Вы здесь

О громе земном и небесном

Ну, усаживайтесь поудобнее, православные… Эй, там, перестаньте болтать и слушайте! Сами ведь просили что-нибудь интересное рассказать! Прекратите жевать! Никак не насытятся! Духовную пищу пора вкушать!
Как то шли мы крестным ходом из деревни Бовбли в N-ский монастырь. Несли чудотворную икону Божией Матери… Слышали уже? Так что!!! Хорошую историю можно и не раз послушать!!!
Ладненько! Лучше я вам, вот что, расскажу! Вы вот всё говорите «чудеса-чудеса»! Любите вы всё эдакое, изумляющее!!! А истинных то чудес и не замечаете! Как так? А вот так!
В паломнические поездки все ведь ездили? Как, ты не ездил?!!! В Грецию! По путевке? Небось, в гостинице жил? Какой же ты паломник, ты турист!!! Настоящий паломник едет к святыне на чём попало, А то и пешком идёт! Живёт возле святыни - где придётся, питается милостью Божией. А то – гостиница пять звёзд!!! Всё включено! Эх ты! Молчи и слушай меня! В следующий раз беру тебя с собой! Узнаешь, что такое настоящее паломничество!
Ну, православные, слушайте!
Собрались мы как-то в паломничество в N-ский монастырь поклониться местной святыне. Замироточила там икона Божией Матери. И источники там имеются чудотворные, известные на всю Великую, Белую и Малую Русь! А ещё – старец есть прозорливый. Грех не поехать!
Было нас всего шесть паломников. Я, раба Божья Марийка, женщина величавая, во цвете лет. Дочка моя, Сонюшка, былинка полевая, с сыночком маленьким Сергунькой. Муж дочери, Влад, мужчина высоченный, молчаливый, степенный. Подруга моя ещё со школы, Ядвига, женщина видная, дородная. А ещё Стасик, племяш мой, подросток, весь в рваной джинсе… Ну, это мода сейчас такая… И – водитель. Стало быть, семеро нас было! С водителем то!
Ох, что-то я запуталась. Ну, неважно!
Договорились мы, что Влад будет нас охранять в дороге, Ядвига – читать молитвы и акафисты, Сонюшка и я - ответственные за трапезу. Ну, а Стасик, по молодости и бестолковости, будет помогать всем.
Автомобиль у нас был хороший. То, что мотор часто глох – это ерунда! Настоящим паломникам такие случаи – пустяк! Молитвочку почитаем, подтолкнём дружненько наш «Корчваген», как его водитель величал, и глядишь, снова весело катим по дороге!
Водитель наш, Пётр, хоть и крещеный был, но, маловерующий. Он так говорил: «Мне всё равно куда ехать! Я этих ваших чудес-расчудес православных - не понимаю. Моё дело – баранку крутить!! Куда скажете – туда и поедем!!!»
Ну, мы и говорили. И надо вам признаться, частенько сбивались с пути. И даже не частенько, а почти всегда. Плутали по каким-то лесным и полевым дорогам. Иногда даже ругались друг с другом. Несерьёзно так. Но всё же. Спорили. И хотя мы часто заезжали не туда, водитель наш Пётр меня слушался! Я была главной! Так то!
Стало быть, как то мы ехали. А кругом – красота! Просторы дивные! Поля, луга зеленеющие. Небо голубое, до пронзительности, а по нему тучки беленькие бегут! Тут речушка, там озеро! И в них облака отражаются! А здесь лес темнеет. А в нём грибов! Стасик и Влад чуть в сторонку на остановке отошли, глядим, возвращаются, а в куртке у них боровики отборные. Штук 50 сразу! Красавцы! С тёмно-шоколадного цвета шапочками, крепенькие такие.
Ну, дальше едем! А вокруг всё то же природное великолепие. Среднерусская наша красота. Просторы, уходящие в туманную даль. Эдакая ширь, от которой хочется петь и радоваться. Да, дивны Твои творения, Господи! Велики и непостижимы! Пытается человек проникнуть в тайны мироздания. И стоит ему вообразить, что он что-то изучил и узнал, как является ему новая тайна, ещё более непостижимая и волнующая.
Велик Господь! Что такое человек в сравнении с Ним? Хоть и созданы мы по образу Божию, но по сути то нашей извращенной мы - букашки. Но букашки разумные! И весёлые! Временами. Едем, стало быть! С остановками, понятно. По грунтовым и шоссейным дорогам, лугам и лесам.
