Вы здесь

Valentina

В последнее время я часто вспоминаю её…

Помню так ясно, как будто мы простились только вчера. Даже яснее. Ведь наша память, как вода в колодце, с годами всё лишнее оседает, а суть становится чище и прозрачнее. И видится то, что тогда, в настоящем, прошло мимо, не заметилось, не понялось.

-Valentina! – протягивает мне свою узкою ладошку миниатюрная женщина с утонченной северной внешностью. Валентине на вид лет тридцать пять – тридцать восемь. И лучезарные морщинки возле глаз очень ей идут. Особенно когда она улыбается – тогда морщинки становятся солнышками, два солнышка на её лице. А сейчас она улыбается, протягивая руку. Сама она очень хрупкая, но её имя значит – сильная.

Валентина приехала в Россию на три месяца вместе со своим мужем и маленьким сыном Михаэлем. Мужа-профессора богословия – пригласили прочитать курс лекций для студентов Семинарии, а Валентина желала взять несколько уроков по иконописанию в нашей школе. И так вышло, что я – сама первокурсница на тот момент - была единственной ученицей, свободно говорящей на английском языке. Русского Валентина не знала.

-Значит так, Сапега, - вызвал меня к себе в начале второго полугодия наш батюшка-заведующий иконописной школой. – будешь обучать гражданку из Норвегии азам иконописи.

Сказал это и перекрестил меня широко.

Гражданку из Норвегии обучать тому, чего я сама только-только открываю для себя?! Такое задание казалось неприятной обузой и досадным возвращением к мирским попечениям, мне, только открывшей для себя мир молитвы и богослужений и так полюбившей свое одиночество. А тут снова – английский язык, гости из зарубежья… На встречу с норвежской я шла понурая.

 

-Valentina! – радостно протягивает руку моя будущая ученица и смотрит на меня внимательными глазами-солнышками. Я жму руку и с удивлением понимаю, мы с ней из одного мира, сограждане. Мы будем говорить на одном языке. Не важно на каком – на общем. Её зовут Valentina. А меня – Inna. Мне нужно многому научиться от неё. Есть только три месяца.

 

Спокойная, терпеливая и необыкновенно свежая, настоящая, Валентина сразу полюбилась мне. Она приходила к нам в мастерскую каждый день на два часа – в то время, когда её муж был свободен от лекций и мог посидеть с Михаэлем.

Во время наших занятий, не смотря на заметную разницу в возрасте, я всегда была старшей, и всегда – строгой, а она – послушной. По-настоящему – по-слуш-ной. Валентина умела и желала слушать и слушаться.

Иконописью Валентина начала заниматься сама еще у себя на родине. И к иконе относилась с трепетом.  «Понимаешь – рассказывала она мне. –это такое чудо, когда на твоих глазах оживает лик, и смотрят на тебя с доски не линии и краски, а уже святой! Живой святой!» И действительно, святые смотрели с её иконок, и хоть возможно в техническом плане они не были очень сильны и даже где-то по-детски наивны, но в них чувствовались её любовь и молитва.

Такое благоговение к написанию даже учебной работы трогало меня. Надо сказать, что атмосфера у нас в мастерской стояла творческая. Для нас, студентов-художников, к сожалению, часто иконописание сводилось к живописи, к правильному наложению красок, умелому сочетанию цветов, пониманию тонового строя… И в мастерской слова «подмалевок», «грязь», «эскиз» были привычны и не резали слух. Для Валентины её залевкашенная с двух сторон фанерка с самого начала была – иконой. И только так - иконой - она её и называла. Сделав рисунок, Валентина крестилась и целовала изображение, а цвет клала – заливками, начиная с полей фанерки, затем заливала одежду, руки, только в самом конце – лик. Ей хотелось, чтобы святой всегда смотрел на неё с иконы.

Она писала сосредоточенно, надев очки, и немного прикусив нижнюю губу. Какая-нибудь озорная прядка выбьется из-под её платка, а она и не заметит, вся поглощенная своей работой. Она любила писать.

- Инна, Инна! Смотри - видишь: он оживает! – звала она меня, начиная письмо лика. Лики она писала долго, не торопясь, с трепетом и радостью.

