Вы здесь

К нам едет Постмодерн

Модное слово «Постмодерн» — страшное и глумливое, обещающее то ли свободу, то ли закабаление свободой. Необузданная свобода пугает. Да что греха таить, свобода вообще отпугивает любого добропорядочного гражданина, а свобода от всего тем паче. Нельзя быть свободным от всего — это немыслимо. Бред сумасшедшего, уравненный с речью профессора — это ли свобода? Но, с другой стороны, почему бы не проверить насколько человечен профессор, вдруг человек в нём совершенно выветрился? И что если далеко не каждый человек сумел пройти искушение профессионализмом и остаться человеком? Хороший человек — не профессия, да, но и хороший профессионал не обязательно достойный человек, ибо человек — не функция, а бытие. Уборщица баба Дуся, возможно, окажется человеком в большей степени, чем какой-нибудь дока Сан Саныч. Или, вернее, вообще никаких степеней в этом смысле не существует и думать иначе не только неэтично, но и в корне неверно.

Постмодерн отстаивает право каждого выбирать себя, даже того, кто этого делать не хочет или не умеет, или не собирается уметь, или не может. Он стремится освободить человека от всего внешнего, от всех подпорок, и освободит, если только не встретит на своём пути того, кто «сидит» внутри. Кто есть, а не кажется, кто реален, кто по-настоящему жив, а значит по-настоящему свободен. Свободному свобода нестрашна, как не боится ветра каменный дом — в отличие от соломенного, бумажного или даже картонного.

Хочется остаться в стороне от всего этого освобождения, но возможно ли? Пусть французы, придумавшие этот самый «Постмодерн», живут в нём, а мы останемся жить как жили — сами по себе. Мы же русские! (Ну и что, что новые, главное, чтоб не постмодерновые.)

А вот и нет! — отвечает злобный Постмодерн, — отсидеться в сторонке не получится.

Он рядится в Ревизора и едет к нам. Всё, что при этом произойдёт, уже рассказал Гоголь. Он же и предупредил, что настоящий Ревизор последует за этим — клоуном по сути, но очень искренним клоуном.

* * *

Итак, к нам едет Постмодерн. Его приезд отменить не получится уже хотя бы потому, что он объективен. Сам фокус истории (центральная точка её внимания) всё время меняется. Можно сказать, что Небо извне постепенно перемещается всё более вглубь человека.

Если внимательно приглядеться, станет очевидным, что столь часто порицаемый христианами гуманизм вовсе не абсолютное зло. По большому счёту он утверждает простую, ничуть не противную Евангелию весть: Бог не только где-то ТАМ, но и ЗДЕСЬ — в человеке*. Понятно, были и есть перегибы, а разве в христианстве их не бывает? Человек искажает всё, к чему прикасается, всё портит, ибо склонен к злоупотреблениям.

Вообще движение вглубь — это движение в направлении Постмодерна. Гоголь — ещё тот постмодернист, он его чуял своим носом задолго, как никто другой. А юродивые? Опытом своей многострадальной жизни они добыли для нас бытийные истины, способные послужить точками опоры при движении в постмодерновой понятийной трясине (ведь добытое одним оказывается в арсенале у всех — таково свойство человеческой природы).

Постмодерн похож на юродивого: он глумится над глупостью человеческого мира, разрушает обывательскую веру в свою абсолютность и самодостаточность, веру в свою ничем не обоснованную хорошесть и устойчивость своей жизни.

Ценности? Они поруганы людьми, а не Постмодерном. Они давно превратились в фетиши, а потому не грех перевернуть их вверх тормашками, что кстати предлагал делать и непонятый Ницше. Переворот в человеческом мире осуществляется с целью обнаружить хоть что-нибудь подлинное. Но для этого мало устроить бедлам, надо иметь внутри то сокровище, которое вложил в сердце человека Господь — т. е. жажду Бога, ибо только она даёт право действовать в нас Господу. Не внешнее, показное благочестие, а глубинная потребность в Боге, умирание без Бога и любовь к Истине спасут всякого от распада на человеческие атомы и молекулы.

