всегда противники друг другу,
Две жизни в сердце спорят вслух
И человек бежит по кругу,

По кругу собственных страстей,
То приземляясь, то взлетая,
Лишь изредка, среди скорбей,
О чём-то горнем вспоминая.

Он будет долго над собой
Смотреть, чему-то улыбаться,
Потом махнёт на всё рукой –
Здесь проще грешником остаться!

Весь мир, как ёлка для детей,
Огнями яркими сверкая,
Среди безумства этих дней,
Стоит и молча умирает,

Но милость всякому дана,
Любовь разбрызгана повсюду
И человек прощён сполна,
Когда решил: грешить не буду!
2009

Дорога в город вечности пуста,–
Её путей не застилают лавры,
Чтоб путник светлый не забыл о главном,
Смиренных дум питать не перестал.

Дорога в город вечности чиста
От едкой пыли страстных наслаждений,–
Чтоб человек не пал в объятья лени,
Не заградил бы истины уста.

Дорога в город вечности грустна
Для тех, кто любит призрачное злато,
Кто за добро лукаво жаждет платы,
Кому несносна щедрости весна.

Дорога в город вечности проста,
Она чужда слепой житейской смуты,–
Чтоб ты её с иной стезей не спутал,
Но верно шел святым путем Креста.

                                            2009
 

Я не примелю правду на крови,
Что нас гнетет, натравливает, мучит.
Но той живу, что чистым словом учит,–
Напутствием Божественной Любви.
 

                                            2009

Я сижу. Папа спит.
Это кто в окно стучит?

Кто шагает, длинноногий,
По лужайке, по дороге?

Это дождик всё накрыл,
Сер, и скучен, и уныл.

«Слава Богу» повторяю,
Грусть с печалью прогоняю!
 

Когда проснусь, глаза открою,
Увижу снова белый свет,
Я поздороваюсь с тобою
И подарю тебе букет!

Но в том букете необычном
Не будет запаха цветов.
Он состоит из слов привычных,
Любимых, добрых, нежных слов.

Есть удивительная сила
В простых и искренних словах,
Любовь их сердцу подарила,
Чтоб расцветать в твоих глазах.

Ты в них почувствуешь бескрайность,
Печаль и подлинность мечты…
Всё в этом мире не случайно
И нет границ у красоты.

В твоих глазах я вижу небо,
И чую силу высоты,
И где бы я на свете не был,
В моей душе всегда есть ты!

Я снова солнцу улыбаюсь,
Встречая ласковый рассвет,
Букетом слов к тебе являясь:
Любовь, Надежда, Вера, Свет!
2009

Когда прижмёт, да так, что ум за разум
Заходит, и согнёшься пополам,
Меня хватает на одну лишь фразу:
Достойное приемлю по грехам!

И не в родне, и не в судьбе тут дело,
Скорей причина кроется в другом.
Легко винить кого-то, надоело,
Во мне она живёт, во мне самом!

Я не ищу на всё про всё ответы,
Давно не жду счастливого конца
И не даю бесценные советы,
Не нравится мне маска мудреца.

Легко ли жить, когда приходит вечер,
И руки вниз, и горе по щекам?
Легко ли жить? Я сам себе отвечу:
Достойное приемлю по грехам!

Бесплатный сыр давно уже не в моде,
Бесплатным он остался где-то там,
Скажу душе при всякой непогоде:
Достойное приемлю по грехам!
2009

В одну из областей Египта как-то был назначен молодой правитель, который мечтал прославиться на всю страну своей справедливостью и мудростью.
Но в первый же день, когда гордый юноша держал перед народом речь, кто-то сказал у него за спиной:
— Далеко ему еще до аввы Моисея! Никого в наших краях нет мудрее этого святого старца.
И так глубоко запали эти слова в тщеславную душу молодого вельможи, что он и дня не мог прожить, чтобы не вспомнить об авве Моисее.
Наконец, молодой правитель не выдержал и отправился со своей свитой в монастырь, чтобы лично познакомиться с прославленным старцем.
Но по пути отряд заблудился, и всадникам пришлось долго скитаться среди болот. Хорошо еще, что им случайно встретился чернокожий старик из местных жителей, который показал правильную дорогу.