Выбрались в поля. Местность холмистая перед нами. И вот на пригорке, видим, деревенька и церквушка махонькая, бревенчатая, крест на маковке золочёный сияет в свете солнца. Подъехали к храму. Слышим стук молотков. Церквушка то в лесах, а на лесах мужики, молотками стучат, оббивают её сайдингом. Вышел к нам батюшка, поприветствовал. Средних лет, крепкий такой, хоть и худой, улыбающийся, загорелый, а в бороде стружка. Пилил он там что-то с мужиками. Поздоровались мы, представились…
- Как хорошо, что вы приехали, - говорит он нам, - мы сегодня колокол на звонницу вешаем. Вот он. Вновь обретенный! А скоро и кран должен подъехать… Пойдёмте!
Увидели мы колокол, стоящий на поддоне, и мужиков да детей деревенских, сидящих возле него в ожидании. Прошли в хату, утопающую в цветах и молодых вишневых деревьях, ветви которых сгибались под тяжестью спелых ягод. С матушкой познакомились. Убранство избы меня поразило. Всё внутри было отделано деревом и сияло каким-то медовым, весёлым цветом. На полу лежали домотканые половики, а на окошках ручной работы кружевные занавеси колыхались. И всюду - цветы! А ещё дивный аромат яблок и свежеиспеченного хлеба.
Хозяйка нас тут же умыться с дороги определила, на стол собрала. Потрапезничали. Бога поблагодарили. Сергунька, сынок Сонечкин, с детьми батюшки куда-то убежал, а мы к храму подались. Тут и крановщик на кране подъехал. Бабы с детками подошли. Мужички. Собрался народ.
Верующие за ограду церковную прошли, а остальные стояли за ней, глазели, переговаривались. Всем было интересно! Событие. Батюшка молитву прочитал, подцепили колокол и крановщик начал его поднимать. Буднично так, но всё равно торжественно. Медленно… Мужики шапки поснимали. Кто крестился, кто слёзы утирал. А кто просто смотрел, и в глазах светилось что-то удивительное. Сияние какое то. Будто отблеск горнего мира. Даже тех, за оградой стоял, проняло. Загомонили мужики, хлопать по плечам друг друга стали.
Закрепили колокол. Как раз к вечерне. И вот старший сын батюшки взял в руки веревку, привязанную к языку и…. ударил! Перезвон поплыл в вечернем воздухе. Люди радовались и поздравляли друг друга и отца Андрея. Водитель наш, Пётр, смотрел на звонницу и чесал в затылке. Тронул батюшку за плечо и заговорил:
- Я во флоте служил, на сторожевике «Стремительный», у нас там тоже колокол был, рында называется! Я склянки бил! Надо же! Никогда не задумывался, ведь и в церкви колокола тоже есть…. Старинный колокол! Красивый какой! А можно мне посмотреть! А позвонить?
Священник кивнул. Перекрестил его. И Пётр полез на звонницу, а через какое-то время уже услаждал наш слух перезвоном, счастливо улыбаясь во весь свой щербатый рот.
Этим вечером из рассказа батюшки мы узнали историю колокола. Оказывается, храму в этой деревне было лет двести, не меньше. Выстроили его на деньги местной помещицы. А как пришли большевики, его закрыли, ценности все изъяли. Колокол постановили снять и переплавить для нужд молодой советской республики.
Но местные верующие ночью сами сняли колокол и закопали его. Спрятали. Все, кто участвовал в этом добром деле, вскоре погибли, так и не выдав тайны. А совсем недавно колокол нашли местные ребятишки.
- Деревня хоть и большая, - рассказывал батюшка, - да зимой то тут лишь два десятка жителей остаётся. Старики и старухи. Молодёжь в город уезжает. Там и живёт. А сюда уже со своими детьми приезжает. Летом. На каникулы или в отпуск. Работы нет. А кто и хотел бы работать, не дают. Был у нас тут фермер один, так сбежал. Местные довели. Не любят у нас хозяйственных. Спалили его ферму. Деревенские, кто же ещё! Видно, стал он им как бельмо в глазу. Вроде, укор. Отвык наш мужик хозяином то быть…. А может из-за зависти….
Поздним вечером мы нашли Сергуньку, сидящего на вишне вместе с другими детьми, перемазанного всем, что только можно найти в деревне. На вопрос Сонюшки:
- Чем же ты занимался, что так перемазался? – Сергунька, ни на секундочку не задумавшись, ответствовал:
- Практически, всем!!!
Этой ночью нас всех поместили спать в доме отца Андрея. Женщин в одной комнатке, а мужчин во второй. Очень скоро мы поняли, что выспаться нам не удастся. Всем, кроме одного человека. Ядвиги. Она уснула, как только её голова коснулась подушки. И тут же стала храпеть так оглушительно, что ни о каком сне остальных не могло быть и речи.