Постмодерн пришёл, чтобы обнаружить Христа внутри нас, чтобы оголить нас по образу и подобию юродивых. Этот ураган, конечно, вызван нами же самими: нашей культурно-исторической ориентацией, нашей лживостью и пошлостью, нашей злобой, нашим чванливым кичением и самовозношением.

Страшен ли он? Страшен, вне всяких сомнений, ибо все мы — злыдни на самом деле, все — рабы своих прихотей и вещей. Смерть Бога мы поместили в общем перечне своих данностей, куда сначала был помещён и Сам Бог, ставший предметом, декорацией, фетишем. Мы стали поклоняться себе на Его фоне, а вовсе не Ему — Творцу и Спасителю. Нестрашен Постмодерн только святым, независимо от того думают они о нём или нет. Потому что «есть священная формула, так или иначе повторяемая всеми писателями: „Отрекись от себя для себя, но не для России“ (Гоголь). „Чтобы быть самим собою, надо отречься от себя“ (Ибсен). „Личное самоотречение не есть отречение от личности, а есть отречение лица от своего эгоизма“ (Вл. Соловьев). Эту формулу повторяет решительно каждый человек; он неизменно наталкивается на неё, если живёт сколько-нибудь сильной духовной жизнью. Эта формула была бы банальной, если бы не была священной. Её-то понять труднее всего» (А. Блок. «Ирония»).

«Король» в любом случае — голый, мы это хорошо знаем благодаря философам. И дело не в том, что философия кончилась или пора возвращаться к доплатоникам, досократикам или вообще, «назад к вещам». Дело в том, что или кто в конце концов оголится.

Альфа и омега, начало и конец...

«Сообразно с законом, Цинциннату Ц. объявили смертный приговор шёпотом. Все встали, обмениваясь улыбками. Седой судья, припав к его уху, подышав, сообщив, медленно отодвинулся, как будто отлипал. Засим Цинцинната отвезли обратно в крепость. Дорога обвивалась вокруг ее скалистого подножья и уходила под ворота: змея в расселину. Был спокоен; однако его поддерживали во время путешествия по длинным коридорам, ибо он неверно ставил ноги, вроде ребёнка, только что научившегося ступать, или точно куда проваливался, как человек, во сне увидевший, что идёт по воде, но вдруг усомнившийся: да можно ли?» (В. Набоков «Приглашение на казнь»). Да-да, Цинциннат Ц. — это не только сам Набоков, но и человек вообще, человек Постмодерна. Или даже Человек — с большой буквы, ибо настоящий, а не созданный из каких-то непонятно зачем собранных воедино фетишей. Картонный мирок, приговоривший его к смерти, в итоге рушится сам.

Цинциннат томится в ожидании конца, но срок, день казни, неизвестен. Более того, казнь постоянно отодвигается, делая её ожидание бо́льшим мучением, чем сама кончина. «"Вероятно, завтра", — сказал Цинциннат, медленно шагая по камере. "Вероятно, завтра", — сказал Цинциннат и сел на койку, уминая ладонью лоб. Закатный луч повторял уже знакомые эффекты. "Вероятно, завтра, — сказал со вздохом Цинциннат. — Слишком тихо было сегодня, а уже завтра, спозаранку". Некоторое время все молчали: глиняный кувшин с водой на дне, поивший всех узников мира; стены, друг другу на плечи положившие руки, как четверо неслышным шёпотом обсуждающих квадратную тайну; бархатный паук, похожий чем-то на Марфиньку; большие чёрные книги на столе… "Какое недоразумение!" — сказал Цинциннат и вдруг рассмеялся. Он встал, снял халат, ермолку, туфли. Снял полотняные штаны и рубашку. Снял, как парик, голову, снял ключицы, как ремни, снял грудную клетку, как кольчугу. Снял бедра, снял ноги, снял и бросил руки, как рукавицы, в угол. То, что оставалось от него, постепенно рассеялось, едва окрасив воздух. Цинциннат сперва просто наслаждался прохладой; затем, окунувшись совсем в свою тайную среду, он в ней вольно и весело... — Грянул железный гром засова, и Цинциннат мгновенно оброс всем тем, что сбросил, вплоть до ермолки. Тюремщик Родион принёс в круглой корзиночке, выложенной виноградными листьями, дюжину палевых слив — подарок супруги директора. Цинциннат, тебя освежило преступное твоё упражнение» (В. Набоков «Приглашение на казнь»).

