Ошибка Афанасия Фета

                                                 У чукчей нет Анакреона,
                                                 К зырянам Тютчев не придет.
                                                      Афанасий Фет

Фёдор Тютчев к зырянам пришел,
Это стало для Фета укором,
Но затем подошли рок-ин-ролл,
Гербалайф, орифлейм и Киркоров –

И не сразу теперь разберёшь
Голос Тютчева в этом содоме,
Что есть мысль изреченная ложь…
Вот беда! И не только для коми!

Не искать иных чудес...

Знания о Боге скрывались и стирались из памяти людей советского общества в течение многих десятилетий, но душа человеческая, не подчиняясь законам диалектического материализма, всегда ищет созвучное себе. К сожалению, не всякому ищущему удается миновать множество ловушек, расставленных по дороге к правде, и не пойти по опасному пути, на который указывает яркая и завлекательная «стрелка»…

Ближний как причина

У всякого человека есть три причины бытия: Бог, другие и он сам. Наверное необходимо родиться на каждом из этих уровней, чтобы быть по-настоящему, т. е. вполне, а не отчасти. Первое начало — Бог, это сотворение Адама и Евы, сотворение человека как такового. Второе — это рождение от родителей и становление под воздействием социума в самом широком смысле этого слова. Третье — это пробуждение в себя, приход в осознанное бытие, когда я — это я, а не кто-то другой, когда я осуществляю свой выбор сам, а не под влиянием чего-то или кого-то (второе рождение).

Выходит, когда мы кого-то обвиняем некрасивым восклицанием «Вот я из-за тебя….» — это отчасти правда, ибо отчасти в нас всё «из-за…». Кстати, эпоха модерна, помимо всего прочего (а может даже в первую очередь) была занята именно социальным аспектом человека, постмодерн подступил непосредственно к личности. Это лишь оговорка, которая здесь не совсем уместна, но всё-таки необходима, потому что важно понимать когда и какие уроки мы проходили и должны были выучить.

Итак, ближний для меня — причина, а не средство. Но причина чего? Важнее всего понять, что в нём обязательно есть причина меня самого. Помимо всяких высоких слов о любви к другому, надо уяснить, что моя любовь к себе включает в себя и любовь к ближнему. Хочешь по-настоящему любить себя — люби другого. Что за реальность стоит за этими словами попробуем сейчас разобраться.

Понять своё время

Чтобы понять своё время, необходимо усилие, понимание того, что понять время — это задача, необходимость, ибо иначе и мышление, и движение будут неверными, ошибочными. Но кроме усилия, вероятно, нужно что-то ещё. Быть может, искренность, детскость, состояние незнания.

Когда люди убеждены в своей разумности и компетентности, в них ломается какой-то важный механизм познания, без которого познание неосуществимо.

Цветок познания

Я побаиваюсь агрессивно знающих людей, иногда подшучиваю над ними или над собой, чтобы отвлечь их от их знания. Познающий — это всегда жаждущий узнать, т.е. он не может знать по определению. Знающему познавать незачем.

Не пора ли и мне о любви

Не пора ли и мне о любви
Пару строк уронить мимоходом —
Было что-то в близи и в дали,
Колыхаясь ошибкой и роком.

Вспоминаю: чуть слышный напев
Отзывался неясною дрожью
На диване, икотно поев,
Как на ниве с есенинской рожью.

Скажи, поэт...

— Скажи, поэт, зачем ты пишешь?
Откуда рифму ты берешь?
— Всё очень просто — её слышу
Я музыкой сквозь дождь.
Её читаю в детском взгляде,
В пульсе любимой под рукой.
Пишу зачем? Кому-то надо
Быть иерихонскою трубой…
— О брось, поэт, какие трубы?
О чем трубить нам в наши дни?
— Я буду петь, лишь были б губы
И сердце — чтоб слагать стихи.
— Поэт, ты пишешь ради славы?
— Для славы Божией — может быть,
Ты знаешь, я бы не писал бы,
Но не писать — значит не жить.