— Вот что, эфиоп, доведи-ка меня до кельи аввы Моисея! — приказал ему молодой правитель.
— Я и сам туда не пойду, и вам советую держаться подальше от этого разбойника, — ответил старик, прячась в кустах. — Зачем вам этот глупец, который все равно не скажет вам ничего хорошего?

От Кузьминок до шахты 2-бис автобус редко ходит. Два раза на день. Да и кого возить? Кузьминки почти вымерли, а шахта на честном слове держится, после очередных экспериментов с реформированием угольной промышленности.

Известно, что чем беднее сельский народ живет, тем больше в его хозяйстве коз обретается. Животное не требовательное, можно сказать даже мало вредное, по причине своей неприхотливости и полного отсутствия претензий на комфортное жилищное обеспечение. Оно везде жить может. Есть, правда, два негатива: лезет вечно туда, куда не надо, да воняет изрядно, но пользы от коз все же несравнимо больше, чем недостатков.

К козам, естественно, козел нужен. Иначе стадо не увеличишь. Поэтому хороший козел - всегда в цене и постоянно востребован. Такой у бабы Анны в Кузьминках был. Обычно его сами «на дело» забирали, но нынче попросили привезти, по причине не имения транспортного средства и дороговизны бензина. Именно поэтому и стояла баба Анна с козлом на поводке на автобусной остановке, ожидая с немногочисленными попутчиками положенного рейса.

В контрасте предмет становится ярче. Белая тарелка на черном столе будет особенно белой. Жизнь рядом со смертью становится особенно живой.
Ощутить себя живой на сто процентов можно на кладбище в будний день. Почему в будний? Потому что кроме птиц и насекомых там практически не будет никаких признаков жизни. Царство мертвых - редко нарушаемое ударами лопаты по земле - строится очередная «обитель», - или неуверенными шагами случайного гостя. Глоток воды из пластиковой бутылки приобретает здесь особенный вкус и значение: значение того, что ты можешь этот глоток делать, и что у тебя есть это живое чувство жажды (вот где нужно снимать рекламы).

ПОДЪЕЗДЫ ДЕТСТВА

Волшебные подъезды детства,
Где пахнет кошками и супом
И пыльный луч клубится глухо, –
От вас мне никуда не деться.
От вас мне никуда не деться.
На металлических ступенях,
Где чуть просвечивали даты,
Мы рвали брюки на коленях,
И мамы ставили заплаты.
И мамы ставили заплаты.

Волшебные подъезды детства,
Где полумрак глухой и сонный
Нам души бередил загадкой, –
От вас мне никуда не деться.
И черный ход плывет иконно
Сквозь все года мои и даты.
Сквозь все года мои и даты.
5 апреля 1981

НОВЫЙ ГОД В "ЗВЕЗДНОМ"

* * *
Всё ходят и ходят какие-то странные люди,
Их столько же будет,
Когда нашу Землю разбудят.
Их будет так много –
Все улицы в лицах!
Зовут их Серёга,
Зачем на Серёгу сердиться?
Есть имя у всякого тела,
Но часто
До этого нету нам дела…

К несчастью,
Петляет дорога,
Ухабы заходятся в танце.
Шагающих в ногу так много,
Но все мы давно иностранцы,
Хотя так похожи,
Что злоба играет на роже,
А как же иначе –
В "Макдоналдсе" съели Серёжу…
И даже без сдачи –

Что нам до имён
мы не можем уже обознаться:
Серёжа – Семён?
Но твердит телефон:
Два было, осталось их восемь-пятнадцать…

И вновь мы под серым зрачком небосклона,
Такою же пресной, как серый песок Вавилона,
Бредём по дороге,
Широкой, как зев окоёма,
И, глядя под ноги,
Всё дальше уходим от дома…

20 ноября 2006

Образок на сосне

Бога забудешь — несчастье изгложет.
Чистому сердцу молитва поможет.
Светлые лики глядят в синеву
И не оставят, покуда живу.
Веры живая, горячая сила
Нас из юдоли скорбей возносила.
Помни: молитва, смиренье, труды
Смоют обиды и тяжесть беды!