Вы здесь

Осенняя история

Из цикла «Записки иконописца»

Как-то прекрасным октябрьским деньком, накануне Покрова я вышел прогуляться в ближайший городской парк.
Надо сказать, что осень в городе – это особая история! Воздух осенью будто подсвечен изнутри кистью невидимого художника и одновременно являет собой пример хмурого корнуоллского колорита, от которого веет вековой свежестью и, казалось, способного вселить в каждого целебную силу и стойкость прохлады.

А осенняя листва! Она кружится в такие дни в вальсе тёплого ветерка, издавая на асфальте обаятельный шёпоток, покрывает изящной золотой пылью парковые скамьи и доставляет множество радости детворе, снующей тут и там в поисках каштанов или собирающей опахала золотых вееров.

Вдохнёшь полной грудью, и захлебнёшься пьянящим осенним духом, идущим от прелой листвы, и далёкого шашлычного дымка от кафе, на углу парка.
Осень – самая трогательная, самая грустная пора и оттого, наверное, самая любимая славянской душою, самая ожидаемая творческими натурами.
Мне кажется, что невозможно не стать художником или поэтом осенью. Если представить себе человека, начисто лишённого дара видеть красоту, то невозможно поверить, что и он на краткое мгновение не сделался бы поэтом, художником, а, быть может, музыкантом, созерцая красоту умирающего лета!
Поддался очарованию осени и я и для вдохновения и размышлений погрузился в симфонию осеннего парка.
Загулявшись, я не заметил, как прошло обеденное время. «Скоро на всенощную», – заметил я вслух самому себе. Погода стояла восхитительная, и осенние объятия заключили в себя не только парк, но и весь город, тщательно его позолотив. Поэтому я набрал в карман каштанов и решил не заходить домой, а сразу начать неспешный путь в собор.
Спустившись к остановке и безнадёжно прождав трамвай несколько минут, и убедившись, что последний вагон только что ушёл, я решил пройтись ещё одну остановку пешком. Следующая остановка находилась от той, что у парка, в десяти минутах ленивой, неспешной ходьбы.
Вскоре я подошёл к следующей остановке. Она находилась у самой школы, и вокруг слышалось щебетание и весёлая возня, воинственные кличи мальчишек, и радостный девчачий визг.

Наконец, вспомнив, что времени в обрез, и сообразив, что моим ногам вскоре предстоит серьёзная нагрузка, которую лишь усугубит длительная ходьба, я решил больше не прогуливаться, а отдохнуть на скамейке в ожидании трамвая.
Тут меня окликнул детский голос, прилагавший явные усилия, чтобы добавить звучанию басок, которого ещё явно не было. Голос был знаком. Я поднял голову. Передо мной стоял паренёк, которого я видел на клиросе в соборе. На вид ему лет 13-14. Старался припомнить, как его зовут, и очень скоро понял, что это бесполезное занятие, так как я и не мог знать его имя.
– Извини, не знаю, как тебя зовут.
– Димой.
– Ну что ж, Дима, очень приятно. Туда же? – поинтересовался я, поведя подбородком в ту сторону, где спустя ряд остановок торжественно стоял кафедральный собор.
В ответ утвердительный кивок.
– Да давно был бы там уже! – с вызовом буркнул Дима.
– Что-то помешало? В школе задержали?
– Да школа тут не при чём. Тут другое. Тут пацаны. Ну, то есть, есть тут одни ребята. Они… ну... как бы..
– Обижают тебя? – задал я вопрос самым серьёзным и деловым тоном, на какой был способен, прекрасно запомнив своё отрочество. Такой вопрос неминуемо задевает самолюбие подростка. Уверен, в среде своих этот вопрос не был бы затронут никогда. Я другое дело. Я взрослый и потому принадлежу к другому миру. К тому же в глазах верующего мальчика иконописец – это, очевидно, что-то среднее между мирянином и служителем Церкви.
– А как вы догадались?
– Опыт, он самый.
Теперь можно было безопасно улыбнуться.
– А вас что, тоже били?
– Да всякое бывало. Я бил, меня били. Но, конечно, я бил не просто так. Хотя сейчас я жалею и об этом. Взрослый человек ведь, и понимаю куда больше вашего брата подростка. Сейчас начинает казаться, что можно было бы решить вопрос дипломатическим путём. Но, вспоминая все детали, неминуемо прихожу к выводу, что этот контингент кроме кулака иного языка не понимает. Но всё же, сам понимаешь, что и это плохо, пусть и вынужденно.
– Вот-вот. Так если бы били по одному. А то скопом налетают. Если бы не они, сейчас уже был бы в соборе. А у нас спевка перед службой. Да и без спевки уже могу опоздать. Нам ведь нужно и ноты посмотреть, и распеться.
– Да-а, – понимающе протянул я, – понимаю, понимаю. Обязанности, прежде всего. О, гляди – показался. Скоро будем на месте.

