Ловцы душ 2

Он был готов к трудовым подвигам, вроде тех, что совершали герои его любимых книг под звуки задорных комсомольских песен. «Эх, грянем сильнее, подтянем дружнее»… Однако в реальности все оказалось до крайности просто и прозаично. Полусонных, зевающих, еще не пришедших в себя после вчерашнего возлияния, их выстроили у крыльца, и какой-то человек неприметной внешности, низкорослый, как Наполеон, стал отдавать распоряжения, подкрепляя свои слова энергичными взмахами руки. Благо, с высоты холма пресловутый фронт работ был виден, как на ладони:

— Значит, так! Пятеро — ты, ты, еще вы двое, ну, и еще ты (это относилось к Сергею) — идете вон туда! Еще десять человек — со мной! Остальные — туда! Инструменты получите вон там, на складе!

Кладовщиком оказался пожилой мужчина с бледным, отечным лицом. Оценивающе оглядев студентов, он, обдав их запахом перегара, глубокомысленно произнес:

— Значит, работать приехали… Ну-ну…

А затем, к удивлению Сергея, выдал им не лопаты, а пилы и молотки. После чего они весь день занимались не копкой картошки, а ремонтом совхозного свинарника. Однокурсники Сергея бойко орудовали молотками и пилами. Он старался не отставать от них. Хотя с непривычки работа плотника давалась ему с трудом. Возможно, именно поэтому Сергею подумалось: стоило ли ехать сюда? Не проще ли было остаться в Михайловске и заниматься починкой и рисованием таблиц на какой-нибудь институтской кафедре? Куда легче и спокойнее…

Впрочем, Сергей тут же укорил себя за малодушие. Ведь это же было его решением, его выбором. Или ему и дальше пользоваться благодеяниями профессора Колосова? Ни за что на свете! Он докажет всем и самому себе, что не боится трудностей. Он будет работать лучше всех!

Но уже под вечер, когда Сергей ложился спать, на него вновь нахлынула предательская жалость к самому себе. Поди засни в комнате, где прямо над тобой светится лампочка без абажура, а рядом с твоей кроватью гомонят однокурсники! То ли дело в Михайловске, где у него была своя комната, книги…

Тут-то Сергей и вспомнил о рукописи с церковного чердака. Ведь вчера он так и не успел толком просмотреть ее. Только начал читать — и сразу заснул. Что ж, в таком случае, можно сделать это сейчас. Все равно, при таком шуме ему не до сна.

Нашарив под подушкой тетрадки, Сергей раскрыл одну из них и прочел:

— Человек есть существо сложное. Он двусоставен, точнее, даже трехсоставен. Однако нам, в отличие от людей, нет смысла вести дискуссии на тему о дихотомии или трихотомии человека. Мы преследуем совершенно иные цели. И потому для простоты усвойте себе, что человек состоит из…

В этот миг буквы перед глазами Сергея стали менять очертания, принимая облик мохнатых рогатых существ, сидящих за учебными столами. А впереди замаячило что-то черное…

* * *

И вот он снова сидел в одной из аудиторий своей альма матер. Правда, на сей раз это была не та аудитория, которую он видел во сне прошлой ночью, а другая, находившаяся на кафедре химии. Но и здесь на стене вместо портрета Менделеева висела уже виденная Сергеем мерзкая черная образина (интересно, кто это такой?). И лектор был все тот же, и рогатые студенты за столами — все те же, все то же, вплоть до розового бантика на хвосте у вертлявого существа, сидевшего слева. Все они словно перекочевали в сон Сергея из его предыдущего сна.

— …Для простоты усвойте себе, что человек состоит из души и тела. — донесся до Сергея скрипучий резкий голос лектора. — Для начала поговорим о теле человека. Ибо это крайне важно для вашей будущей практической работы. Тело человека смертно. И в этом — великая заслуга отца нашего, который первым использовал разум и свободную волю человека в наших целях. Поняли, о чем я говорю?

Студенты зашептались. Постепенно их шепот становился все громче и громче, превращаясь в глухой гул, в котором невозможно было различить ни слова. Судя по всему, они совещались между собой. Или, скорее, спорили.

— Ну? — рявкнул преподаватель, барабаня по кафедре когтистыми пальцами. — Поняли, о чем я говорю?

— О великом начинании отца нашего преисподнего. — пискнула хвостатая отличница.

— Правильно! И в чем же состояло это начинание?

— Они яблоко слопали… — пробасил кто-то с передних столов. Сергей узнал этот голос. Похоже, он принадлежал тому студенту, который в его первом сне назвал человека «жратвой».

