1941 (последняя редакция короткой повести)

Поработала над текстом, кое-что изменила по нему, подправила стилистику. Решила выложить к великому празднику Победы..

Раннее утро 22 июня 1941 года было ясным и полным прохлады просыпающейся природы. Лес чуть поодаль от крепости, шелестел листвой, живя своей жизнью, полной трепета и желания оторваться от земли и пуститься в путь по дороге, пролагаемой невидимой рукой ветра, дороге, стремящейся объять все пространство сразу и во всех направлениях. Неровная равнина перед ним, укрытая зеленым ковром чуть подсушенной от жары травы, была наполнена гомоном тысяч насекомых, уже проснувшихся в этот ранний час. До горизонта вела дорога, словно бы упираясь в небо, еще полное звезд, но уже готовое к восходу светила.

Крепость спала. В комнатах медсанчасти было пусто и прохладно, дежурная сестра задремала на посту, положив голову с выбивающимися из под белой косынки золотыми кудрями на тонкие, натруженные руки. В казармах было тихо, лишь иногда какой-нибудь солдат, переворачиваясь во сне, толи стонал, толи звал кого-то, и все опять погружалось в тишину. Часовой расчет как обычно всматривался вдаль, дежурные по казармам были на своих местах.
В маленькой деревушке в двух километрах от крепости в бревенчатом доме на самом краю у опушки леса все тоже спали. Внезапно во сне заплакал ребенок, мальчик лет четырех с копной светлых волос. Его мать проснулась и подошла к кроватке.
- Сережа, успокойся, мой родной, все хорошо.
- Мама, я видел страшный сон…
- Это только сон, родной мой, только сон.
- Расскажи мне сказку, мама, мою любимую, про птицу с белыми крыльями.
- Спи, мое сердце, еще рано, мы разбудим всех в доме – говорила женщина, наклоняясь над детской кроваткой и целуя мальчика в его светлые кудри.
- Пожалуйста, мамочка…
- Ну, хорошо, только успокойся. Жил-был голубь, он был совсем обычным почтовым голубем с белым оперением. Он любил приносить людям хорошие новости. Однажды, когда голубь летел по своим делам, он увидел маленького мальчика, который потерялся. Ему стало очень жалко его, голубь снял свои крылья и подарил мальчику, чтобы тот смог добраться до дома. А сам остался ждать…
В этот момент вдалеке раздался странный, все возрастающий гул.
- Мама, что это?
- Гроза, мое сердце, спи…
Гул все возрастал, оконные стекла загудели. Казалось, что земля затряслась, а гул все не проходил.
Женщина рванулась к окну. Вдали, на горизонте появилась серая грозная туча, которая стала быстро увеличиваться в размере, заслоняя собой небо. В хлеву тревожно заревели коровы. Собака, что была на привязи перед домом, завыла, застыв на одном месте. А потом раздался страшный грохот, обрушивший покой этого утра. Первая авиабомба попала в здание птицефермы, и потом они стали падать одна за другой.
Елена схватила ребенка, все домашние уже проснулись и в панике выбегали из дома.
Земля наполнилась огнем и жаром, взрывая судьбы простых русских людей, с их простыми желаниями счастья и любви, и голубого неба, что дарило всегда чувство бесконечного покоя и незыблемости уклада.
Елена схватила ребенка за руку, она не знала, куда бежать. Сережа плакал, ее муж пытался успокоить старшую дочь, у которой случился нервный припадок.
За калиткой соседнего дома стояла старуха в белой сорочке, которая развивалась на ветру, клубы дыма смешались с ветром, а старуха стояла и молилась.. В ее дом попал снаряд, он был охвачен огнем, седые волосы растрепались, а глаза, устремленные в небо, казались совсем отрешенными. Только губы шептали какие-то слова…
Откуда-то подоспела подвода, туда сажали женщин и детей. Началась суматоха, кто-то кого-то искал, плакали дети. Елена пристроила Сережу на нее и побежала назад, к мужу. В дыму почти ничего не было видно. Земля продолжала дрожать от взрывов снарядов, небо застилали черные клубы дыма. Она не нашла его, а когда ринулась обратно, то сына уже не было. По дороге в сторону от границы уже тянулась вереница людей. Они разбегались в стороны и прятались в траве, когда в небе появлялись немецкие бомбардировщики в сопровождении самолетов прикрытия. Фоккевульфы пикировали на людей и расстреливали их. Но вереница все шла и шла вдаль, уже приняв и осознав происшедшее. Елена шла со всеми вперед, дойдя до поворота, заметила ту самую разбитую подводу. С криком ужаса рванулась к ней, но среди мертвых тел не