Вот так и нам предстоит «раздеться», дойдя до издавна искомой всеми (особенно русскими) сути и обнаружить в себе её наличие. Или, может быть, отсутствие — хотя это мне кажется сомнительным. Постмодерн по-цинциннатски «освежит» нас, накануне прихода истинного Ревизора.

-----

* Всё чаще думаю о том, что гуманизм - это хорошо, если подходить к нему правильно, без перегибов, особенно хорошо во времена дегуманизации общества. Он ведь, по большому счету, говорит о том, что Бог не только где-то там, но и здесь, в человеке. Без этого понимания якобы ради Бога можно снова и снова убивать Бога - в ближнем (что сейчас и происходит на всех уровнях).
То есть сегодня надо не клеймить гуманизм, а рождать новый - некривой, христианский. Иначе получается игра на стороне сатанинских, бесчеловечных сил и так распоясавшихся в мире.

Радонеж

По теме см.

Философские чтения. Русская философия

Декан факультета философии и политологии СПГУ, председатель политсовета
петербургского отделения партии Единая Россия, Юрий Никифорович Солонин.

Философские чтения. Истоки философской мысли

Доктор философских наук Александр Доброхотов о значении досократиков для нашего
времени в эфире авторской программы Натальи Мелентьевой "Философские Чтения".

Философские чтения. Что такое культура

Исчезнет ли культура как исчерпавшее себя явление, возникшее всего 300 лет назад?
Что такое бескультурье? И чем первое отличается от второго? Об этом беседа
с Вадимом Михайловичем Межуевым - доктором философских наук Института Философии РАН.

Карен Свасьян

"Что я имею в виду или к кому я обращаюсь, когда называю себя Я?"

Петр Рябов: Феноменология и Экзистенциализм

Философские чтения. Философия в эпоху постмодерна

Доктор философских наук Федор Иванович Гиренок о природе философии постмодерна.

"Что делать?" Постмодерн (часть 1)

Эфир 17.05.2009

Комментарии

«Гопнер пока не мог изобрести, что к чему надо подогнать в Чевенгуре, дабы в нем заработала жизнь и прогресс, и тогда Гопнер спросил у Дванова:
- Саш, пора бы нам начинать налаживать.
- Чего налаживать? - спросил Дванов.
- Как чего? А зачем тогда прибыли на место? Весь детальный
коммунизм.
Дванов не спеша постоял.
- Здесь, Федор Федорович, ведь не механизм лежит, здесь люди живут, их не наладишь, пока они сами не устроятся. Я раньше думал, что революция - паровоз, а теперь вижу, нет.
Гопнер захотел себе все это представить с точностью - он
почесал себе ушную раковину, где от отдыха уже пропала синева
кожи, и представил, что поскольку нет паровоза, поскольку
каждый человек должен иметь свою паровую машину жизни.
- Для чего ж это так? - почти удивился Гопнер.
- Наверно, чтоб было сильнее, - сказал в конце Дванов. -
Иначе не стронешься.

(Андрей Платонов. Чевенгур)

Блажен, кто праведен правдой Божией, упование его сосредоточено во Христе, источнике его правды. Несчастлив тот, кто удовлетворен собственной человеческой правдой: ему не нужен Христос, возвестивший о Себе: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9:13).

Свт. Игнатий (Брянчанинов)

Свобода есть совпадение того, что есть, с тем, что должно быть.

Алексей Лосев

Главная жизненная задача человека — дать жизнь самому себе, стать тем, чем он является потенциально. Самый важный плод его усилий — его собственная личность.

