Вы здесь

Муки и радости творческого процесса

«Не в одном писателе художник пожрал человека»
Ян Парандовский*

«Искусство есть не цель, а путь»
Райнер Мария Рильке

Спать или не спать? — спрашивает себя автор будущего произведения. Если бы знать заранее, что напишешь шедевр, то…

Но так ли все однозначно, даже если точно цена жертвы (малой или великой) — шедевр?

А если автор — хирург и от того, выспится он или нет зависит качество совершаемых им операций? А если автор — жена и мать, да ещё слабая здоровьем? От того, выспится она или нет зависит качество обслуживания мужа и ребенка, количество тепла, которое она сможет отдать им, после рутинных трудов на благо родины, социума и семьи.

В конечном счете, все можно свести к вопросу о том, что важнее подарить ближним: свое внимание и душевное тепло или шедевр? Скажете, утрирую? Наверное, но лишь отчасти. Ибо каждый творческий человек, рано или поздно, действительно оказывается перед выбором кому служить: музе или ближним.

Понятно, что гений потому и гений, что не служить своей музе не может. И совсем без жертв обойтись ему вряд ли удастся — за все приходится платить, тем более за талант. Но каждый сам для себя определяет меру, сам решает, чем он готов жертвовать и ради чего. Лично я согласна с Яном Парандовским, «сначала надо быть человеком, а потом художником».

Только важно не забыть, что художник  имеет дело со стихийной силой, и запросто может быть сокрушен её стихийной мощью. Именно поэтому, говоря образно, словами Л. Толстого, надо править выше того места, куда мы намерены приплыть, ибо жизнь всё равно снесёт...

* * *

Помню, меня глубоко потрясли слова Марины Цветаевой, моей любимой поэтессы, сказанные о десятилетней дочери: «Или я — моя жизнь, то есть мое творчество, или она, ещё не проявившая себя, ещё в будущем. А я уже есмь и стихами жертвовать не могу».
И ещё: «Пока не научитесь все устранять, через все препятствия шагать напролом, хотя бы и во вред другим, пока не научитесь абсолютному эгоизму в отстаивании своего права на писание — большой работы не дадите»1.

После таких слов мои чувства к ней прошли «переаттестацию». Подверглось тщательному пересмотру и отношение к собственному поэтическому творчеству. Её внутренний мир был настолько близок мне, что многие её стихи я читала, и сейчас читаю, как свои собственные. Это родство душ немного насторожило, когда пришло осознание взаимосвязи судьбы человека с внутренним устройством его личности. Но вышеприведенные слова просто повергли в ужас, настолько были неприемлемы для меня.  Никто не имеет права пожирать чужие жизни, даже гений! «Искусство есть не цель, а путь» (Рильке).

Искушение творчеством, наверное, одно из самых сильных искушений на свете. Искусство может стать ненасытным идолом, как Ваал или Молох. Страшно, что Цветаева отчасти права в своих выводах. Но разве можно платить столь высокую цену за счастье творить без помех? Какое-то жертвоприношение получается, причем человеческое.

Возможно, причина трагического конца Марины сокрыта и в этом внутреннем выборе. Её непосильное одиночество могло стать его результатом. Она не смогла насытить свое сердце любовью, не сумела согреться: «…ни с теми, ни с этими, ни с третьими, ни с сотыми, и не только с «политиками», а я и с писателями, — не, ни с кем, одна всю жизнь, без книг, без читателей, без друзей, — без круга, без среды, без всякой защиты, причастности, хуже, чем собака…»2.

В письме к мужу она писала: «Ах, Сереженька! Я самый беззащитный человек, которого знаю. Я к каждому с улицы подхожу вся. И вот улица мстит».

А это из другого письма: «Я — не для жизни. У меня все пожар! … Мне БОЛЬНО, понимаете? Я ободранный человек… Все спадает, как кожа, а под кожей — живое мясо или огонь… Я ни в одну форму не умещаюсь — даже в наипросторнейшую своих стихов! Не могу жить… Все не как у людей… Что мне делать — с этим?! — в жизни»3.

И страшный ответ на все терзания:

«В бедламе нелюдей
Отказываюсь — жить».

В письме от 17 ноября 1940 года, написанном за 9 месяцев до Елабуги, она признавалась: «Я, когда не люблю, — не я».

