Сказка про Кирика с Улитой и волшебные игрушки

Это начало моей новой сказки для детей.

В ней я постараюсь познакомить ребят с крестьянским бытом, народными традициями и дать знания о народных промыслах и ремёслах.

Сказка про Кирика с Улитой и волшебные игрушки

Как известно, без зачина

Сказки только половина.

Начинались сказки так:

На горе присвистнет рак,

Чёрный ворон на дубу

Затрубит в свою трубу…

Всякий знает наперёд —

Сказка чередом пойдёт!

Есть чудесная завязка

У любой волшебной сказки.

Ну, ребята, не зевать!

Будем сказку в гости звать!

Эта сказка соткана

Из льняного волокна,

Колокольных чистых звонов

Да гречихина зерна.

Сказка в речке полоскалась,

В поле ветром обдувалась.

Полюбуйтесь: вот оно —

Нашей сказки полотно…

Красный петух

Было ли это — или не было, теперь никто не дознается. Давно те сказочные времена уплыли золотой лодочкой.

В одной деревушке на берегу глубокого озера жила-была девочка Улита с матушкой и батюшкой. Матушка звалась Параскевой, а батюшку люди величали Сидором.

Поэтому соседи именовали их всех Сидоровыми.

Жили они дружно, Бога поминали, странников привечали, и всё бы у них было хорошо,

только однажды летом прилетел к ним деревню красный петух из огненного царства. И столько беды на своём хвосте принёс, что и сказать невозможно.

Чуть на какую избу присядет, прокукарекает хриплым голосом, да клюнет крепким клювом в печную трубу — вмиг занимается тот дом ярким пламенем. И горит до тех пор, пока и головешек не останется.

Ахнуть не успели бедолаги, как сгорела вся деревня дотла.

Осталась Улита с родителями на улице.

Поплакали они, погоревали, да делать нечего.

Собрали то, что осталось в узелок, накопали репки из огорода, да морковки надёргали и пошли по миру горе мыкать.

Долго ли шли, коротко ли, уж все лапти у них запылились,

только видят они, вдали на горе красивый храм виднеется. На солнце куполами сияет.

— Мама, смотри, деревня, — показала пальчиком Улита.

— Нет, доченька, — сказала мама, — Раз есть храм, значит это город или село. А в деревнях церквей не бывает.

— Там и попробуем ночлег сыскать, — пробасил отец и посадил усталую дочку себе на плечи, — мир не без добрых людей, авось и для нас местечко найдётся.

Город оказался большущий, богатый. Вдоль улиц мостки из досок настелены, чтоб в грязи не запачкаться, а по мосткам женщины ходят. Красивые!

Улита даже зажмурилась: никогда она таких нарядных молодок не видела: у всех яркие сарафаны, на шее рядами бусы поблёскивают, а на голове платок наподобие шапочки надет или узорчатая кика. Улита знала, что такой платок называется «повойник», и носят его замужние женщины. У мамы Параши волосы тоже повойником прикрыты, совсем стареньким, а новый, недавно купленный, сгорел вместе с домом.

У мамы ещё и кика была. Она её на большие праздники надевала. Это такая высокая острая шапка, изукрашенная жемчугами да кружевами.

Зато девушки и девочки просто с косами ходят, только на лоб надевают затейливо вышитую повязку.

Улита перекинула через плечо тугую русую косичку, поправила ленточку над бровями и важно взяла за руки маму и папу. Пусть все видят, какие у неё сильные и молодые родители.

Они подошли к крепкому высокому дому и постучались:

— Хозяева ласковые, пустите погорельцев переночевать Христа ради.

— Самим тесно, — прокричал из-за забора сварливый женский голос, — уходите подобру-поздорову, а то я на вас собаку спущу.

— Эх, беда -бедовуха- косое брюхо, — вздохнул отец, — неужели нам с Улитушкой под кустом ночевать придётся?

Пойдем дольше пристанище искать.