Эрих Фромм

Все спасение наше — в Боге, но не в многочасовых правилах, а в живом, доверчивом отношении к живому Богу.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

Никаких высших классов нет; человека возвышает лишь его сердце.

Гюстав Флобер. Воспитание чувств

Не в православии ли одном сохранился Божественный лик Христа во всей чистоте? И может быть, главнейшее предызбранное назначение народа русского в судьбах всего человечества и состоит лишь в том, чтоб сохранить у себя этот Божественный образ Христа во всей чистоте, а когда придёт время, явить этот образ миру, потерявшему пути свои!

Федор Михайлович Достоевский
Дневник писателя, 1873 г.

Постмодерн отстаивает право каждого выбирать себя, даже того, кто этого делать не хочет или не умеет, или не собирается уметь, или не может. Он стремится освободить человека от всего внешнего, от всех подпорок, и освободит, если только не встретит на своём пути того, кто «сидит» внутри. Кто есть, а не кажется, кто реален, кто по-настоящему жив, а значит по-настоящему свободен. 

Небо извне постепенно перемещается всё более вглубь человека.

Переворот в человеческом мире осуществляется с целью обнаружить хоть что-нибудь подлинное.

 „Чтобы быть самим собою, надо отречься от себя“ (Ибсен). „Личное самоотречение не есть отречение от личности, а есть отречение лица от своего эгоизма“ (Вл. Соловьев). 

   Сколько существовало эпох в искусстве: античность, средневековье, ренессанс, барокко, классицизм, романтизм, импрессионизм, модернизм и, наконец, постмодернизм. Все эти "измы" в искусстве - следствие меняющегося мировозрения: то отрицали Бога, возвышали человека, то снова отдавали первенство Богу, то отрицали и то , и другое. И в каждой эпохе существовали личности, которые выражали в своих творениях нечто такое, что спустя столетия трогает души людей. Они смотрят, слушают, читают то, что прошло испытание временем и осталось вечным. Культурные перевороты напоминают бурю на море или океане: на поверхность выбрасывается всё: обломки кораблей, тина,  мусор, одним словом. А на дне - тишина, прозрачность. Если есть в человеке "соль", то от потрясений, переворотов она станет только солонее, крепче. Сегодняшние вызовы времени яростней, беспощадней, но на "соль", если она есть, они не должны повлиять. Вспоминаю слова акафиста "Слава Богу за всё": кругом... ужас и завывание ветра, а в душе... тишина и свет. Там Христос! И сердце поёт: Аллилуйя!

   Но есть ли Он внутри? Или там только "я", меняющееся, приспосабливающееся, защищающее себя всеми средствами? Этот вопрос каждый задаёт себе сам, если есть, кому внутри задать этот вопрос. Знаем ли мы себя настоящих?

 Благодарю, Светочка, за немолчание.

   

Как ты хорошо написала - благодарю!

Да, важно познать себя, а мы - не знаем, фантазируем больше. И чем больше фантазируем, тем больше разглагаемся. Если пришло время штормов, то оно конечно покажет нам, чего мы стоим на деле. Горе оголяет. Кого? Чудовище, прежде всего. Но сквозь чудовище может прогянет луч Света, а может не проглянет, и мы утонем во тьме своей пустоты.

Ныне время быть активным, действовать. Чтобы усвоить Христа, надо Его отдать, передать другим, и делать это надо снова и снова. Только так Он живёт в нас. Христос как делание, как осуществление ожидаемого Царства Христового. По-другому не бывает.

Рада тебе. СпасиБо за отзыв, Танечка give_heart

Уму не под силу долго разыгрывать роль сердца.

Франсуа де Ларошфуко

Человек — шут, танцующий над пропастью.

Оноре де Бальзак. Шагреневая кожа

Весь пафос свободы не имеет ни малейшего смысла, если в человеке нет святыни, перед которой мы должны преклоняться.

