Не царь земной, не третий Рим,
Не властный глас, не скипетр грозный —
Сам Бог велел мне стать другим
В среде изменчивой и розной.
И я, со страхом и стыдом,
Решил с изношенных кроссовок
Стряхнуть гоморру и содом
Столичных торжищ и тусовок.
Но все цеплялось за меня:
Арбат страстям прибавил лоску;
Тверская поднесла огня,
Когда достал я папироску…
Луна в окошке мутном,
чаек в стакане синем.
Легко в вагоне утлом
нырять в волнах России.
То проводница плачет,
То тетя режет сало,
То дядя с полки скачет —
Ему стакана мало.
Дрожу под одеялом,
Как бабочка в пробирке.
Прохладно за Уралом,
Зато тепло — в Бутырке.
Меня сожгли на юге Украины,
Мной, как золой, посыпали руины
и срезы ядовитого жнивья.
Но я не растворился, не распался,
Мой скорбный дух не умер, он остался
В пространстве мирового бытия.
Давно готовы крылья для полета,
Мне ангел дал огонь для огнемета
И черный шлем небесного бойца.
Вожу прицелом по суконным спинам,
Ищу тебя, пропахшего бензином,
Ведь я тебя запомнил, подлеца!
Оправдай меня, Боже, словом
И молчанием оправдай.
Чтобы стал я ангелом новым
Крылья легкие мне подай.
Дай мне, Боже, не быть счастливым,
И несчастным не дай мне быть.
Дай мне то, что приму по силам,
Дай мне то, что смогу любить.
ВИЗАНТИЯ
Белым бела моя бумага,
Хитон мой грязен, пуст мой рот.
Я византийский доходяга,
Космополит и патриот.
Рука невидимая рынка
Определяет жизнь мою.
Мой завтрак – бледная сардинка,
Обед – поэзия в раю.
Хожу, голодный и свободный,
Цепями ржавыми звеня,
И Константин Багрянородный
Как брата чествует меня.
СЛАВА БОГУ!
Ничего, что ночь меня тревожит —
слава Богу, стражник не треножит,
и на месте мятый кошелек,
я шагаю, ох, как я шагаю,
из шагов я жизнь свою слагаю,
слава Богу, путь мой недалёк...
Я расстался с прежними врагами,
Я прошел неслышными шагами
По тропе, по шаткому мостку,
Над землей, над шумным водопадом,
Я с собой сражался, словно с гадом,
Прижимая правую к виску...
«Вышей ты мне, вышей белую рубаху…»
В. Артемов
Я в шитье не горазд; рукодельница – ты,
Мастерица уткà и основы.
Ты мне вышей на черной футболке кресты,
Экстремистские знаки Христовы.
Снегом вышей кресты по равнине ночной,
Что прикинулась черной футболкой.
Пару молний скрещенных над черной страной
Вышей в небе каленой иголкой.
Чтобы мог умереть я, свободен и чист,
В этой черной футболке с крестами,
Потому что у Господа я – экстремист
Невоздержными к правде устами.
Дух и плоть оцепенели в страхе,
в ужасе застыли тварь и твердь —
Сам Господь пошел, в простой рубахе,
принимать мучительную смерть.
Вот Ему к кресту прибили руки
мастера-шабашники Земли,
да еще двоих бандюг на муки
злые фарисеи обрекли….
Тот, что справа, муку счел за благо.
Рек Господь: «Да будешь ты в раю…»
И крепил до смерти бедолага
душу православную свою.
А второй-то матерился глухо
и не верил в злобе никому;
и отнял Господь остаток духа
у того, кто жалок был Ему…
Празднуют теперь глухие веси,
города под сводами небес.
Батюшка кричит: «Христос воскресе!».
Мы кричим: «Воистину воскрес!»
Мы ведь распинались без сугрева
всякий день Великого Поста.
И не вспомнить нынче - то ли слева,
то ли справа Господа Христа…
Я купил себе лампадку -
изгоняю тьму-змею
и к небесному порядку
приучаю всю семью.
Огонек-то невеликий,
будто меньше нет огней,
но зато виднее лики,
и родные всё родней.
Сумрак рвётся, как завеса.
Замирает всяка плоть.
Вот гвоздит Егорий беса,
как велел ему Господь.
Серебрятся в светлом дыме
над негаснущим огнём
преподобный Серафиме,
Богородица с Дитём.
Вот и мы, в соборной стати,
хоть и сонм наш невелик:
я, жена и два дитяти
(ангельский пока что лик...)
Коротка молитва наша.
Что попросим - Бог даёт...
Да не минула бы Чаша
всех, кто к Чаше припадёт.
Чтоб лампадка не погасла,
освящая путь далёк,
подольём немного масла
и поправим фитилёк...
И в ночи, такой кромешной,
что и слез не сосчитать,
уж дождемся день утешный
и нежданный, яко тать.
1993 г.
Воскреснет Бог, и разбегутся мрази,
Что хаяли в азарте и экстазе
Земныя и небесныя Творца;
Помчатся в никуда, не зная броду,
И расточатся в мрачную свободу
Безвременья, безбожья и волчца.
Воскреснет Бог, и расползутся гады;
Лица Его бегут; им нет награды
За ненависть, гордыню и корысть;
Возрадуются вдовы, дети малы;
Садами зашумят лесоповалы,
Дежурный херувим запишет: «Бысть...»
Воскреснет Бог, и распадутся сети,
Все голуби взлетят, и все на свете
Бессмертники сквозь смерть произрастут;
Коль снег занес – зверье отроет лазы,
Всех тонущих - удержат водолазы,
Пожарники - пылающих спасут…