Как раз в это время, Улита заметила под ногами жёлтую грошинку. Наклонилась. Глядь,

а это деревянный горшочек. Да такой малюсенький, что из него только муха может щи хлебать. Что за чудо?

— Мама, посмотри, — девочка протянула находку матери.

Женщина улыбнулась и погладила дочку по голове:

— У меня тоже похожий был, когда я в игрушки играла. Это бирюлька.

— Бирюлька? Никогда про такую игрушку не слышала, — удивилась Улита.

— Ещё услышишь и увидишь, — вступил в разговор отец, — Бирюльки — это такая крошечная посудка, которую складывают в кучку, а потом по одной игрушке крючком вытаскивают.

Надо приноровиться, и так вытащить, чтоб ни одна плошка не пошевелилась. Кто больше горшков да блюд наловит — тот и выиграл.

Дай срок, доченька, сумеем жизнь наладить, я тебе тоже бирюльки смастерю.

— Ой, смотрите, смотрите, ещё одна! — девочка встала на коленки и вытащила из-под отцовского лаптя круглое блюдце.

А вот ещё!

Так и побрели потихоньку путники, подбирая рассыпанные бирюльки.

То под кустиком горшочек найдут, то из лужи кадочку выловят.

Люди над ними смеются, пальцами показывают. Что за чудаки такие вдоль по дороге что-то выискивают, уж не лягух ли ловят?

А игрушек тем временем порядком набралось. Улита их в платочек завернула да знай себе идёт, под ноги поглядывает.

Шли они себе шли вслед за бирюльками, и подошли к какому-то покосившемуся домишке. А под самой дверью ещё одна игрушечка лежит.

— Видать тут и ночлег надо искать, — сказал отец и осторожно постучался в дверь. — Мир вам, добрые хозяева.

Ответа не последовало. Папа Сидор поднял было руку постучать ещё раз, как вдруг дверь сама собой распахнулась, и внутри дома кто-то визгливо захохотал.

Погорельцы нерешительно переступили порог и застыли: избы была совсем пустая.

— Кто же это смеялся? — спросила Улита у родителей.

— Смеялся, смеялся, смеялся, — раздалось из всех углов, и в середину горницы откуда-то с потолка на пол шмякнулся рыжий и лопоухий мужичок с лапоток.

Не с папин большой лапоть, и не с мамин — средний, а с Улитин — совсем небольшой.

Домовойко

Мужичок по-птичьи наклонил лохматую голову на бок, глянул хитрым глазом на незваных гостей, сунул в рот два пальца и пронзительно свистнул:

-Я домовой Домовойко, а вы кто такие будете?

Признавайтесь, как на духу, почто в мою избу пришли?

-Отец с матерью степенно поклонились смешному домовому:

-Уж прости нас, хозяин, что пришли к тебе нежданно-негаданно.

Погорельцы мы, из дальней деревни.

Нам бы только отдохнуть где-нибудь, потому, что наша изба сгорела и угольков не осталось.

Пусти наc переночевать, мы тебя не обидим.

-Ещё чего, — заартачился Домовойко, — я тут один, как барин живу: хочу с пауками ругаюсь, хочу- с мышами танцую, а хочу- с комарами песни пою.

Он лихо притопнул босыми пятками и затянул во всё горло:

-Стала ноженька болеть,

Стала матушка жалеть,

Пожалела, поругала,

И за лекарем послала.

Лекарь едет на быке

С балалайкою в руке.

-Да, весело ты живёшь, — сказала мама, — только песню ты не так поёшь, потому, что пожалеть тебя некому, коли беда в дом постучит.

Домовой перестал петь и понурился:

-Твоя правда. И беда ко мне вчера пришла. Ох, и большая беда.

Он громко зашмыгал носом и залился слезами:

— Горе мне, горе! Мои бирюльки вчера сорока утащила, а нам, домовым, через порог дома ходу нет. Так и сгинули мои бирюльки-бирюлечки. Как я теперь с мышами играть буду, ума не приложу?