Как же мы похожи с тобой, Марина….

* * *

В Киеве каждый год проходит необычный праздник — фестиваль ленд-арта «Весенний ветер». Художники сами устраивают его для себя. Суть действа в том, что на обдуваемой всеми ветрами горе «Клинец» (в творческих кругах она известна, как «Паскотина»), излюбленном месте киевских художников, они строят всякого рода сооружения, работающие на ветру. После многочасовой работы гора покрывается гениальными творениями, которые в конце праздника ломают и сжигают. Творцы собственноручно разрушают только что созданное кропотливым трудом.

Довелось и мне однажды побывать на таком параде инсталляций, проходившем, правда, не в Киеве. Я помню это чувство сожаления. Душа сжималась от мысли, что такие уникальные объекты сейчас, прямо сейчас, будут уничтожены.

На самом деле, это очень полезное упражнение для творческих личностей. Я бы каждому литератору советовала пройти через подобное испытание. И вовсе не обязательно для этого ехать в Киев. Достаточно просто суметь отказаться от чего то, питающего авторскую самость.

В пору моей юности аналогичный урок устроил мне духовник. Тогда была уже готова к изданию книжка моих стихов, даже иллюстрации отчасти были готовы: два художника старались проиллюстрировать мои «шедевры». А духовник сказал: «Не делай этого, посмотри, сможешь ли ты НЕ издать её, сможешь ли устоять перед таким соблазном. Ты получишь право на книгу, если сумеешь от нее отказаться, если сумеешь не стать рабой банального авторского тщеславия». Я послушалась и, таким образом, получила прививку от авторского зуда, именуемого желанием во что бы то ни стало, любой ценой, издаться. Желание, конечно, естественное, однако превращающее многих литераторов в заносчивых, одержимых собой самодуров.

В этой связи вспоминается мне падение Денницы — высшего из ангелов, ближайшего к Творцу помощника. По одной из трактовок, он просто не смог отказаться от своих «талантов» ради того, чтобы двигаться дальше, чтобы возрастать в любви. Он достиг больших высот, но зацепился за них, и потому оставил Того, Кто его столь щедро одарил. Он присвоил всё себе, забыв, что таланты нам не принадлежат. Они даются лишь на время для того, чтобы мы их отдали, преумножив.

Авторский нарциссизм, мне кажется, того же духа. Вместо того, чтобы благодарно служить своим талантом ближним и Богу, автор начинает выворачивать мир наизнанку, требуя чтобы все служили ему, пытаясь всё и всех подмять под себя.

Если главная ценность литератора он сам и его собственное творчество, ему трудно вырасти в истинную личность, которая развивается лишь в процессе самоотречения. Себя настоящего мы получаем как дар от Творца в награду за смирение — не иначе…

И только истинная, Богом дарованная личность способна любить. А без любви все шедевры — лишь медь звенящая. И «что пользы человеку, если он весь мир приобретет, а душе своей навредит»?

* * *

«Страдать надо, страдать!» — восклицал Ф. М. Достоевский после прочтения стихов юного Мережковского. Ибо талант, тонкий и чувствительный по природе, живя в юдоли печали не может не страдать. Он болеет всеми болезнями современности, но в более острой форме. По его симптомам проще поставить диагноз, проще отыскать лекарство. Талант словно един со всеми, ибо сердце его вмещает муки и радости всего мира.

Ни в благодушии ленивом,
Ни в блеске славы,
Ни в тени —
Поэт не может быть счастливым
В тревожные для мира дни.

Беря пророческую лиру,
Одно он помнит
Из всего,
Что все несовершенство мира
Лежит на совести его.
(В. Федоров)

Частное, субъективное переживание литератор делает общественно значимым, как бы объективирует его. Творческий процесс, по сути, в том и состоит, что автор свое личное видение возводит на уровень сверхличностный, позволяющий «жечь» глаголом сердца людей.

Творчество — это способ выхода за пределы себя самого, своеобразный побег от одиночества. Художник имеет уникальную возможность рассказать миру о себе, выразить себя. Однако, посредством повествования о себе, он раскрывает, передает другим приобретенное им сокровенное знание о мире и человеке.

Именно поэтому каждый талантливый автор говорит читателю что-то новое, открывшееся только его уму, только его сердцу. И читатель, в свою очередь, открываясь автору, принимает добытое им знание, как свое собственное.

