Заминка с обетом

Из монолога знакомой захожанки

«Я вижу, что дьявол придумал новую западню для того, чтобы уловлять людей. Диавол внушает людям помыслы о том, что, если они выполняют какой-то данный ими обет, к примеру едут в паломничество в святое место, значит, духовно они находятся в порядке. И вот часто видишь, как многие паломники с большими свечами и с серебряными подвесками, которые они обещали привесить к той или иной чудотворной иконе, едут по монастырям, по святым местам, вешают там эти серебряные подвески, осеняют себя широким крестным знамением, утирают навернувшиеся на глаза слёзы и этим довольствуются. Эти люди не каются, не исповедуются, не исправляются и тем самым радуют тангалашку».

Прп. Паисий Святогорец

— Проблема у меня нерешаемая. Даже не знаю, как подступиться… Мой сын-экономист уже год без работы сидит. Ничего подходящего найти не может. Сходила я к «Нечаянной Радости». Чуть у меня что не так — я сразу к ней. И попросила: так, мол, и так, если мой сын в хорошую фирму устроится, я кольцо пожертвую!

Ты же знаешь, на нашей «Нечаянной Радости» аж в три верёвки украшения висят. Часы, цепочки, кольца — смотря кто что обещает.

И что ты думаешь? — сбылось у меня. Васико на той же неделе шикарную работу нашёл.
А я на радостях и забыла про обет.

Проработал Васико полгода, и — хлоп! — фирма его закрылась. Опять он дома сидит, и, значит, его семья на моей шее.
Я опять в церковь, к той же иконе. И тут меня как в голову ударило — кольцо я зажилила! Бегом домой — инспектировать свою шкатулку: искать кольцо, какое не жалко. Перерыла свои побрякушки. Золото на чёрный день надо оставить, материнские кольца — память как-никак. Выбрала такое — средней ценности, бабушкино, серебро с минералом каким-то.

И обратно рысью в церковь к той толстухе, что свечки продаёт. Хамло ещё то, я тебе скажу. Но говорю ей культурно:

— Вот примите, пожалуйста, пожертвование «Нечаянной Радости».
Та взяла с такой мордой, словно ей весь мир должен, и зафутболила моё кольцо в ящик, будто это простой булыжник.

— Вы уж, пожалуйста, не забудьте повесить, — говорю. — И икону не перепутайте.

— Да, да, — и уже отвернулась болтать со второй такой же «аки пчела» трудящейся.

В церкви, конечно, ещё то обслуживание. Ниже среднего. Ладно, ладно, не осуждаем. Через неделю пошла я проверять, повесили мой подарок или нет. В смысле — можно мне Богородицу новой просьбой беспокоить или ещё нет. Смотрю — нет кольца. По второму разу все висюльки внимательно осмотрела. Точно нет моего.

Пошла я в кассу права качать. А той, с кем я прошлый раз разговаривала, на рабочем месте не видно.

— Где, — спрашиваю, — такая, в синей косынке?

— Через неделю мы дежурим, — говорят мне.

Еле дождалась следующего воскресенья, когда у меня выходной. А внутри, представь, всё кипит. Терпеть не могу безответственных людей.

Вижу издали — сидит эта капуха на своём стуле. Я — к ней. Из последних сил держу себя в руках. Спрашиваю её вежливо: так, мол, и так, куда моё имущество дели?

Еле-еле она сообразила, о чём речь, и меня вспомнила.

— Мы, — говорит, — раз в месяц раму от той иконы открываем — когда ещё украшения соберутся. Делать мне нечего, из-за каждой мелочи туда лазить с лестницей. И так от жары еле дышу. Проходите, не задерживайте людей.

Иди ей объясняй, что у меня время поджимает, сын опять в депрессии, пиво глушит. А у него и так желудок больной. И уже долг в магазине на сто лар собрался. Никакого понятия у этой грымзы. А ещё в святом месте работает.

Пришла я через две недели. И наконец-то увидела своё «обещанное» на верёвке внизу. Бессовестная — сбоку моё кольцо прилепила, не увидишь сразу издалека.
Стала я в позу, начала просьбы перечислять насчёт разного. Про сына, конечно, первым пунктом. А в сердце — как-то глухо.

Уже два месяца прошло. Васико всё дома сидит. Вот скажи, может, перешагнуть через свою гордость, попросить эту свечницу, чтоб она мою вещь поближе в центр перевесила? Тогда хоть какой-то просвет в делах наступит.