Что мы только ни делали! Свистели. Просили её перевернуться на бок. Зажимали ей рот, потом нос…Снова свистели! Всё было бесполезно! Храп стоял такой, что Влад и водитель Пётр, заглянув в нашу комнату, сказали:
- Ого! Точно гроза! Будто из пушек палят! Какие перекаты!!!
- Точно! Гром-баба! Спасайся, кто может! Айда – на сеновал!
Сонюшка, пытаясь успокоить хнычущего ребенка, тихо произнесла:
- Вроде, Ядвига Яновна раньше так не храпела! Простудилась, что ли!
- Да нет, просто раньше мы с ней рядом не ночевали! Не приходилось… Вот ведь как! Тридцать лет человека знаю, а что она так храпит, и ведать не ведала….
Короче, вскоре мы все, и хозяева тоже, ушли на сеновал, а Ядвига одна осталась в доме, где её сладкий сон уже ничто не нарушало. Следующим утром, распрощавшись с семьёй батюшки, мы отправились дальше в путь. Будто маленький корабль спасения скрылась за волнами холмов церквушка с вновь обретенным колоколом, зовущим всех к Господу.
Настроение у всех было хорошее. Только Ядвига сидела с поджатыми губами. Она проснулась утром, увидела, в доме никого нет, и, будучи женщиной чувствительной и заполошной, вообразила, что мы уехали и забыли про неё. А на намёки с нашей стороны, что спать рядом с ней было совершенно невозможно, решительно ответила:
- Я не храпела! Да я вообще не храплю!!!
Весь день мы провели в дороге. Проехали через небольшой городок, в котором посетили местный рынок и развалины древнего монастыря, от которого остались только ворота и фундаментная кладка. Крышу сняли ещё при советах. Медная, говорят, была. Всё остальное растащили местные жители для обустройства своих дворовых построек.
Покатили дальше. Дорога петляла. То на косогор взбиралась, то в ложбине между холмами вилась. А потом местность вроде ровнее стала. Далеко видать! Вокруг поля с пшеницей спелой. Ветер по ним гуляет, и будто на море, видим мы волны, сверкающие золотом зрелых колосьев в свете полуденного солнца.
А потом пошли поля с картошкой. И вот, едем мы, и видим издалека человечка на дороге. Вроде руками машет. Подъехали ближе. Смотрим, мужичок пожилой, седенький, лысенький, весёлый такой. И под мухой. Один в чистом поле. Потом присмотрелись, в придорожной канаве машина его стоит, старенькие Жигули, застрявшие в густом ельнике.
Остановились. Оказывается, мужичок то ехал домой, в родную деревню, из ближайшего города, где в роддоме его младшая дочка сына родила. Здоровенького, крепенького парнишечку. Ну, дедушка вместе с молодым папочкой, супругом дочери, в ближайшем сквере немного расслабились по этому поводу… Зять то в городе остался, а мужичок наш отправился домой. И как он объяснил нам, на обратном пути, как то так само получилось, что машина вдруг съехала в кювет и повисла в густом ельнике. Пребывая всё в том же хорошем расположении духа, дедушка стал поджидать подмогу.
Вытащили мы его машину из кустов. Вытолкнули на дорогу.
- Ох! Моя то Надюха обрадуется! Ох, хорошо то как! – вскричал вдруг мужичок и вдруг пустился в пляс, притоптывая ногами пыль и подпевая сам себе…

- Эх! Эх! Эх!
Я тебе не пустобрех!
Дочка сына родила!
Вот такие вот дела!

Посадили мы его в наш «Корчваген», а за руль Жигулей сел Влад. Так и покатили дальше. До родной деревни говорливого дедули. По дороге он болтал без умолку и успел нам рассказать всю свою жизнь.
- Сам то я механиком всю жись в колхозе. В 18 лет женился. Да! На самой красивой девке в деревне! Вона как! Дочерей то у нас всего пятеро!!! – говорил он, потрясая растопыренной пятерней перед нашими глазами.
Девочки, по его словам, у них с супругой рождались одна за другой. Погодки. А он по молодости и глупости мужичьей всё сына ждал. Дулся даже на супругу, а больше всего на Бога обижался, что Тот ему одних девчонок «поставляет». И до того разобиделся, что и в храм перестал ходить, и с батюшкой местным здороваться, будто бы тот был в чём то виноват.