Самое сложное — увидеть, услышать, понять, открыть; затем надо найти соответствующую форму выражения, найти нужные слова, чтобы донести до читателя увиденное. Без особого призвания свыше такое дело осуществить крайне сложно, без него автор просто обречен графоманить. Я встречала очень милых, добрых и начитанных людей, которые силились писать, но то, что выходило из-под их пера никуда не годилось.

Кто-то творит славы ради, кто-то из любви к той или иной музе, кто-то ради познания себя и мира. А в ком-то все эти мотивы переплетаются в единое целое и являют миру уникальный талант — гения.

В любом случае, главное, чтобы автор служил чему-то более высокому, чем он сам, чтобы не самости ради и не корысти ради воплощались его шедевры. Тогда он и миру послужит, и себя не погубит.

Занимаясь творчеством, нельзя забывать, что это обычное, хоть и возвышенное, делание, в процессе которого мы творим не только тексты, но и самих себя. Важно, что делает с нами наше творчество, в кого мы превращаемся в процессе.

Особенно важно это для православного литератора, слово которого не должно расходиться с делом. Ведь иногда авторы подменяют дела словами, то есть пишут, чтобы не делать.

* * *

Творчество очень многолико. Лично для меня, главное произведение — сама жизнь: моя (внутренний и внешний, окружающий меня, миры) и жизнь близких, зависящих от меня людей. Исходя из этого я и делаю свой выбор, часто не в пользу литераторства. Хотя, оглядываясь назад, я вижу множество нереализованных идей, ненаписанных, но родившихся в душе, текстов. Они болят во мне, просят материализации. Они не дают мне спокойно жить и заниматься другими делами. Они изматывают меня и, если я их предаю, обиженно уходят.

В свое время лучше всего мне удавались интервью, над некоторыми из них люди плакали — незабываемое переживание. Мне нравилось погружаться во внутренний мир личности, нравилось всматриваться в раскрывающуюся, как цветок душу другого человека. Но я никогда не умела врать, а потому самые лучшие интервью получались с теми, кого я любила, кем я действительно восхищалась в духе.

Сейчас мне не хватает сил и времени на столь полное погружение, увы. Зато есть возможность «поиграть» в омилийской «песочнице», знакомясь с опытом множества омилийских талантов.

Слава Богу за все!

ПРИМЕЧАНИЯ:

* Ян Парандовский цитируется по книге «Алхимия слова».

  1. Из воспоминаний О. Колбасиной-Черновой
  2. Из письма Ю. Иваску (апрель 1933 г.)
  3. Из письма А. Бахраху (сентябрь 1923 г.)

koppel.pro

Комментарии

Светлана! Спасибо за интересную статью.Тема, которую вы раскрыли для читателя, меня лично, очень волнует. Скажу почему. Я себя не считаю поэтом, но очень люблю поэзию, ещё с юности. Попробовала сама писать, стало затягивать. Хотя, по большому счёту, считаю, что никогда не достигну в поэзии никаких высот, просто потому, что Бог не дал таланта. Но Бог дал талант любить эту поэтическую братию, Бог дал талант различить среди множества дорог, ту дорогу, которая привела к вере во Христа. Я пенсионерка и у меня сейчас уйма свободного времени, считаю что лучше я напишу пару строк, чем сидеть всю ночь и смотреть Дом-2. Конечно, любое пристрастие вредно, даже такое, как поэзия и вы правильно говорите, что во всём нужна мера и самоирония насчёт своей "гениальности". Я очень рада, что имею возможность общаться с, обожаемыми мною, Омильчанами. С любовью. Валя.

СпасиБо, Валя! Не могу согласиться с тем, что Вы не имеете таланта. Неправда!

Другое дело, что не всегда и всё удается довести до совершенства. Надо стараться, конечно. Но тут вопрос не только приоритетов, но и призвания.

Хоронить талант - грех, надо работать. И не бояться ошибок. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Непросто и сразу отсеивать слабые, неудачные тексты, если не занимаешься этим делание всерьёз. Но каждому сво мера. Главное, не халтурить - потому что спястя рукава нельзя ничего делать. А уж там, что наше, то и наше - насколько хватило искры в нас, настоько и горим, настолько и поджигаем.