Он повалился на пол и зарыдал так сильно, что обрызгал слезами закопчённую стенку.

-Бирюльки?! — радостно закричала Улита, — Посмотри, может быть, это твои?

Домовойко глянул мокрым глазом на Улитины ладошки и запрыгал от счастья:

-Мои! Мои! Мои! Давай скорее.

Он выхватил у девочки игрушки и пересчитал:

-Так я и знал. Одного горшка не хватает. Не ты взяла?

Он подозрительно посмотрел на Улиту и огорчённо махнул рукой.

-Не я, — сказала девочка,-то ты не расстраивайся, — мой батюшка тебе новый горшочек сладит.

-Точно? — забеспокоился Домовойко, — а не обманываешь?

-Обязательно вырежу, сказал папа. Завтра же и выстругаю, если нас ночевать пустишь.

Мужичок присел на корточки, спрятал бирюльки за пазуху и наморщил лоб:

-Ладно. Так и быть, оставайтесь жить у меня, если мои загадки отгадаете.

Только я страсть какой шумливый.

Он набрал полную грудь воздуха и завыл:

-Уууу-ууу.

-Спасибо тебе, добрый Домовойко, — поклонились домовому незваные гости.

-Загадывай свои загадки.

-Чего там, — засмущался мужичонка- с лапотёнку, может ещё не угадаете. Я тогда вам спать не дам. Буду всю ночь грохотать.

Он помолчал, поскрёб в затылке и сказал первую загадку:

— Не лает, не кусает, а в дом не пускает.

-Это замок! — хором закричали папа, мама и Улита.

Бац. Раздался стук, и на двери повис самый настоящий замок с железным ключом.

Улита даже ахнула от восторга, а мама с папой переглянулись.

Домовой довольно захихикал и сказал следующую загадку:

Дедушка старый —

весь белый;

лето придёт —

не глядят на него,

зима настанет —

обнимают его.

-Это наверно твой дедушка? — сказала Улита.

-А вот и нет! А вот и нет! — сердито затопал ножками домовой.

-Это печка, — сказала матушка.

Не успела она вымолвить последнее слово, как посреди избы сама собой выросла русская печь. Да не одна, а с горшками, ложками-поварёшками, скребками, чтобы золу доставать, и рогатым ухватом — горшки в печку сажать.

-Ну и ну! — всплеснули руками родители, — никогда таких чудес не видывали.

Домовой заскочил на печную лежанку и прогудел оттуда следующую загадку:

-Четыре брата одним кушаком подпоясаны,
Под одной шляпой стоят

-Грибы, — быстро сказала Улита. Я точно знаю, что это грибы.

-Никогда не говори не подумавши, да торопливо, — остановил девочку батюшка.

Стол это.

Улита едва успела отпрыгнуть в сторону, потому, что справа за печкой появился крепкий новый стол с лавками вдоль стен.

-Молодцы, — похвалил домовой, — сейчас последнюю загадку загадаю. Самую трудную.

-Маленький Афанасий пояском подпоясан.

-Да, — сказал папа Сидор и растерянно посмотрел на жену и дочку, — вот загадка, так загадка.

Не знаю, что и молвить.

-Наверное это ещё один домовичок, — предположила Улита.

-Нет! — сжал кулачки Домовойко и оттопырил губу, — ноги здесь других домовых не будет!

Он обиженно засопел и отвернулся.

-Я догадалась, — примирительно погладила его по плечу матушка, — это веник, избу мести.

По ногам стоящих тут же запылил тугой вязаный пучок соломы.

-Правильно, — довольно сказал Домовойко и юркнул под печку.

-Хозяйничайте в избе, раз такие умные, а я тут обоснуюсь.

-Ну, слава тебе Господи, вот мы и дома, — перекрестилась мама и обняла мужа и дочку.