Князь Евгений Николаевич Трубецкой

Постмодернизм в исторической перспективе приведет к новому разделению человечества, и видимо это будет разделение на любящих и ненавидящих, на творящих и косных, на свободных и деспотичных. Люди по своему внутреннему естеству разделятся на две эти группы.

Заместитель директора Института экономических стратегий при Отделении общественных наук РАН Александр Неклесса

Т.е. теперь всё двоится, разделяется по внутреннему, а не по внешнему признаку. И трактовки событий, и понимание смыслов - всё двоится именно в согласии с тем внутренним выбором, который осуществил человек. Это новая данность жизни, которую надо осознать и в соответствии с которой действовать. Непонимание между людьми будет только нарастать, а любые внешние границы станут не значимы - на фоне духовного единения или отторжения и противостояния. Взгляд на христианство тоже будет двоиться. Жить по-старинке - это значит опаздывать и ошибаться. Но понять что значат эти слова можно только из своего внутреннего содержания. Т.е. их тоже каждый прочтет на свой манер. Для понимания ближнего по-прежнему важно стараться задвинуть свой эгоизм. Ценности - прежние, ибо они истинные. А вот глубина их понимания и непонимания - разнится. Кто понимает - начнет понимать ещё больше, кто не понимает - будет не понимать всё больше. У кого есть - тому добавится, у кого нет - отнимется и то малое, что есть. Здесь вполне уместно вспомнить об этом.

Хорошая, актуальная работа. Она отвечает на вопросы, которые многие еще не поставили перед собой.
Бог в помощь, Светлана!

Да, есть такое дело. Время для осмысления непростое, люди вовлечены во множество потоков - внимание занято. Даже не знаю что об этом думать, не то что сказать. Что вижу, то пою. А уж пригодтся ли кому эта песня - решать не мне.

Хотя по примеру  некоторых знакомых могу сказать, что со временем человек втягивается в проблематику и начинает размышлять.

СпасиБо Вам!

Вещи сами по себе не пошлы; но одноименные им содержания, воспринимаемые и разумеемые людьми, могут быть совершенно пошлыми. Пошлость вносится в мир духовно-скудными и религиозно-мертвыми людьми. Для того чтобы она появилась, нужен чей-нибудь субъективный, человеческий, духовно-немощный, религиозно-мертвый акт, который, обращаясь к непошлому предмету, видел бы в нем и разумел бы в нем пошлое содержание.

Иван Ильин. Аксиомы религиозного опыта

Иван Ильин описывал нравственное состояние России в предреволюционные годы:

«В России было множество хороших и добрых людей; но хорошим людям не хватало характера, а у добрых людей было мало воли и решимости. В России было немало людей чести и честности; но они были рассеяны, не спаяны друг с другом, не организованы. Духовная культура в России росла и множилась: крепла наука, цвели искусства, намечалось и зрело обновление Церкви. Но не было во всём этом действенной силы, верной идеи, уверенного и зрелого самосознания, собранной силы; не хватало национального воспитания и характера» (Ильин «Манифест Русского Движения»)

Статья интересная и глубокая. Люди обычно винят во всем не себя, а время, забывая, что были времена еще хуже. Недавно читала страшную ("буднично ужасную") "Софью Петровну" Чуковской - там об этом. И во всех героях (кроме, разве что, еврейского парня Алика, друга Саши) видна внутренняя гнильца. Оттого все и кончается так страшно.

Только... ведь и я такая же. Зачем винить время и задаваться вопросом "кто виноват". Ты и виноват.

Интересны отсылки к "Ревизору" ("Ревизор прходит вслед за шутом") и Евангельской притче о доме из камня (а может, еще и к детской сказочке о трех поросятах - волк дунул... и устоял лишь каменный дом умницы Нуф-Нуфа).

Правы предыдущие читатель - это стоит знать всем хотящим знать ответ на пресловутые вечно-русские вопросы "что делать" и "кто виноват".

"К себе восходи, человече, буди нов вместо ветхаго..."

