Встань и иди

Вечером на одной из площадок этого многоэтажного, густонаселенного дома раздадутся громкие крики, шум падающей мебели, женский плач. А полчаса спустя торопливо протопает сапогами вверх по лестнице участковый инспектор милиции. Соседи выглянут из своих дверей на той же площадке, но вмешиваться не станут. Привыкли. Время, когда они сами обращались в милицию с жалобами на буйное Толино поведение, громкую музыку всю ночь, постоянные визиты его шумных подвыпивших друзей, прошло. Особых результатов те жалобы не дали, а Толе нынче уже не 16 и не 18 лет, а целых 23. И хотя поведение его за прошедшие годы не стало лучше, люди теперь предпочитают не связываться. Может, психология человеческая с тех пор изменилась? Или дело в том, что худенький задиристый мальчик превратился в широкоплечего высоченного детину? По-прежнему не работает, живет на пенсию матери, да еще и в постоянной к ней претензии: плохо кормит, не модно одевает, да и пенсию могла бы заработать больше, чем имеет.
Толину мать соседи жалеют. Когда-то статная, красивая женщина, она превратилась в забитое загнанное существо. Хотя не один человек в разговоре о ней нет-нет, да и обронит: «Пожинает то, что посеяла…»
Но как же это все могло случиться? Иногда, оставаясь дома на какое-то время одна, мать перебирает старые фотографии. Вот пухленький мальчик в детской кроватке, стоит, ухватившись за деревянную спинку, радостно и доверчиво улыбается открывающемуся ему миру. Вот на утреннике в детском садике, в белой рубашечке с черной бабочкой, старательно декламирует стихотворение. Еще одна фотография, где сын с огромным букетом цветов, наполовину его самого закрывающим, - это он в школу, в первый класс, пошел. С какого места открылась черная полоса в их жизни? Чем они хуже других, - тех, у кого сложились нормальные семьи? Если б можно было вернуть все назад, исправить сделанные ошибки. К сожалению, в жизни не бывает черновиков. Как часто непоправимые беды начинаются с мелочи – такой незначительной, что на нее и внимания не обратишь…
Когда-то Нина не обратила внимания на то, что ее жених Григорий несколько раз являлся на свидания не совсем трезвым. Объяснял это встречей с нужными по работе людьми, и тем, что неудобно было отказаться не поднять бокал. Мелочь? Может быть. Григорий был завидным женихом: высоким, стройным, с правильными чертами лица, густой волнистой шевелюрой. Он держался с каким-то особым врожденным изяществом, умел красиво пропустить вперед женщину, подвинуть стул в ресторане, преподнести цветы. И должность занимал по тем временам немаленькую, что тоже, конечно, сыграло не последнюю роль в ее выборе. Правда, был уже Григорий однажды женат. Детей от первого брака у него не осталось, а развод объяснил тем, что попалась собственница и истеричка. Не то, что Нина, которая во всем его понимает.
Однажды, еще до свадьбы, Григорий поднял на нее руку. Приревновал. Потом просил прощения. И Нина подумала: с кем не бывает? Обещает же, что это больше не повторится. А в народе недаром ведь говорят: ревнует – значит, любит.
Они поженились. Спустя год родился Толик. А еще через какое-то время выяснилось, что характер у Григория взрывной и тяжелый, и выпивки он ни одной не пропускает. Сколько раз Нине с маленьким Толиком на руках приходилось убегать ночью к соседям, спасаясь от побоев. Как-то однажды свекровь, придя в гости, посоветовала Нине попробовать превратить склонность Григория к выпивке в уютные семейные ужины. «Купи бутылку хорошего вина, поставь на стол красивые бокалы, - поучала она. – Сама тоже с ним выпей. Он и не будет злиться.» Совет показался разумным, да только с тех пор Григорий начал требовать, чтобы бутылка на столе была всегда и чтобы жена составляла ему компанию. А жить легче не стало.
Когда сыну было восемь лет, родители развелись. Спустя какое-то время Нина поняла, что тоже успела привыкнуть к спиртному. Но считала, что ничего плохого в том, что она снимет стресс парой рюмок, нет. Только старалась выпивать после работы, вечером, чтобы к утру никто не мог заметить следов алкоголя. Но люди, конечно, замечали. «Что ты делаешь, - попыталась вразумить однажды соседка, - у тебя же сын растет! Какой пример ты ему подаешь?»
- О чем вы? – залилась краской Нина. – Да я и не пью вовсе. Только никому не говорите, а то другие тоже подумают, что я выпивоха.
«Все-таки люди злые, - думала она, очутившись в своей квартире и торопливо, чтоб успокоиться, наливая в рюмку вино. – Все замечают. И надо же придумать такое. Нашли пьяницу! Смотрели бы лучше за собой.»
