На птичьих правах

А мне другого может и не надо:

лишь птицей жить в листве большого сада,

порхать и петь, звучать навстречу солнцу,

и подлетать бесхитростно к оконцу,

где крохи разложил хозяин добрый

от хлеба, что его руками собран.

От первого лица

Эти крошечки-зарисовки я услышала и записала. От кого услышала? Не скажу. Лишь открою, что среди авторов ─ литовец, китаец, англичанка, русская, кореянка.

* * *

Я родился слепым.

В школе мне повезло познакомиться с девочкой самой доброй души, всегда готовой помочь. Но одноклассники говорят: «Она негритянка, приехала из Мали», и дразнят нас: «Чёрная и слепой!»

Но знаете, ведь слепые не различают цветов...

Что значит быть чёрным? Никто не может мне объяснить.

Знаю только: мне радостно рядом с ней.

Опасность нормальности

Уж лучше быть опальным,
Картошку есть на ужин.
Опасно быть нормальным —
Нормальным Бог не нужен.

Один быков пытает,
Другой горазд жениться…
Нормальный веру хает,
Ему богатство снится:

Достоинство и знанья,
И творчество во славу.
Нормальному закланье
Не «в жилу», не по нраву.

На лице без лица

Нет лица на лице —

лишь болезнь.

Сквозь болезнь

я пытаюсь пролезть —

не выходит.

И я — ухожу,

на лицо без лица

не гляжу.

На лице без лица

лишь болезнь,

сквозь которую надо

пролезть.

Вечер, как вечер

Вечер, как вечер. Заваренный чай,
Птицы кружат — к непогоде.
И хоть до рассвета стихи сочиняй —
Боль не уходит.

Все размышления сводишь на нет,
Всё равно времени много.
И хочется страстно сквозь тучи просвет
Небо потрогать.

Снова метание звёздной волны
Сбивчиво и невиновно.
К ярким пророкам холодной луны
Дышишь неровно.

Счастливое воспоминанье

Тёплым днём осенним
я иду меж сосен,
будто у Скита всех ждёт
Батюшка Амвросий.
В день осенних именин
оказалась в Оптиной
не своим стремлением,
а его заботою.
Показал в Шамордино
мне обитель дивную —
в спелых сочных сливах
вся земля её,
под благословенье к матушке
на дорожку вывел,
зная, что Господь её
скоро заберёт.

Ангел пустыни

11 сентября — день Усекновения главы Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна

Величайший из пророков — Иоанн Креститель — имеет особое попечение о храме Рождества святого Иоанна Предтечи на Пресне — одном из немногих в Москве, который не закрывался в годы гонений на Церковь в России. В 2010 году Предтеченский храм отпраздновал 325-летие со дня основания.

Ныне главная святыня храма — частица мощей святого славного пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, которая была передана настоятелю храма епископу Бронницкому Амвросию в 2008 году из Иерусалима накануне праздника Собора Иоанна Предтечи. Она находится на престоле центрального алтаря и износится для поклонения и молитвенного почитания по окончании поздней литургии в воскресные и праздничные дни.

Среди особо чтимых икон храма, конечно же, есть и образы святого Иоанна Предтечи.

Один из них, относящийся к первой половине XVII столетия, располагается в отдельном киоте у левого клироса главного алтаря. Нередко этот образ вызывает недоуменные вопросы людей, ещё не знакомых с традициями православной иконописи.

Святой Иоанн Предтеча изображается здесь с двумя широкими крыльями за плечами. Икона имеет необычное название — «Ангел пустыни».

Почему же святой Иоанн изображается в ангельском образе?

Старая немецкая песня

Топот сапог солдатских раздается

Авторизованный перевод Андрея Окулова

Песня «Wenn die Soldaten durch die Stadt marschieren» появилась в конце девятнадцатого — начале двадцатого века. В этой песне нет никакой политики, в германской армии она пелась в разные эпохи существования армии этого государства. Впервые ее официально приняли как строевую песню в 1907 году. Перевести старинную солдатскую похабную песню — задача не из легких. Ведь текст должен точно лечь на музыку. Автор старался точно передать ее смысл.

Топот сапог солдатских раздается
Окна открыты: девушкам неймется
Зачем? Затем
Зачем? Затем
Им всем ужасно хочется траля-ля-ля-ля-ла
С солдатом поворочаться траля-ля-ля-ля-ля-ля!

Хрустальный век. Хрустальный небосклон

Хрустальный век, хрустальный небосклон
Затмит века серебряно-златые!
Совсем недавно глыбы ледяные
Отпели эпохальный перезвон.

Хрустальных строк рассветные лучи,
Достигнув горизонта края,
Сольются, всё собою заполняя,
В единый свет негаснущей свечи
В хрустальной лампе миросозерцания,
Любви, добра, взаимообожания.

В сиянии хрустальной чистоты
Услышим первозданность тишины
И вечных слов взаимопонимание
Хрустальной человечества мечты.

Улетает лето...

Улетает лето,
                   отлетает лето...
Стало лёгкою пушинкой облачного цвета.

Успевает лето напитаться солнцем,
спелостью душистой,
                   пересвистом птичьим...         

Закружилось с ветром, рассыпаясь эхом!
Устремилось в небо...

Затаённым вздохом,
сокровенной тайной
                             остаётся в сердце.

Детское царство

Запах печенья овсяного,
Листья летят и летят.
Всё начинается заново,
Словно лет сорок назад.

Та же привычка со свечкою
В левом оконном углу
Нарисовать с человечками
Лодку, звезду и стрелу.

Память на ночь эту выменять,
Бросить ещё один взгляд
В детское царство без имени,
Где человечки стоят.

Плыть в это небо бескрайнее
Вместе с прозрачной листвой.
В мир, охраняемый тайною
С вечною яркой звездой.

Страницы