— Ну-ну… — презрительно бросил лектор. — Глупцы! Дело не в том, что они съели некий плод. Да и неважно, какой именно — яблоко или ананас. Главное, что это был запретный плод. Это должен знать и помнить каждый из вас: запретный плод всегда сладок. А сладок он именно потому, что является запретным. Люди это хорошо знают. В свое время один наш подопечный по имени Августин… увы, мы его упустили, хотя начало было многообещающим…так вот, этот Августин, уже став служителем Врага и епископом, вспоминал, как в детстве таскал из соседского сада груши, недозрелые и противные на вкус. И это при том, что в его распоряжении были превосходные груши из отцовского сада. Запретный плод всегда сладок, но отрыжка его горька. Так ведется со времен первых людей, созданных Врагом. Кто помнит, как их звали?

— Адам! Ева! Ева! Агдам! — загомонили мохнатые студенты.

— Не Агдам, а Адам. — поправил лектор. — «Агдам» — это вино, пользующееся популярностью у потомков Адама в России, и в число ваших задач на будущее войдет всячески способствовать этому… к нашей выгоде. Однако об этом пойдет речь в следующий раз. А сейчас вернемся к теме нашей сегодняшней лекции. Великий почин отца нашего заключался в том, что тогда, проникнув в Едем, где Враг поселил созданных им людей, он нащупал в их душонках слабое место. И этим слабым местом оказались (ха-ха-ха!) черты Вражия образа в человеке. Разум, свободная воля, любовь и прочая! Разумеется, Враг рассчитывал, что человек будет верен Ему, будет предан Ему, и все это — по доброй воле. Но наш отец рискнул — и выиграл! Для этого потребовалось немногое. А именно — убедить Адама и Еву, что они сами могут быть богами, если нарушат запрет, данный им Врагом, и отведают пресловутый запретный плод. Будете как боги — основной принцип нашей работы с людьми. И залог нашей победы. Мы их ловим на разную приманку, но крючок под ней всегда один и тот же! Как тогда, так и теперь!

Какая победа! Какой триумф! Как мы ликовали, когда люди впервые ощутили горький вкус запретного плода! Ведь первым делом они сиганули в кусты, чтобы спрятаться друг от друга, и, что смешней всего, от Всевидящего, Всеслышащего, Всезнающего Врага. Самозваные боги, дрожащие, как зайцы, от стыда и страха — каково?! Что ж, страх — удел любого самозванца, кого бы он из себя ни корчил — царя, героя или бога. Как, впрочем, и ложь. Ведь они тут же стали оправдываться, сваливать вину друг на друга, мало того — даже не самого Врага! Жена, которую Ты мне дал, дала мне от дерева, и я ел… змий обольстил меня, и я ела^[5]. Так они всегда оправдываются — это не я, меня заставили, среда заела, нужда подтолкнула… а напоследок — это Враг во всем виноват! Ведь говорят же-де, что на все Его воля и все на свете по Его воле происходит. Значит, виноват Он, а не я!

А вот теперь — самое важное. Слушайте в оба уха и мотайте на ус. С тех пор в душе каждого человека скрыто тайное желание…

— Бабу хочет…гы-гы-гы… А баба хочет мужика… — прогнусавил кто-то за спиной у Сергея.

— Оставь это Фрейду! — презрительно бросил лектор. — Смотри в корень. Люди и то проницательней тебя. Есть у них сказка про одного шалопая, приговоренного к смерти за кое-какие проделки в нашем вкусе, которому королева обещала помилование, если он отгадает, чего хочет каждая женщина. Долго он думал над этой загадкой, да так ничего и не придумал. Пока одна старуха, предварительно взяв с шалопая, уже считавшего себя покойником, обещание жениться на ней, не сказала: все просто, дурень! Женщины, от королевы до простолюдинки, хотят одного — властвовать над вами. Так вот, в душе каждого человека скрыто тайное желание стать божеством. Ваша задача — пробудить это желание и поддерживать его. Разумеется, следует делать это незаметно для наших подопечных. Ад вам в помощь!

Впрочем, вернусь к истории о запретном плоде, съеденном первыми людьми. Одним из следствий этого достопамятного события стало то, что Адам и Ева были изгнаны из Едема. Ох уж эта людская скорбь и сожаление о потерянном рае! Рай лишь тогда рай, когда он утрачен… Ну-ну… В итоге — многочисленные попытки людей построить рай на земле. Разумеется, своими силами, без помощи Врага, зато под нашим руководством. Одна из наиболее удачных попыток подобного рода была предпринята в этой стране около полувека тому назад по людскому летоисчислению. В результате мы получили и до сих пор получаем с пятнадцати грядок под общим названием СССР обильный урожай душ. Среди них были весьма любопытные экземпляры тех, кто пытался построить пресловутый рай на крови и костях себе подобных, искренне веря в то, что эти жертвы не только оправданы, но даже необходимы. В итоге их, одного за другим, отправили к нам их же собственные соратники, которых, в свой черед, отправили к нам другие, и так далее… Что ж, как говорится, за что боролись, на то и напоролись!

Но у той давней истории с запретным плодом есть более важное для нас последствие: с тех пор люди смертны!