Вдали из-за угла возле парка показалось красное пятно трамвая.
– Так они прямо сейчас подходили, как я понял?
– Ага. Там Серёжа меня больше всех ненавидит. Просто ненавидит, и всё. Может, за то, что Наташа… меня…
– Да понял, понял. Не смущайся.
– Ну вот. Я давно уже здесь. Нас сегодня отпустили на два урока раньше – трудовик заболел. Ну, стою я, жду. Смотрю, трамвай появился. А тут из-за угла на остановку эта компашка подкатывает – восемь человек. Драться и не люблю, и бесполезно. Да и в храм я еду. Не то настроение. И одежду жалко. В общем, пришлось спрятаться за киоск. В общем, они тоже на «тройку» садились. Теперь следующего жду.
– Недолго осталось.

Вагон уже остановился возле нас, и беседа была прервана. Войдя и пробив талон, я думал было отдохнуть на сиденье, но Дима стоял в самом конце вагона у заднего окна. Неловко было вот так заканчивать разговор, да и нечестно. Человек переборол своё самолюбие и поделился со взрослым верующим иконописцем, а тот… В общем, пришлось пожертвовать уставшими ногами и подойти в пареньку.
Помолчали. Наконец он повернулся ко мне и, будто секретничая, с улыбкой начал:
– Это моё любимое место в трамвае и троллейбусе. Люблю быть позади всех, и вид красивый. Так удобнее размышлять. Я всегда тут стою.
– О чём?
– Да о разном.
– А сейчас о чём думал?
– Да так… О Боге думал. Но плохо.
– Это как?
– Ну, вот смотрите. Я ведь еду в собор. Так? Пою в хоре. Делаю хорошее дело. Для Него стараюсь. А Он?!
– Что Он?
– А Он так со мной.
– Ты про ребят?
– Ну да.
– А при чём здесь ребята?
– При том. Теперь я на хор опоздал, подвёл людей. Неужели трудно было Своим Промыслом сделать так, чтобы они хоть на две минуты позже появились?
– Ты не горячись. Кроме Бога, есть ещё воля человека, понимаешь? Есть воля Божия, воля бесовская, и воля человека. Да и не знаешь ты, стоило ли задерживать этих ребят ради тебя. А вдруг они торопятся по делам, более срочным, чем ты? Например, документы сделать или в больницу успеть.
– Не знаю, но так нечестно по отношению ко мне. Я для Него стараюсь, а Он... Где Его старание? А, может, Его и нет? Может, папа мой прав? Я же утром молился, чтобы Он помог мне в добрых делах. Вряд ли Серёжка молится, как я. Он смеётся надо мной, что я верующий. А теперь не знаю. Вот реальная ситуация – и что? Подвёл меня ваш Бог.

Я приготовился терпеливо убеждать и объяснять. Пока я подбирал самые красноречивые, на мой взгляд, вещи, мы неожиданно остановились между остановками. Понять причину было невозможно – вагон был полон.
Впрочем, такая остановка не была в диковинку. Новые вагоны стоили дорого, и город мог позволить себе покупать обновки раз в год. Старые ломались регулярно, и к этому привыкли, как привыкают к осеннему дождю – удовольствия мало, но ничего не поделаешь. Мы только проехали Садовую, и до собора было ещё несколько остановок.

Двери открылись, и шумный рой высыпал на дорогу. Последовали туда и мы.
Из-за голов бывших пассажиров, да и просто зевак, я увидел перед нашим вагоном другой – явно предыдущий трамвай.
Когда мы подошли поближе, нашим взорам открылась печальная картина.
Это была авария. Большой грузовик, не дождавшись своей очереди, вылетел из-за угла и на полном ходу врезался в вагон трамвая. Из слов пассажиров мы узнали, что вагон был почти пуст, и никто не пострадал.
Когда мы подошли ещё ближе, Дима закусил губу и заплакал – вся задняя часть вагона была протаранена и представляла собой искорёженную груду металла…

08.10.2012. (14.02)
 

Комментарии

Господь всегда Святым Промыслом делает будущее лучше чем прошлое. Только мы своим плоским одномерным зрением не можем понять этого, и самое что печальное - принять. Поэтому и учимся всю жизнь.

Очень понравилось необыкновенно красивое поэтическое описание осени.

Вдохнёшь полной грудью, и захлебнёшься пьянящим осенним духом, идущим от прелой листвы, и далёкого шашлычного дымка от кафе, на углу парка.

Даже запахи почувствовала... Как замечательно, отец Рустик! Спаси Господь! rainbow

Светлана Демченко

Интересный рассказ. Композиционно хорошо построен. Нравятся художественые пейзажные вкрапления.

Развязка неожиданная, тем и привлекателен сюжет. Лейтмотив поучительный.

Спасибо.

Наталья Юрина

Замечательная история! Порой и вправду потрясает такое вот явление Промысла - и как же стыдно становится человеку за собственные маловерие и ропот! 

Что-то не складывается в третьем предложении ("Воздух осенью..."): конец не согласуется с началом. Там, возможно, кусочек текста потерялся?