Шахидка

Арабский нос. Монгольские скулы. Да, девушка в зеленом пальто — шахидка. А то, что она помахала перед носом кондуктора синим студенческим билетом — в этом нет ничего особенного. Такой сейчас можно купить на каждом углу. Надо только знать, у кого покупать.

Вы обратили внимание, как она вошла в автобус? Крадучись. Как кошка. Вы посмотрите, как она стоит! Зачем она так напряжена? Пальцы нервно стучат по поручню. У меня мороз по коже от ее жестов. Это точно шахидка.

Странно. Очень странно. Почему никто на нее не обращает внимания? Невысокая. Худенькая. В черной шапочке. С раскосыми жгучими глазами. Ее взгляд прожигает. Настоящая шахидка. Еще немножечко: и она нажмет кнопку. Мы все взлетим на воздух. Девушка буквально в метре от меня. Сколько граммов тротила она прячет?

Сколько минут нам осталось жить? Одна. Две. Три минуты? Предпоследняя шахидка в Волгограде взорвала себя сразу же. А эта почему-то медлит. И чего она ждет, спрашивается?

Пора прощаться с жизнью. Она была не очень короткой. Не очень длинной. Скрытной и нараспашку. Окруженной массой сплетен, слухов и догадок. Часто осуждаемой за то, чего не было, и за то, что имело место быть. Не очень достойной. Зато честной.

Надо еще успеть покаяться. Пока моя душа не взлетела вверх тормашками вместе с душой шахидки и душами тех, кто оказался в эпицентре взрыва.

С одной стороны хорошо. Родственники получат компенсацию. Один миллион рублей. Это все, что я могу для них сделать посмертно. И никто больше не будет обвинять меня в том, что у меня маленькая зарплата, и в том, что я работник культуры. Может быть, Правительство края расщедрится и закупит нам всем, жертвам теракта, дубовые гробы? Но если тротила слишком много, то на 90 человек, взлетевших на воздух, дубов для гробов точно не хватит. Тем более, что они у нас почти не растут. Тополя, зато растут в избытке. Но вы что-нибудь слышали о тополиных гробах? Я ни разу. И не знаю ничего про их долговечность и сопротивляемость времени.

Есть люди, про которых я точно знаю, что у них будет дубовый гроб. Вот например, одна моя коллега по работе. И то, что я люблю ее вгонять в этот самый дубовый гроб, это реальный факт. Хотя, впрочем, я не хочу этого делать. Она сама напрашивается. А зачем напрашивается? — мне непонятно. Ну, может быть, в моем лексическом запасе слов немножечко больше, чем у нее, но зато у нее есть масса других достоинств, которых нет у меня. Но самое главное-то, что ее ожидает дубовый гроб. Это верх совершенства. Достойный финал прожитой жизни. Определитель не только качества жизни, но и качества смерти. Показатель посмертного социального статуса, на самом-то деле.

А у меня какой будет гроб? Не знаю. Мне это не интересно, если честно. И ни одним глазком не хочется посмотреть на него. Ну, вы поняли, то есть, на что мне не хочется смотреть. Надо не об этом думать. Надо думать о том, что я не успела сделать в жизни. Жаль, что я не сходила на исповедь в прошлую субботу. Грехов накопилось много. Особенно большой грех заключается в том, что я не могу найти общий язык с этой самой коллегой, у которой… Мне даже страшно это произносить вслух. Ну, в общем, вы догадались, о чем я.

Я не умею лизать одно место языком так же виртуозно как некоторые умельцы, и никогда этого не пробовала делать по своему простодушию, — скажу вам по секрету за минуту перед взрывом. Поэтому некоторые мной очень недовольны. И больше всего одна моя коллега. Особенно ее не устраивает мой словарный запас. Она вычеркивает все умные слова из моих предисловий и интервью, а затем произносит с душевным трепетом и надрывом: — Люди вас не поймут правильно! Надо быть ближе к народу!

Это как дважды два четыре, у кого что болит, тот о том и говорит. Чем человек дальше от народа, тем больше он хочет показать свою близость.

— Пусть люди посмотрят в словарь, — упираюсь я, — Что посеешь, то и пожнешь. Что мы будем пожинать в культуре через 10 лет, если будем общаться на албанском, а не литературном языке?

Ой, до чего бессмысленны все эти разговоры перед лицом смерти. Когда перед тобой стоит живая шахидка и держит палец в кармане, на кнопке взрывного устройства. Я наконец-то разгадала действия шахидки. Я поняла, чего она хочет. Она запланировала сделать это безумно красиво. Прямо на Камском мосту. Фейерверк на Каме — многолетняя Пермская традиция. Пожалуй, что шахидка уважает чужую культуру.

— Шахидка, убери палец с кнопочки, уезжай из Перми, я жить хочу, мне детей поднимать надо, — ласково прошу я ее и смотрю в центральную точку ее треугольного лба. Я умею передавать мысли посредством мыслей, — это я про себя знаю точно. Не знаю, сработает ли сейчас. Ведь я прошу ее на русском языке.

А что другие люди, которые едут в этом же автобусе? Почему их нисколько не беспокоит то, что в центре автобуса — шахидка. Неужели они не понимают, что эта девушка восточной внешности вовсе не студентка университета, а самая настоящая террористка?

Зачем она так нервно барабанит накрашенными черным лаком ногтями по поручню? Мне это сильно действует на нервы. А если, в последнюю минуту она испугалась? А если она меня услышала?

Я очень хорошо помню, что террорист Иван Каляев, в честь которого названа улица в моем родном городе Перми, спас святую княгиню Елизавету от гибели. Его рука не поднялась взорвать бомбу, когда он увидел в проезжающей карете Елизавету Федоровну с детьми. Но в следующий раз, когда великий князь Сергей был без жены и племянников, Каляев все-таки совершил свое кровавое злодеяние. И как впоследствии не просила святая Елизавета помиловать его, царь не отменил смертной казни. Скажу вам по секрету перед взрывом, что у нас в Перми много улиц, названных в честь террористов. А кости выдающихся деятелей Перми эпохи 19 века попирают животные Пермского зоопарка.

Ох! Мы проехали мост. Прямо гора с плеч свалилась. Откуда только такой подозрительный писк? Неужели из моего кармана!

А я-то сначала решила, что это рация у шахидки попискивает, она ждет указаний начальства. Я посмотрела на sms и возликовала. Когда приходит на карточку хотя бы треть зарплаты бюджетника, то смерть в результате теракта можно отложить на «черный день». Думаю, любой человек в этом со мной согласится.

— Шахидка, будь как я, — делай все по-своему, как от тебя требует Бог, который стоял у твоей кроватки, когда ты еще была маленькая, — прошу я ее мысленно, — Не слушай глупых требований начальства, не губи свою жизнь! Она у тебя одна! Неповторимая и единственная! Тебе детей надо родить и воспитать. Будет и у тебя многодетная семья. Богу не нужны лишние смерти, поверь мне!

Девушка восточной внешности улыбнулась, словно прочитала мои мысли, загадочно опустила глаза и вышла на следующей остановке.

24 октября 2013 года