Спасибо за глубокую и очень интересную статью. Очень нужную и всегда актуальную для творческого человека.
Отдельное спасибо за примеры и цитаты, и за Ваше личное раскрытие в этой теме.

С уважением,

Роза Багоян-Хоронько

* * *
Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.

Цель творчества - самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.

Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.

И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на полях.

И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.

Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.

И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.

1956

Инна Сапега

Я впервые и так вовремя прочитала это эссе. Спасибо, Света - здесь очень близкие мне вопросы постановки приоритетов в творчестве и в реальной жизни и очень мудрые ответы на эти вопросы. рада, что прочла.

Спасибо за размышления и возможность «поиграть» в омилийской «песочнице» хотя бы в качестве читателя!

<p>Интереснейшая полемика, Светочка! Я сама не склонна думать, что если &quot;страданиями душа очищается&quot;, то и для искусства это отлично. - Сколько душ становились сломанными, озлобленными, оставляли творчество. Часто мастера пера или лиры творили не благодаря, а вопреки испытаниям. Хотя природа творчества - &quot;предмет темный и обследованию не подлежит&quot;. Понравилась твоя мысль о том, что не корысти ради творит истинный художник и не для подмены дела словом. Хотя как посмотреть... - &quot;Словом можно убить, словом можно спасти, словом можно полки за собой повести...&quot; - Ну вот песни Беранже, к примеру. В нужное время в нужном месте - они взрыво-пожароопасны...</p>

Отвечу словами Петрушевской: "Как часто для творца отсутствие больше присутствия, как часто неволя дает толчок мощнее, чем свобода, потеря бывает важнее присвоения, горе становится плодотворнее счастья"...

Потому все-таки благодаря страданиям творит большинство творцов. Благополучие расслабляет, усыпляет. А творец должен быть беспокойным 

СпасиБо за отзыв! Я, к сожалению, вовремя его не заметила.

Вся жизнь костер, неистощимый пламень,
Из края в край из века в век,
Горит, ревет и трескается камень,
и каждый факел - человек.
Максимилиан Волошин

Жизнь - горение. Таковой она задумана Творцом. или сгоришь полностью или будешь тлеть. Что для детей в жертву человек себя приносит, что для творчества. Ведь в сущности одно и то же. Творчество, произведения тоже дети, если можно так сказать. Да, можно и это будет точно. Человек творчества, как и Цветаева всегда разрывается между семейным очагом и огненными литерами. Ох, это болезненный процесс.

Дорогой о. Аввакум, очень рада Вашему отзыву )))

Действительно, все плоды творчества - плоды любви, и конечно их можно назвать детьми. Быть призванным к творчеству - дело непростое, полное испытаний. Дай Бог всем нам сберечь в себе человека!

Елена Гаазе

Светлана, какую тему вы затронули...Я где-то, прочитала, что Марина, когда ей нужно было уходить, привязывала свою крошечную дочь к стулу , оставляла её одну, болезненную, беззащитную.Теперь, когда слышу имя Цветаевой, я вижу лишь этотого умученного ребенка  и думаю, что не  может быть написано такое стихотворение, которое  могло бы оправдать  муки этой девочки. Я, наверное, максималистка, но и к творчеству гениальной поэтессы я теперь отношусь с каким-то "подозрением". Любая творческая личность, какого масштаба талант она не имела, должна стремиться, прежде всего сохранить в себе Образ Божий, а это как-то не вяжется с принесением в жертву благополучия своих близких.Перед хорошим человеком такой вопрос даже и встать не может.

  А вообще, хорошей матерью быть трудно, в любом случае. Но это уже не "в тему"

  Спасибо  Вам за интересный разговор, с уважением, Елена.

СпасиБо, Лена, за такой искренний отзыв. Проблема, действительно, острая  и еще  не проработанная.

Цветаева во мне болит, я ее не могу судить или осуждать, мне словно хочется спасти ее. И других, подвергающихся тем же искушениям, в т.ч. себя.

Мне хотелось осмыслить, проанализировать путь этой болезни, понять где, на каком этапе происходит подмена настоящего ложным, понять чем именно и почему авторы искушаются.  Понять, где заминировано, чтобы спастись, чтобы вовремя среагировать и сделать правильный выбор. По крайней мере, для православных литераторов это должно быть важно.