- Обижался я тогда на Бога крепко! И всё-то стало не так! Всё не устраивало! Злой был, как пёс цепной! А потом заболела вдруг жена. Да сильно так. К смерти дело шло. А ведь у нас как бывает, точно по пословице, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Тут то уж я про Бога вспомнил. Молиться стал. Доктора то от лечения Надюхи уже отказались. Домой её отправили. Помирать. Ну, я старшую то дочку с матерью оставлю, - рассказывал дедушка, - а сам то с остальными в храм… Как молились, как молились… Почитай так год прошёл… В слезах и молитвах. В надеждах и отчаянии… Отмолили мою Надежду то. Выздоровела! Это всё девочки мои! Я то что, греховодник старый! Это всё они! Доченьки!
А в скорости то старшенькая замуж вышла. И раз – внучок! Потом второй! За ней следующая! И снова внуки, да сразу два! Близнецы!!! В общем, все мои девочки замуж повыходили, и у всех сыновья родились! Двенадцать у меня внучат! И одна внучка! Эва! Вон оно как бывает!!! - и он снова запел что-то несуразное, на манер частушек, а потом добавил протяжно:
- Эх вы, человечешки……
Доставили мы дедушку до самого дома, а там уж его жена поджидала. И вправду, редкая красавица. На что уж наши женщины в мире самыми красивыми считаются, но встречаются и среди них истинные жемчужины, которые и в пожилом возрасте выглядят на зависть молоденьким.
И что в ней было такого особенного? Стать. Ясный взор. Но и что-то ещё, неуловимое, то, что и не слишком красивого человека делает прекрасным. При взгляде на неё меня невольно охватывала спокойная радость. И вспомнился поэт Некрасов и его стихи:

Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц,—

Их разве слепой не заметит,
А зрячий о них говорит:
«Пройдет — словно солнце осветит!
Посмотрит — рублем подарит!»

О рождении внука она уже знала. Сейчас ведь всё просто. Телефоны то сотовые у каждого. Развесёлого супруга, порывавшегося обнять и расцеловать её, спать уложила, пообещав ему:
- Я с тобой потом разберусь! И с зятем твоим бестолковым тоже!!!
А нас усадила обедать. Чего только не было на этом столе! Картошечка вареная с укропчиком, щедро политая растопленным сливочным маслом, колбаски деревенские, капустка, огурчики, помидорчики, чесночок да лучок, зелень всякая. Пирог с яблоками и вишней. Ну, и сливянка, и иные наливочки, на травах да ягодах настоенные. Простые деревенские блюда и напитки, приготовленные заботливыми руками деревенской труженицы.
Распрощались мы с гостеприимной хозяйкой. Удивила она вех нас тем, что при прощании поклонилась всем нам в ноги и сказала такие слова:
- Спасибо вам люди добрые, что мужа моего домой доставили.
Смутились мы от этих слов. Редкость это нынче, что бы один человек другому в ноги кланялся. Уточнили наш маршрут, взяли записочки в монастырь от доброй хозяйки и покатили дальше.
А фантазёр-Стасик задумчиво пробурчал:
- Ух! Какая женщина! Ей бы на троне сидеть в парче и золоте и править каким-нибудь царством-государством, а не пьяненького мужа спать укладывать….
Ужинали мы на природе, на берегу большой реки. Закат в этот вечер созерцали необыкновенный!!! Солнце, желто-красное, слепящее, садилось в облаках, будто в розово-оранжевом мареве, а справа и слева от светила стояло радужное сияние. Долго мы любовались этим зрелищем, пока не смеркалось.
- Это атмосферное явление называется - «гало», - с видом знатока возвестил Стасик.
К ночи, глядь, на горизонте тучи начали сгущаться. Синева страшная, чёрная собралась и на нас стеной надвигается. А по ней - сполохи. И гром. Сверкнёт молния, осветит тучу тёмную, а потом как загромыхает….
- Гроза идёт, однако! Настоящая! – молвил Влад, и улыбнулся, взглянув на Ядвигу.
Жутковато нам стало. Нехорошо в чистом поле в грозу. А сколько ещё до монастыря, никто толком не знал. Ну, поехали дальше. А гроза всё ближе. Всё громче слышны громы небесные! Гляжу, приуныли мои паломники. Сонюшка Сергуньку к себе прижимает, Стасик храбрится, а у подруги моей в глазах страх. Ну, мужчины, ясное дело, вида не показывают.
- Не сдаваться! - говорю им, - Ядвига! Читай акафист Николаю Чудотворцу!
Гроза всё ближе. И вот ветер промчался шквальный, так что деревья вдоль дороги пригнулись, а потом выпрямились и зашумели. «Корчваген» наш подпрыгнул, но ничего дальше едем. И вдруг громыхнуло прямо над нами и на дороге видим – диво-дивное - крест огненный цвета молнии. Засиял, продержался секунд пять и исчез!
