Вы здесь

Священник Алексий Солодкин. Воспоминания

Тайное становится явным, или пока гром не грянет, мужик не перекрестится.

Звонок.

Дисбат (рядом с храмом).

Зовут крестить осужденных солдат.

Еду.

Вначале пьем чай с офицерами в кабинете командира.

Осторожно пытаюсь выведать, с чего они решились на такое дело: солдат крестить.

Молчат, как партизаны.

Говорим о ликвидации ракетной армии в Забайкалье, о развале, о Чечне, о предателях. 

Снова делаю заход: чего у вас тут случилось-то?

Не признаются.

Рассказ Марьюшки

Бабушка Мария регулярно вызывала меня на дом для причастия. Как-то раз я назвал ее Марьюшкой, а она сказала, что так ее звали в детстве. Вот ее рассказ:

«Жили мы тогда в селе Девкино, отец был председателем, но он нас бросил, и стал жить с бабой, которую прозывали Растопча. Мать осталась жить с пятью дочками у свекра и от горя ослепла.

Я была самая младшая. Днем сестры уходили по селу кто работать, кто побираться, а я оставалась дома с мамой и с дедушкой. Как-то раз, гуляю я около дома, вижу, подходит к ограде Растопча и манит меня. Подхожу. Дает она мне сверток и говорит: «Отнеси матери». Принесла я маме сверток, мама его ощупала, развернула, а там хороший шмат мяса...

Рассказ бабушки

В Обском доме престарелых лежала слепая бабушка, Таисия Гавриловна Хмелинина. Она регулярно причащалась, и мы общались. Как-то раз она рассказала удивительное. В ее селе советская власть храм закрыла, батюшку куда-то увезли, но богослужебные книги были спасены. Церковный староста Алексей Арефьевич их где-то схоронил.

Сельчанам храма не хватало, и написали они письмо Сталину, мы-де люди уже старые, помирать скоро, дозвольте нам, дорогой Иосиф Виссарионович, самим в церкви молиться. На удивление, им разрешили. Как раз приближалась Пасха 1941-го года. Храм почистили-помыли, Алексей Арефьевич принес книги, и вечером Великой Субботы верующие собрались в церкви. Между прочим, неверы тоже не спали, почти все село гуляло. Только начали читать, как вдруг в окне храма вспыхнул яркий-яркий свет.