Паша

...Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу…( 1 Кор. 7: 33-34)

В храме читали Апостол, и Паша в уголке горько плакала. Скоро она выйдет замуж и будет той самой женой, что заботиться о мирском…Растолстеет, наверное, обабиться. Суп мужу научится варить и будет варить-варить-варить. С утра до ночи. А дорогу в храм позабудет. Пашка размазывала слезы по лицу и поправляла свечи. Зачем он выбрал её?

Пашка в храме была уже давно. Как бросила институт, так в храм устроилась церковницей. Работа в храме ей нравилась, хоть и денег больших не приносила. Храм ведь был её домом. Здесь все её знали и любили, и она любила тут каждый уголок. Во время служб, которые вершились в храме утром и вечером, Паша поправляла свечи, следила, чтоб в лампадках масло было подлито, фитильки не коптили, а между службами не торопясь убирала небольшой, но очень уютный храм. Мыть храм она тоже любила.

-А вот и наша игуменья! – позвала легонечко мать Феодора – это была старенькая инокиня, живущая при храме. Небольшая сгорбленная фигурка-черепашка в темном платочке в горошек подошла к Паше и внимательно взглянула ей в глаза. Раньше такие слова радовали Пашу, тайно мечтавшую принять постриг. Но теперь мечты-то эти несбыточны! Пашка скривила губы.

-Какая же я игуменья, мать Феодора, я замуж выхожу…

Мать Феодора не отнимала своих глаз от Паши, улыбнулась легонечко, покачала головой. «Каждому свое игуменство!»

Пашкин жених Гриша в золотом облачении чтеца с шумом прошел мимо, весело глядя на Пашу. Паша отвела глаза и снова надула губы. То же мне жених невесту нашел! Отчего она согласилась женой его быть? Оттого, что не смогла отказать? Или потому что Гришкина любовь – искреннее чувство этого молодого вихрастого парня к серенькой Пашке прельстила её. Она сама не понимала. Да и времени не было понять. События одни за другим, как ком нарастали - Гришкино признание, её неловкость, разговор с духовником, благословение, покупка колец, и вот уже венчание через неделю. Паша кусала губы. Хотелось быть «святою телом и духом», а не угождать в миру мужу…Отчего так все с нею?

+++

-Пашенька, я так соскучился по тебе – Гриша, теперь уже отец Григорий взял жену за руку.

Паша аккуратно освободилась. «Давай молитву почитаем, Богородицу!» -попросила она.

Гриша стал читать. Прошел первый год их замужества. Паша, уже кругленькая, ожидала ребеночка. Его ненаглядная Паша. С замужеством её жизнь почти не изменилась – Паша даже стала еще серьезнее. С утра она с мужем уходила в храм, где так же церковничала и помогала убираться. А если отец Григорий служил, ждала своего батюшку, пока не закончатся все требы в храме. Суп она почти и не варила никогда, да и дом у них был аскетический. Пашка, вернее матушка Прасковья, ходила в строгих серых платьях, тщательно прячущих ее беременность и после рукоположения Гриши говорила с мужем на вы. Отец Григорий жену очень любил и строгость её переносил спокойно, даже чуть-чуть виновато – «матушка моя была бы монахиней, ежели бы я не появился» – порой делился он и в голосе его слышалась то ли гордость за жену, то ли желание оправдать её.

+++

Параскева родила девочку, а потом еще одну. И снова вернулась в храм. Жить. Вместе с двумя худенькими бледными дочками. Девочек в храме взяли на попечение церковные бабушки. Парасковья же усиленно молилась, поклоны клала. Высохла Пашка от молитв своих, и муж её приосунулся.

-Не могу без храма. – делилась она с мать Феодорой. – дома мне пусто, скучно.

-А дети? – удивлялась старушка-инокиня. И начинала мягко – Пашенька, ведь ты – жена, мать…Твое место дома…

-Мужу угождать? В мирских заботах и попечениях прозябать? – Паша обрывала Феодору.

-Мужу угождать сам Господь жене повелел. Вы плоть теперь одна… - Помолчав маленечко, мать Феодора добавляла. - Батюшка-то у тебя хороший, добрый, любят все его…. И так жалко, что ряса-то у него неглаженая, да дыра уже на локотке.

Паша нахмурено молчала.

-И детишек расти дома надо – а то они у тебя по храму бегают, еле причесанные, чумазые…Будто без матери растут. А они девочки…

Мать Феодора аккуратно заглядывала Паше в лицо. Та отворачивалась.

-Мать, тебе хорошо – ты – инокиня, -шептала она, наконец. – а я вот – мирская… Да и что дома-то делать? В храме дом наш. Я Бога люблю…

Мать Феодора грустно качала головой.

+++

После Пасхи отец Григорий занемог и проболев три денечка, исповедавшись и причастившись, умер. Говорили – сердце. На отпевании Паша не плакала, не пролила и слез, как погребали тело. Слезы пришли на следующий день в храме, который вдруг стал холодным и пустым.

Вся в черном, с двумя подрастающими девочками, одетыми тоже в черное, она теперь и правда походила на строгую игуменью. Только в голове стучало: «Гришенька, мой милый Гришенька, муж…».