Вечеря с ангелом

— А я тебя знаю. Мы весною встречались, не помнишь? Ты мне тогда...

Только скользя по поверхности чувств, можно думать, если с кем-то встретился, значит, нужен ему. Конечно, и так бывает. Но самое драгоценное в каждой встрече — премудрость Божия, которая открывается, если все свое в тебе хотя бы на миг умолкает, научаясь внимать. Встреча с человеком, знакомым или нет, это дар Божий.

— Спасибо, внученька, не очень-то я голодный... Домой, наверное, вечерю несешь... Что ж на работе-то задержалась? Время позднее... Спасибо. Уж забыл, когда бананы ел... Не смотри, что такой потрепанный — я не грязный. Немножко погреюсь в вашем подъезде и пойду, нельзя мне к теплу и комфорту привыкать: время, ох, как мало осталось... Руки мои? Больные они, но не заразные. Уже затягиваются раны, поэтому и потемнели.

Руки человеческие... Как много могут они поведать! Пухленькие, маленькие — детские; сухие, морщинистые — старческие; утонченные, изящные — музыканта или художника... Холеные и праздные, крепкие и мужественные, трудолюбивые и сильные, нежные и заботливые, родные и чужие... Одними — любоваться, другие — почтительно пожимать, третьим — дарить нежность... К этим — смиренным и израненным — трепетно прикоснуться и целовать в сердце своем, как язвы Христа.

— Постой, постой! Неуж-то обиделась? Негоже мне раскисать в рукопожатиях... Сейчас вернешься?

Руки-то — ледяные! Замерз дедушка. А сам как Дед Мороз: голова, усы, борода — белые-белые, нос и щеки красные, посох деревянный, только одежда не сказочная, да руки... Срочно горячего — хотя бы чаю! И к чаю...

— Спаси Господи, внученька! Вернулась. Проворная ты... Ну, Господи благослови, со святым вечером... В Бога-то веруешь?.. Верь. Я вот не верил. Умником был, власть имел, деньги имел, семью имел... А теперь ничего у меня нет. Но есть Бог. Б-о-о-г! И радость. И я богаче всех принцев и королей, вместе взятых!

Вот — премудрость. Послушай, кто бедным и несчастным себя считает.

— Радость от того, что истинно не нужен никому, кроме Бога. Он же все мне дает, в чем нужду имею. Паче всего мне совесть чистая нужна — ох, как нужна! Вот и странничаю. Никому не докучаю, людей избегаю: суета сует мне не полезна. С ангелами только общаюсь... Хорошо, что улыбаешься: душе теплее. Не бойся, не выжил старик из ума: ангелы — это те люди, которых мне Бог посылает, а не сам себе ищу... Посланники значит... Спасибо, внученька, хорош чай — горячий. И за улыбку добрую спасибо... Семья-то у тебя есть? Муж не пьет, не бъет? Хорошо. А Бога славит? Нет... Ну, не горюй. Я ведь тоже когда-то хулил Его, а теперь хвалу воздаю. А не заругает, что здесь стоишь? Уж ночь скоро... Гневается только, когда от компьютера отрываешь? Вот беда! Но ты не унывай, верь и молись, да не сомневайся: щедр и милостив Господь. И люби. Всех люби, как Господь возлюбил. И Сына Своего отдал в мир, Его же рождество и славим ныне.

Вот ведь, как сказал дедушка, бывает: люди — ангелы, посланники Божии...

Один ангел, странствуя, поздно вечером нашел открытыми железные двери теплого подъезда: кодовый замок вышел из стоя. Другой ангел, идя домой с работы, нашел закрытыми двери светящегося окнами и елкой новоустановленного в микрорайоне храма: клиросные с активистами тайно и весело трапезничали после вечерней службы. Оба, перекрестившись, воздали хвалу Богу и встретились. Встретились, чтобы в тишине уснувшего подъезда совечерять со Христом, ведь сказано же, что там, где двое собрались во имя Господне, Христос посреди них. И есть. И будет.