Елена Гаазе

Может быть любому творческому человеку, если он хочет остаться  человеком, необходимо развивать в себе самоиронию - легче относиться к себе и своему таланту, не в том смысле, чтобы закопать его в землю или безответственно относиться к тому, что делаешь, а просто помнить, что он от Бога, а Ему важно наше спасение, которое невозможо, если мы будем носиться со своим творчеством как с писанной торбой. Помню, еще в советские времена, в" Литературной газете" я прочитала обращение однонго детского писателя ( одного из моих самых любимых до сих пор), в котором он проситл своих коррестпондентов прислать ему копии своих писем к ним, чтобы издать своюу переписку. Меня это почему-то рассмешило. Не могу представить себе Чехова в такой роли. А  как представишь, что он в Ялте в последние годы жизни был совершенно один, мерз из-за плохо выложенных печей (кстати,  о печах!), плохо питался , терпел непрошенных гостей - и ведь не жаловался, не требовал, чтобы ему, великому писателю, создали условия
для творчества. Все-таки прежде всего оставался удивительным человеком. То же самое можно сказать и о Шмелёве, например.

Светлана, прекрасное и чувствуется, что выстраданное эссе.

Творчество - это и муки и радости.  Муки- от невозможности выразить порой то, что чувствуешь, что видишь внутренним взором,  из-за безуспешных попыток разглядеть сквозь "магический кристалл" еще неясный образ своего произведения. И радости открытия,  обретения нужного слова, образа, действия. Чтобы потом, снова посмотреть на все написанное тобой свежим глазом и понять, что никуда это  не годится.   Вот примерно так.

А класть печь на даче, Сергей,  - это ведь тоже творчество, да еще какое.  Не каждый может.  К тому же,  в такие моменты и приходят, как правило, имменно ТЕ слова и образы.

СпасиБо, Володя! Да, спектр мук и радостей очень велик )
Мне кажется, что одаренному человеку, как-бы одержимому талантом, очень сложно  не отождествить жизнь с творчеством. Вот как сказала Марина: «Или я — моя жизнь, то есть мое творчество". Я = моя жизнь, а жизнь = творчество. Но жизнь - намного больше. Жизнь - это творение Самого Бога, она никак не исчерпывается литературным творчеством, к примеру. Талант, возможность творить подобно Богу, становится искушением, когда этот самый талант воспринимают как самоценность, в отрыве от всех взаимосязей, дарованной Богом жизни.

Понять это проще, чем реально устоять в равновесии. Сложно не утонуть в творческом экстазе, не превратиться в жреца языческого культа с наименованием "мое творчество". Православное понятие "трезвение" - лучшее подспорье автору.
Тема этого эссе, думаю, может быть понятна и интересна только православным, верующим во Христа, людям.

Думаю, стоит заметить, что творчество само по себе - прекрасно, само по себе  оно не есть искушение. Просто мы искушаемся. Вспомним, что зло - это злоупотребление, в том числе талантом.

Не зря же в монастырях не позволяют заниматься только высоким деланием - молитвой, но требуется и земное служение, исполнение всякого рода послушаний. Это необходимая практика для удержания души в равновесии. Иначе, можно стать прелестным... монахом или литератором и никчемным человеком.

Это важно понимать творческим личностям. Приготовить обед - это тоже важное делание,  потому что муж нуждается в этом обеде, дети нуждаются (понятно, что с точки зрения мировой культуры тарелка борща - менее значима, чем шедевр. Но пренебрежение этой тарелкой, то есть нуждой ближних, опасно в духовном плане). Если нужда не так остра, можно и пропустить сеанс кухонного служения, и пойти обедать, скажем, в кафе, ресторан, гости, к маме... А выхваченное таким образом время посвятить творчеству.
Примерно так, маневрируя между небом и землей )))

Сергей Шалимов

... я сейчас печку строю на даче в ущерб творческим экзерсисам... И никто не убедит меня, что ненаписанная глава романа "автора чьим произвдениям давно место в лучших издательствах"  /Ирина, поклон/ важнее для моей личной /отдельно взятой семьи/, чем иенно эта кирпичная печка, спроектировнная мною лично, опять же в ущерб литераторству... Литераторы, они же ведь простые земные люди...

Страницы