О стихах

Хорошие стихи – почти молитва;
Как золото руном, задержанные звуки;
Слеза, скатившаяся с лика;
Соединение в разлуке;
Журавль, опустившийся столь близко,
Что каждого пера отлив так очевиден…

Когда приходят те, кто лучше нас

Когда уходят те, кто лучше нас,
нам остаётся жалкое участие,
намёк на вероятности и счастье
и труд, чтобы светильник не погас.

Всегда уходят те, кто лучше нас,
мы остаёмся, чтобы верить правде
полуоткрытых истин, снов и глаз,
росе на недозревшем винограде.

Вдруг птицепадом вскрикнут небеса,
и прямо в глотки полетят нам птицы,
чтоб осветить нутро и голоса
и загасить болотный свет амбиций.

Так вновь приходят те, кто лучше нас,
наметив путь своим сердцебиеньем.
Мы создаём из них иконостас,
и ходим на причастье с упоеньем.

 

Человек комфорта

Мир земной — это всегда две стороны бытия: боль и комфорт. Боль позволяет человеку подняться до подлинного начала земного бытия — точки выпадения из рая в колючее время, где за каждой секундой бьет родник слез. Комфорт запирает сердце в квадратуру одетого в бетон бархатного диванчика и плазменной панели, между которыми вырастает холодильник с полусъедобным кормом и бутылочкой вина. Там, на стене, как напоминание, тикают часы, обозначая неизбежное старение изнеженного тела. Опыт жизни, как хаос пятен чувственного восприятия, приводит к растерянности. Растерянный человек возмущён тем, что комфорт домашнего треугольника не даёт удовлетворения и он неожиданно для себя выпадает в боль. Но человек не способен понять, что с боли начинается мир, в который он рождается. Боль пробуждает от сна и открывает ворота в вечность, потому что и смерть, как и рождение, всегда связана с болью. В этом мире иллюзий боль даёт возможность душе прикоснуться к подлинному бытию, не пленённому временной летаргией духа, провалившегося в комфорт.

«Ищите прежде Царствия Небесного…»

Случай из врачебной практики 

Началась эта история в апреле. В мой кабинет зашел массажист Слава с просьбой посмотреть знакомого с болями в животе. Пациентом оказался интеллигентный мужчина 65 лет по имени Роман. Смотрю — и глазам своим не верю. В печени опухоль 7см в диаметре с множеством метастазов в саму печень. Случай редкий и сложный. Может быть, я ошибаюсь? Господи, помоги мне! Надо брать ответственность на себя, надо начинать разговор с родственниками. Мой диагноз прозвучал, как гром среди ясного неба. Ведь еще полчаса назад в жизни этой дружной семьи ничего не предвещало беды, они просто забежали на 15 мин в поликлинику на всякий случай проверить папу. Далее все завертелось с большой скоростью. Старший сын Иван отвез отца в Институт онкологии, диагноз был подтвержден на МРТ. Они были готовы на любую операцию за любые деньги вплоть до пересадки печени. Но время шло, решение не принималось, и это было самым мучительным для семьи. И вот, наконец, приговор — показана только химеотерапия. Но  все-таки нашелся врач-онколог, который им помог советом. Он дал адрес батюшки, который живет в глухой деревне и помогает безнадежно больным. Понятное дело, последняя надежда для больного, от которого отказалась традиционная медицина…

Горе Макеевки... Горе Алеппо...

Горе Макеевки... Горе Алеппо...
Новости мира — как страшная сказка.
Косит история жестко и слепо
Женщин Донецка, младенцев Дамаска.

А режиссеры кровавого фильма
Вновь нажимают на красную кнопку.
Раз — полыхают опять Хиросимы.
Два — Дейр-эз-Зор погружается в топку.

Ветры трепещут над Саур-Могилой.
Стонут пески под камнями Пальмиры.
Злоба майдана, кинжалы ИГИЛа.
Вести с войны... Ожидание мира...

Страницы