Так шло время, и вместо того, чтобы залечивать старые проблемы, приносило с собой новые. Толя стал плохо учиться, часто пропускал занятия. Дневник пестрел красным цветом от множества учительских замечаний. Придя со школы домой, торопливо обедал и убегал к друзьям на улицу. Возвращался поздно. А у нее часто и терпения не было дождаться его возвращения. Приняв изрядную дозу спиртного, Нина погружалась в сон до самого утра. Утром по будильнику с трудом поднималась и шла на работу. И так изо дня в день.
Нет, конечно, ей было небезразлично, что в десять лет ребенок начал курить, а в одиннадцать от него тоже несколько раз попахивало алкоголем.
Но – странное дело! – Нине и в голову не приходило связывать поведение сына со своим собственным. «В отца пошел, - горько думала она. – Его порода, его гены. Такой же неуправляемый. Может, перерастет?» Нина считала, что научиться плохому у нее Толик не мог. Она-то работу ведь не прогуливает, как он школу. В квартире всегда чистенько, убрано, еда приготовлена. Действительно, в какой-то степени Нина себя все же контролировала. Хуже стало, когда Толик окончил с горем пополам школу, но ни учиться дальше, ни работать не собирался. «Если мать могла содержать его, когда был школьником, что ей сейчас мешает это делать?» - рассуждал он.
А тут и пенсия подоспела. Нина ведь выходила замуж, когда ей было за тридцать. Выбирала, перебирала, да и выбрала, как говорится, на свою голову. Большая часть жизни прошла, а хорошего вспомнить нечего. Она даже не заметила, как вырос Толик, потому что время было заполнено не ребенком, а больше повседневными хлопотами и работой. Да еще тяжелый сон в алкогольном похмелье беспощадно, как вирус в компьютере, съедал остатки жизни. Теперь, когда отпала необходимость спешить на работу, Нину уже ничего не сдерживало. А женщины спиваются быстро. Несколько раз ее поднимали пьяную, лежавшую у подъезда. Приводили домой. Ну, а дома – сын с дружками, обшарит сумку, вывернет карманы, заберет все, что от пенсии осталось. И тоже – в магазин за бутылкой.
И все же какая- то еще существовала ниточка тепла, связывающая мать и сына. Анатолий и сам не мог бы сказать, чего в его сердце больше – обиды на маму, стыда за нее или… любви. В детстве мальчик любил маму и стыдился ее одновременно. Отворачивался, когда она, полная внутреннего раскаяния, засыпала ребенка вихрем поцелуев, подарков, сладостей. Но потом доставала опять из шкафчика на кухне бутылку, и Толя чувствовал себя ненужным и неинтересным. «Даже не знает, сделал я уроки или нет, - угрюмо думал мальчишка. – Выпьет сейчас и снова спать завалится». Так и происходило.
Не зная, что такое ровное, постоянное благодатное домашнее тепло, ребенок искал тех, кому он, как ему казалось, был нужен, выбирал свою линию поведения. Вот и выбрал такую – оборонительно-наступательную. А чего еще было ожидать? В школе проблемы, дома тоже. Отец после скандального судебного процесса по разделу имущества, где он учел и переписал все, вплоть до тарелок и ложек с вилками, просто исчез из их жизни. И только в компании друзей Анатолию всегда были рады. С ними он научился курить - вначале сигареты, потом – травку. Научился грубить старшим. Легко парируя сыплющиеся на него со всех сторон замечания, научился относиться к ним безразлично. А заодно – и к людям, его окружавшим. Научился выбирать из их поведения то, что можно было использовать как-то для себя. Ему уже ничего не стоило соврать, если это было в его интересах.
Наверное, как-то изменить жизнь, направить ее в верную сторону, могла бы служба в армии. Но в армию Анатолия не взяли, помешала перенесенная в детстве астма. У матери же запой теперь следовал за запоем. Придет в себя, продержится несколько дней. Но успела выработаться биологическая потребность организма в спиртном. Да и не хотелось видеть неуправляемого бездельника-сына с его шумными компаниями. И она опять пила, чтобы отключиться и ничего не замечать.
И вдруг Анатолий… влюбился! Такого никто не мог и предположить, даже он сам. Глядя на вечно пьяную мать и девчонок из своей компании, через слово пересыпающих речь нецензурными словами, Анатолий давно сказал себе, что никогда не женится. Потому что все женщины, считал он, одинаковые. А может, это ангел-хранитель устроил ему встречу с тоненькой темноволосой девочкой, от которой он почему-то глаз не мог отвести? Девочка оказалась в их компании случайно. Она показалась Толе редким экзотическим цветком – не оттого ли, что была так непохожа на тех, с кем привык общаться? Он пошел ее провожать, назначил свидание. Они стали встречаться. Анатолию казалось, что Света перевернула все его привычные представления о жизни. Он перестал видеться с дружками, устроился на работу охранником в супермаркет. Вот только домой не мог привести девушку. А ведь уже сделал ей предложение, и Света недоумевала, почему он не знакомит ее со своей матерью. Сама она выросла в верующей православной семье и с детства усвоила, что на серьезные жизненные шаги надо просить благословения у родителей. Она же и спросила жениха, освящена ли квартира, в которой он живет. И очень удивилась, что нет.
