Зима ушла. Закончились морозы,
Растаяли на окнах кружева.
Концерт готовят птицы-виртуозы,
И шепчется загадочно трава.
Лучами землю солнце обнимает,
Суровый ветер ласковее стал.
Душа несмело босиком ступает
На трудный путь Великого поста.
Раннее утро. Солнечный свет сквозь распущенные косы берез пробирается в окна храма. Кадильный дым в его лучах синими красками рисует в воздухе причудливые картины. Солнечный свет такой яркий, что огоньки свечей растворяются в нем. Кажется, что они погасли, но колышущийся теплый воздух и кипящий воск выдают их горение.
Один из лучей падает на икону преподобного Гавриила Самтаврийского. И образ святого, щедро украшенный серебром, неожиданно облачается в ризу из света.
Преподобный Гавриил, терпеливо переносивший унижения и оскорбления от людей неверующих за проповедь любви к Богу, ласковым взглядом взирает с иконы.
В сердце приходит нежность. Огонек молитвы сначала тускло, а потом все сильней и сильней наполняет душу радостью.
Вечереет. Огромное солнце растекается множеством танцующих отражений по поверхности засыпающего моря. Розовый свет ласково обнимает стены просторного дома. На провисших ветвях фонариками вспыхивают спеющие мандарины. Громко поют украшенные яркими нарядами птицы. Слышны знакомые, так и не ставшие родной речью, слова.
Вечерело. Легкий туман клубился над застывшей рекой. О чем-то сокровенном шептались кудрявые березы. На темнеющем небе сияли силуэты кружевных облаков. Натруженный колокол звал к вечерне, и каждый его удар отзывался сладостным трепетом в глубине сердца. Мысли таяли. Рождалась молитва.
Светает. Прохладная тишина робко обнимает за плечи. Хочется взирать, слушать и молиться. Темное небо на востоке бледнеет. По ленточкам облаков, словно по девичьему лицу, пробегает нежный румянец.
Просыпается продрогшая река. Легкая рябь трогает воду. Радостно играют рыбы. Маленькими колокольчиками звенит роса на стебельках травы. Тонкой скрипичной струной внезапно вспыхивает мелодия первой проснувшейся птицы, которую тут же подхватывают остальные. И вот уже целый птичий оркестр громко славит Бога.
Огромным костром полыхает небо. Птичий хор постепенно стихает. Колышутся ветви деревьев. Листья весело трепещут на ветру. Душа слышит мощь органа. Солнце, словно огромный сгусток расплавленного золота, величественно восходит на небо.
По червонного золота листьям стекает
Ручейками туман на вечерней заре.
Босоногое детство беспечно играет
В разукрашенном осенью старом дворе.
Ручейками туман по рябине струится,
Подойду и рукой по ветвям проведу.
Это все наяву или, может быть, снится?
По знакомым дорожкам один побреду.
Вечір багаття на небі
Дивне з веселки розвів.
Дзьобом закоханий лебідь
Пише листа на воді.
Швидко зберуся і вийду із дому,
Вітер торкнеться обличчя крилом,
І непомітно забуду про втому,
Вечір поділиться щедро добром.
Краплі казкового світла
Тихо на плечі впадуть.
Музика в серці тендітна
Радістю вистелить путь.
Солнце румяное яблоком спелым
Катится медленно за горизонт.
Небо меняет дневной сине-белый
На фиолетово-розовый зонт.
Скатертью новой я стол накрываю,
Книгу кладу, неумело молюсь,
Неторопливо свечу зажигаю.
С воском сгорает пришедшая грусть.
Словно в сказке, восток истекает
Турмалиновым светом зари.
На колосья нога наступает.
Красный коршун над полем парит.
Ветер с запада ветви колышет,
Пробегает волной по реке.
Растревожились сонные крыши,
Град ударил по нежной щеке.
Отозвались былинные звоны
Голосами ушедших веков.
Поседели зеленые склоны
От холодных колючих ветров.
Рассвет стоит на паперти смущённый,
Краснеет, не решается войти.
Сияет, благодатью освещённый,
Лазурный храм для сбившихся с пути.
Внутри покой, незыблемый, глубокий.
Святые кротко молятся за нас.
И небо рядом. Ангел синеокий
Встречает каждого в сей ранний час.
Рассвет пришел с палитрой, полной красок,
Коснулся кистью окон Алтаря,
И, словно из старинных русских сказок,
Явилась долгожданная заря.
Журавли улетают. Закончилось лето.
Припорошена пылью сухая трава.
В облака кружевные все небо одето.
Недописанной песни приходят слова.
Я тебя обниму за озябшие плечи,
И дыхание осени станет теплей.
На рябине зажгутся румяные свечи,
И поделится нежность накидкой своей.