Ядвига и Сонюшка перекрестились, а Стасик закричал:
- Глядите! Глядите!
Смотрим, а перед нами монастырь в свете молний белеет. Тут ливень начался. Да какой! Будто разверзлись хляби небесные. Вода, как из ведра, сплошным потоком.
Как то добрались до монастырских ворот. Приняли нас монахини, провели, вымокших до нитки, в домик для паломников. Там печку для нас растопили. Стали мы сушиться, в порядок себя приводить и благодарить Бога. Потрапезничали. Затем на службу пошли в храм. Стоим в сумраке, оглядываемся.
Древний храм, стены расписаны святыми да ангелами. Свечи да лампадки горят во мраке. Огоньки дрожат, будто им холодно. Монахини поют… И их молитвы будто вверх улетают, под купол, с которого на нас Господь смотрит.
Мироточивая икона лежала, вся в цветах, на аналое. В общем, это была даже не икона, а цветная репродукция из журнала, вставленная в простую деревянную рамку. Из уголков глаз Божией Матери крошечными капельками проступали слёзы. Они стекали на ватку, положенную внизу иконы. И мы ощущали аромат, изумительный, нежный, тонкий, исходящий от образа.
После вечерней службы расположились на ночлег. Наученные горьким опытом, мы попросили монахинь поместить Ядвигу отдельно от всех. Её отправили в маленькую каморку, где хранились лопаты, вёдра и шланги, на раскладушку. Но даже оттуда был слышен её могучий храп, перекрывавший раскаты грома, шум ветра и дождя.
Ранним утром вышла я из нашего домика. Весь мир был будто умыт вчерашним ливнем. На небе – ни облачка. Дневное светило заливало всё вокруг слепящим светом. На цветах и листьях в невысохших ещё каплях сияли маленькие солнышки.
Вдохнула я чистого, будто мёдом напоённого воздуха и поспешила на службу в храм. Там уже читали часы, и моя Сонюшка, тоненькая, в серебристом платочке стояла в столбе солнечного света, льющегося из верхнего окошка. На её плече спал маленький Сергунька, а над его головой танцевали золотые, сверкающие пылинки.
Я протёрла глаза. Сергунька проснулся и улыбнулся мне с ласковой доверчивостью ребенка во взоре. А пылинки – пропали, будто спугнула я их! Так я и не знаю, что это было!
После службы, отправились на источник, где все мы по очереди прошли через небольшой бассейн ощутимо ледяной воды. Даже наш маловерующий водитель Пётр приобщился к этому. Кто купался в святом источнике, знает, каково это, а кто не испробовал этой благодати, тот мало что поймёт. Как ни рассказывай!
А к старцу мы не попали. Приболел он. Но мы написали ему записочки. И он ответил каждому. К вечеру собрались в дорогу. Много ещё чего удивительного случилось с нами на обратном пути. Но это уж я вам в следующий раз расскажу. Небось, уж притомились слушать то! К чему я всё это! А вот к чему. Чудес то мы немало в поездке повидали! Падки мы на чудеса по маловерию то нашему! Подавай их нам, да побольше! Особенных! Изумительных! Явственных!
А то, что весь тварный мир сам по себе чудо, мы то и не замечаем! Обыденность это для нас. Скукота привычная! А для иных и вообще тягомотина. Знаете таких то! Вечно бурчащих по каждому поводу и без повода и никогда и ничем недовольных!
А я вот за каждый новый день Господа благодарю, за каждую минуточку. И за всё то, что вижу, слышу и ощущаю. И за рассветы, и за закаты, и за красоты дивные, и за громы земные и небесные. А как же! Не без трудностей она, жизнь то наша!
И всё же, даже в искаженном виде, из-за прародителей наших согрешивших против Бога, этот мир прекрасен и удивителен! Восхитительны и совершенны творения Господа! И душа моя радуется, когда я вижу всё то, что окружает нас с вами.
Ураганы и цунами, говоришь! Как же! Имеется всё это! Но ведь не зря же говорят, что стихийные бедствия, зачастую, лишь следствие человеческой греховности и злобы. А грехов то у нас всех – великое множество! Чего уж там…
Для меня, все творения Господа – чудесны! Взгляните на природу, исполненную Божественных энергий! Читайте эту книгу бытия… Проникайте в её сокровенные тайны… И, может, тогда как я, в крошечной капле росы, сверкающей в лучах рассветного солнца, таинственно и непостижимо вы узрите её Создателя!

Комментарии