Света сама договорилась со священником, чтоб он пришел освятить квартиру Анатолия. Она радовалась, что может что-то сделать для любимого. Анатолий не сумел найти предлога, чтобы отказаться. Перед этим он долго втолковывал матери, что в этот день она не должна пить. Или пусть уйдет куда-нибудь на время. В назначенное время Света приехала вместе с батюшкой. Нина сидела на стуле, изо всех сил стараясь прилично выглядеть. Но у пьющих людей на лице остается как бы печать…
Священник освятил квартиру, остался выпить чаю. Почему-то он много времени уделил именно Нине, терпеливо отвечал на ее вопросы. Рассказал о таинстве исповеди, покаяния. Даже подарил молитвослов и показал, какие молитвы надо читать в первую очередь. Он уехал, а на следующее утро в цветочном горшке на кухне расцвел на хилом, тронутом желтизной стебле нежный яркий цветок. И мать, и сын сочли это хорошим предзнаменованием.
Но свадьба не состоялась. Света рассказала родителям, что у Анатолия пьющая мать и что сам он, как она узнала, тоже еще недавно выпивал и нигде не работал. Родители не одобрили выбор дочери, и она подчинилась их воле.
Для Анатолия случившееся стало еще одним потрясением. Он во всем винил мать. .Бросил работу: какой смысл вставать каждый день спозаранку за копейки, что платят, кому это нужно? Он способен на большее. Вот определится, чем заниматься, может, даже свое дело откроет. Светка еще пожалеет, что отвергла его. В ожидании «лучшего будущего» снова начал выпивать. Как-то в состоянии опьянения встретил на улице Свету, хотел подойти. Девушка не стала с ним разговаривать. Придя домой, устроил скандал: крушил мебель, ругался. Сын больше не хочет помнить ничего хорошего о матери, не верит ей, не желает добра. Он упрекает всех, кроме самого себя, и не хочет ничего менять в жизни. Уже и милицию Нине не раз приходилось вызывать, чтобы унять разбушевавшегося сына. И у соседей как-то пряталась от него, то ли пьяного, то ли в наркотическом чаду домой явившегося. Злой, агрессивный, она боялась его такого.
Что люди делают со своей жизнью? Почему превращают ее подчас в порочный замкнутый круг, из которого не имеют сил потом вырваться? Но даже и таких – нерадивых, падких на соблазны, испачканных грязью грехов – любит нас Господь. Страдает о нас, заботится больше, чем самая любящая и нежная мать на земле. Посылает по промыслу Своему возможность выйти из ситуации, которая человеку кажется неразрешимой. И как бы ни была изломана, исковеркана наша жизнь, с Его помощью все можно возродить и исправить. Наверное, все же не случайной была и встреча Анатолия со Светланой, освящение квартиры, и долгий разговор Нины со священником. его советы, подаренный молитвослов. Отношения у Светы с Анатолием не сложились, но ведь молиться о нем и его матери она не перестала. А это так важно, чтобы кто-то о нас молился. В войну молитва спасала солдат от смерти, сегодня она спасает души людей. Не по этим ли молитвам Нина все же открыла однажды молитвослов? Наверное, то был миг ниспосланного свыше духовного прозрения. Потому что, как она сама потом рассказывала, каждое слово на церковнославянском языке было не просто понятным, а казалось необходимым, наполняло душу и вырывалось из нее отчаянной мольбой. «Восстави падшую мою душу, осквернившуюся в безмерных согрешениях!» - молилась женщина.
Припомнив все, что говорил священник о покаянии, она пришла на исповедь. Эта исповедь и первое причастие стали для Нины огромным событием. С тех пор жизнь переменилась. Нет, Господь не отнял от нее мгновенно тягу к спиртному. Но Он сделал для своего вновь обретенного чада нечто большее – дал помощь в этой борьбе и желание бороться. Ее оружие – Библия, молитва, крещенская вода, освященное на мощах святых масло. Она молится за себя и за своего непутевого сына, упущенного ею в детстве. И вот первые результаты – Анатолий попросил у матери прощения за причиненные ей обиды. Даже стал тоже иногда открывать молитвослов. Правда, нерегулярно. И до церкви он пока не может дойти, всегда что-то мешает. Периоды раскаяния сменяются у него периодами уныния, иногда - злости. Но даже минута, проведенная парнем в молитве, сказал священник, - это минута, отвоеванная у темных сил, которые пока что держат его цепко.
Очень хотелось бы закончить свой рассказ об этой, близкой мне, семье на оптимистической ноте. Но жизнь – не мыльный сериал, в ней возможны всякие повороты, в том числе и нежелательные. Так же, как в борьбе возможны не только победы, но и поражения. Но как учили святые старцы? «Упал – вставай и иди дальше. Опять упал? Вновь вставай – и иди. И так до самого спасения».
А пока Нина борется за спасение свое и сына изо всех Богом дающихся ей сил. Она молится – и верит, что победит. И я молюсь вместе с ней.