Я помню, когда работа над её последней иконой была завершена, и Валентина была готова её заолифить, кто-то подошел и сделал несколько технических замечаний. Выслушав мой перевод, Валентина покачала головой: «Нет, нет, ничего исправлять не будем. Этот образ уже состоялся. Он как ребеночек, родился вчера, и я его уже люблю».

По воскресениям Валентина не приходила. Этот день она посвящала молитве и семье. Молились они всегда вместе в семинарском храме. Высокий темноволосый муж, маленькая светленькая жена и белобрысый мальчуган. Какие же они были красивые во время молитвы. Я издали смотрела на них и любовалась их счастьем.

Три месяца пролетели очень быстро. Перед отъездом Валентина пригласила меня на чай. Мы сидели в чайной с видом на монастырскую площадь, и пили ароматный напиток с горячими пирожками. Мы разговаривали о Норвегии, о России, об иконах и людях и немножко молчали о Боге и о нашей дружбе. Теперь мне было жаль, что она скоро уедет, и я опять останусь одна.

Чай уже почти весь был выпит, когда Валентина неожиданно спросила меня: «Как думаешь, сколько мне лет?»

-Тридцать пять? – попробовала я угадать.

Та улыбнулась: - Мне пятьдесят два.

Она положила на столик чашку и, глядя в окно, продолжала:

-Знаешь, в молодости я была ветром – мне нравилось путешествовать и быть легкой и свободной. Я была ветром, но я хранила свою чистоту. А потом пришло время, и я стала молить Бога о хорошем человеке. Муже. Но Бог молчал. А я молилась и ждала. А потом устала ждать, и сама стала искать Бога, чтобы Он ответил мне. Я нашла Его в Православной церкви. И вскоре там же нашла и своего мужа. Бог ответил мне. Мне было сорок восемь лет, когда мы поженились. А через год у нас родился Михаэль. Ему скоро будет три!

Она посмотрела на меня счастливыми глазами, дотронулась до моей руки и очень медленно сказала:

-Я рассказала тебе мою историю, чтобы ты верила, что все наши благие желания по нашим молитвам сбываются. И еще – если ты решишь выходить замуж – не торопись. Выходи только за того человека, о котором сердце твое скажет – этот человек мой. Тогда будешь счастлива, и его сделаешь счастливым.

На следующий день Валентина с супругом и маленьким Михаэлем пришли к нам в мастерскую прощаться. Иконочка Валентины подсохла, можно было её забрать с собой. Валентина показала её мужу. Тот бережно взял образ, перекрестился и поцеловал. А потом также бережно поцеловал в лоб свою Валентину.

Комментарии

Елена Гаазе

Обязательно нужно дать почитать его подросткам, чтобы не спешили, ничего не боялись, учились понимать волю Бога о себе. Жизнь может быть очень счастливой и очень  красивой...Инна, Ваши рассказы  - об этом.

Спаси Господи!

Вспоминаю Ваш незабвенный рассказ о встрече режиссера-иностранца с Богом...на русской иконе. Этот рассказ - тоже о Богообщении. Человек имеет опыт общения с Богом и святыми. Они для него не что-то чуждое, а - живое. Может быть, оттого душа у этой Валентины так юна, что сама она кажется моложе своих лет. И еще - оттого, возможно, у них такая любовь в семье. Они не из книжек знают о том, как любит Господь Свою Церковь - они так же любят друг друга. Истинное общение с Богом - и вера - истинная, от сердца, и любовь - такая. Тут даже не вера в Бога - тут знание, вЕдение Его, как реального, близкого Существа. Вряд ли возможно сокрушить такую веру. И Вы правы - таких людей - не забыть.  Какой же свет в Ваших текстах! Е. drinks

Алла Немцова

Каждая строчка согрета человеческим теплом. Последние две фразы рассказа - просто шедевр. Так просто сказано о самом важном и сокровенном.

С большой радостью и даже с благоговением прочитала, Инночка!

Спаси Бог!

Алла

Ну, вот и я прочитала твою «Valentina», Инночка! Начинала читать с мыслью: "Жаль, что нет фотографии", а в конце уже как бы вижу её лучики около глаз, улыбку, междустрочье. Образ. Так, наверное, и пишут иконы.
Близко  мне и её видение пути к любимому. Да, сначала надо искать Бога, а там и суженый найдется. Твой суженый, а не какой-нибудь случайный чужой.

Как всегда, проникновенно и нежно. СпасиБо!