Да, и времена бывают страшные, и люди, и каждый из нас недостаточно хорош, чтобы не подвести в трудный час не то чтоб ближнего, а даже себя самого. Ужас перед временем приводит к ужасу перед человеком. А Спаситель только один - Христос, и только став с ним по-настоящему единым можно надеяться на спасение. Но для единения важно видеть правду о себе и о мире, который мы же строим.

Люди ведь врут себе, словно нынешний кризис - это как ураган или гроза, природное явление, снимая с себя ответственность за всё. Но только мы, люди, и являемся авторами и творцами того ада, в который катится мир.

О настоящем покаяние речи нет и не будет, ибо виновны другие. Особенно отцы и деды, кои не могут себя защитить. А мы беленькие и пушистенькие.

Гоголь тут удивительным образом оказался в тему. Мне думается, что он именно об этом и писал. Это его нечаянное пророчество. Он ведь говорил, что его неверно поняли.

И Набоков... Вообще, тема интересная, особенно когда перестает пугать, когда ты начинаешь в ней разбираться. Я боялась этого погружения в безумие, потому стала разбираться с постмодерном. От страха перед ним. Мне надо было понять, чтобы преодолеть. Я со своей задачей справилась. Хотелось бы помочь осуществить это и другим людям, кто ищет ответы.

СпасиБо, матушка! Очень рада Вам give_heart

Митр. Антоний Сурожский:
"Да, СВОБОДА действительно это: состояние, когда два человека так друг друга любят, с таким глубочайшим уважением друг к другу относятся, что они не хотят кромсать друг друга, менять друг друга, они взаимно в созерцательном положении, то есть они друг на друга смотрят как на – говоря уже христианским языком – икону, как на живой Божий образ, который нельзя трогать: перед ним можно преклониться, он должен явиться во всей красоте, во всей глубине, но перестраивать его нельзя."

Без ложной скромности скажу: я бы тоже. Мне кажется, что здесь названы ключевые проблемы, понимание которых может отодвинуть многие исторические неприятности.

Спасибо Вам!

Никак не отношусь - т.е. по-обывательски: мне что-то нравится, что-то нет.

Вообще я ищу на уровне корней и стволов, а не на уровне листочков - последних слишком много, до них стоит добраться, но только после корешков и стволов, которых остаётся ещё слишком много. Всё равно листочки растут на дереве такие, какие определены корешками и структурой вида, рода. То есть, я всё время занята тем, что мне интересно, что актуализировалось во мне жизнью - а это глубокие вещи.

О культуре могу вот что сказать:

Культура (всё по-настоящему ценное в ней) похожа на нераспустившийся цветок, который распускается внутри человека, но не в каждом и только при наличие некоторых внутренних условий. Одно из главных условий - бескорыстная жажда истины, любовь к прекрасному. Цветок нельзя заставить силой распуститься, можно его только сломать силой, повыдёргивать лепестки. Можно возненавидеть его, за то, что не подчиняется мне и не раскрывается по моему требованию. Цветок распускается внутри человека сам как награда за чуткое вслушивание и всматривание, награда за верность и преданность цветку, которая возможна лишь при самоотвержении.

При этом важно понимать, что разговор не о культурной дрессуре, а именно о жизни культуры внутри человека, о живом чувстве и живой мысли.

Рекомендую прочесть мой рассказ «Стена», там выражена наверное ключевая для меня идея - добывание истины всеми доступными способами, была бы только жажда и горение. Всё остальное вторично, набор инструментов у кажого свой и трудности у каждого свои, и преодоления. И надо уважать право человека на свои инструменты, на свои ошибки и на свои прозрения. Человек растет и развивается, как живое растение - у него свои сроки. Но есть ещё и сроки Господни, определяемые, вероятно, состоянием Целого, т.е. Всечеловека, а не отдельно взятого человека.

И ещё один момент, имеющий отношение и к культуре. Вот эта мысль прп. Силуана:

Смысл её в том, что надо расти постоянно, а не консервировать себя хорошего и правильного, всё знающего и всё имеющего. Растущий всегда меняется, обновляется - растёт. Новый проходит через переосмысление, а то и отрицание старого, предыдущего.

Страницы