* * *

Речь рогатого лектора прервал оглушительный, дребезжащий звон. Сергей встрепенулся… и увидел льющийся в окно тусклый свет осеннего утра. Под соседней кроватью оглушительно дребезжал будильник. Начинался новый день. Что-то он ему готовил?

Однако Сергей не думал об этом. Потому что мысли его были заняты совсем другим. А именно — сном, который так некстати оборвался. В самом деле, какой занятный сон! Да еще и с продолжением. Ведь в обоих снах он видел одних и тех же существ. Но кто они? Ну и ну! Да ведь это же… черти!

Это открытие позабавило Сергея. Потому что он тут же вспомнил сказки, которые читал в детстве. И чертей из этих сказок, не столько страшных, сколько забавных — проказливых и до смешного глупых. В самом деле, ведь их играючи обводил вокруг пальца любой ушлый мужичок. А пушкинский Балда даже взял с них оброк за три года, предварительно победив их в состязании на силу и ловкость:

«…Бедненький бес

Под кобылу подлез,

Понатужился,

Понапружился,

Приподнял кобылу, два шага шагнул,

На третьем упал, ножки протянул.

А Балда ему: «Глупый ты бес,

Куда ж ты за нами полез?

И руками-то снести не смог,

А я, гляди, снесу промеж ног!»

Сел Балда на кобылку верхом,

Да версту проскакал, так что пыль столбом».

Вот так умора! Он видит во сне чертей. Причем не на какой-нибудь чертовой мельнице или у черта на куличиках, а в родном-любимом Михайловском мединституте, где учится он сам. Но это еще не самое смешное. Смешней всего эти лекции, которые старый черт читает студентам-чертенятам. Чего в них только нет! От сказок про Адама и Еву до упоминаний о буржуазном ученом Фрейде. Экая галиматья! И все-таки занятно…

Впоследствии, анализируя случившееся, Сергей размышлял над тем, какой оборот приняли бы дальнейшие события, не обрати он тогда внимание на свои сны? Ведь именно с этого все и началось…

* * *

В следующие пять дней Сергей имел возможность сделать вывод: напрасно он корил себя за малодушие. То была интуиция, и она не обманула его. Ему действительно не стоило ехать на картошку. Здесь он был лишним. Прежде всего потому, что с детства привык к одиночеству. Постоянное пребывание среди людей тяготило его, как сову, привыкшую ко мраку и безмолвию ночи — общество болтливых и суетливых скворцов при ярком свете дня. Разумеется, он пытался сойтись с однокурсниками поближе: вслушивался в их разговоры, старался поддержать беседу. Однако они словно принадлежали к разным мирам. В самом деле, в отличие от Сергея, его товарищи по сельхозотряду были прагматиками, а то и вовсе циниками. По крайней мере, так явствовало из их болтовни. Выпивка, девчонки, деньги, а в будущем — вот все, что их интересовало. В то время как Сергея мутило от водки и от их разговоров о девушках, сводившихся по большей части, к хвастовству победами на любовном фронте. Что общего после этого могло быть между ними?

А может, их все-таки сплотит совместная работа? Ведь со школьной скамьи Сергей усвоил: пребывание в коллективе положительно влияет на всех его членов, дух дружеского соревнования укрепляет дружбу и взаимопомощь, и.т.д., и.т.п. И он старался работать как можно лучше, в тайной надежде снискать дружбу и уважение однокурсников.

Вот только товарищи Сергея не стремились к трудовым рекордам. И при всяком удобном случае, особенно, когда рядом не было постороннего глаза, усаживались отдыхать. Пока они курили, играли в карты и увлеченно болтали о своем, опровергая расхожее мнение о том, будто болтливость присуща исключительно женскому полу, Сергей работал. По правде говоря, он тоже был бы не прочь отдохнуть. Его останавливало лишь желание показать этим лодырям — он не хуже, чем они, но даже лучше. Ведь в то время как Сергей пашет за всех, они, позабыв о том, что комсомолец должен иметь активную жизненную позицию и являть ее делом, самым бессовестным образом валяют дурака. Нет бы взяться за работу!

Однако никто не собирался этого делать. Напротив, рвение Сергея к работе стало еще одним камнем в глухой стене, которая за эти дни воздвиглась между ним и его однокурсниками. Вместо желанной славы неутомимого труженика он получил совсем иное. И если раньше его считали маменькиным сынком, то теперь еще и дураком. Ведь всем известно, кого работа любит. Дурак ишачит, как папа Карло, зато умный человек филонит, где и как только можно. Разве не так?

Возмущенный подобной оценкой своего труда, Сергей пытался протестовать. Однако неизменно слышал в ответ: «тебе что, больше всех нужно», «сам и паши, коли тебе неймется, а в наши дела не лезь», а то и вовсе — «отстань».

Вдобавок, Света теперь в открытую игнорировала Сергея. А он-то надеялся на то, что небезразличен ей! Может ли быть что-то хуже, чем предательство любимой?

Мог ли он знать, что впереди его ждет кое-что похуже?!

(продолжение следует)