было ее родного Сережки. Кто-то сказал, что несколько детей спаслось и их забрали добрые люди, что не стоит терять надежду, все скоро образумится. И она покорна пошла вперед по этой долгой дороге, по которой шли тысячи русских людей, шли через всю русскую землю, кто понуро опустив голову, кто прижав к груди самое дорогое, что у него есть, – ребенка. Дорога эта стала их жизнью, все ушло в прошлое, осталась только она и слабая надежда на то, что вон там вдали, за линией горизонта, все будет по-другому, там они найдут своих близких и обретут снова чистое голубое небо, дававшее покой их простой и неприхотливой душе даже в самые тяжелые мгновения жизни.
- Поплачь, родная, - услышала она сзади голос мужчины. Обернувшись, Елена увидела старика. Его голова была совсем седой, а карие глаза, устремленные на нее, были красными толи от дорожной пыли, толи от слез.
-Поплачь, дочка, обо мне… О моих близких и дорогих сердцу людях. Снаряд попал прямо в дом и все погибли. За них кроме меня не кому уже больше плакать… Поплачь, доченька…
Прошла неделя с первого дня войны. Лена нашла свою дочь, а муж ушел добровольцем на фронт. Она помнила всю жизнь минуты их прощания. Олег обнял ее и дочь своими сильными руками, он пытался, она поняла это потом, удержать их навсегда в то мгновение. Скупые слезы, поцелуй, самый нежный за всю ее и его жизнь и долгие дни ожидания…
Деревня, в которую они попали с дочкой, осталась нетронутой бомбежками, но оказалась в оккупации. Их приняла другая семья, чтобы прожить под одним кровом долгие месяцы войны, через которые прошла память о белом голубе, что каждую ночь прилетал к ним во двор, садился на крышу дома и, взъерошив свои перья, ждал утра, чтобы с первыми лучами солнца улететь куда-то. Но однажды вечером он не вернулся, только в душе Елены появилась вера, что ее маленький Сережка, который так любил сказку про белую птицу, жив, что она увидит его и снова будет трепать светлые кудри и слышать детский голос, просящий рассказать выдуманную сказку про потерявшегося мальчика и подарившего ему свои крылья голубя.
А между тем война шла и вблизи деревушки начались жестокие бои, в которых участвовали и те, кто пытался пробиться к своим.
Их было пятнадцать человек, грязных, измотанных, и среди них одна женщина, фельдшер. Ее звали Ольга. Их часть находилась в нескольких километрах от Брестской крепости. Последнее, что успели увидеть эти пятнадцать перед отступлением, это маленького мальчика, который шел по полю, где начался бой. Казалось, он не видел никого и ничего, вокруг взрывались снаряды и свистели осколки, дым и огонь пожирали пространство. А он ступал по земле своей детской неуверенной походкой. Иногда поднимая голову к небу и останавливаясь.
- Надо вытащить его оттуда, - сказала Ольга. Один из бойцов ринулся под пули, он прополз почти половину расстояния, когда раздался страшный взрыв, и все заволокло едким дымом. Добравшись до места, где был ребенок, боец нашел на земле лишь белого голубя со взъерошенным оперением и воронку от разрыва снаряда.
Этот странный случай забылся бойцами, но совсем неожиданно он получил продолжение.
Группа шла через лес. Остановились на привал около маленькой запруды. Вдали грохотало. Костер разводить было нельзя, бойцы не знали, как далеко продвинулись немцы. Они достали последний кусок хлеба и разделили на всех.
- Вы слышали? - спросил Сергей, молодой парень, служивший рядовым в их полку.
- Странный звук, - заметила Ольга.
- Кажется, он идет с правой стороны. Андрей, возьми двух бойцов и проверьте, мы будем здесь, - приказал единственный офицер среди них, взявший на себя роль командира.
Трое бойцов, пригнувшись, ушли вправо. Прошло долгих десять минут. Но вот послышался легкий шелест. Со стороны запруды шли все трое, Андрей нес на руках маленького, свернувшегося человечка.
- Я нашел его около большой сосны, он лежал, свернувшись клубочком, и плакал, звал маму.
- Господи, да это тот самый мальчик, которого мы видели там, в этом аду…Как он здесь очутился, как добрался сюда?
Мальчик смотрел на всех испуганными глазами. Лес вокруг затих, где-то вдалеке раздался крик улетающей стаи птиц. Роса на траве хранила прохладу ночи и свежесть утра, играя сотнями искорок, радостных живых огоньков, что перескакивают с травинки на травинку, всегда беззаботно и легко, искорок, не знающих печали человеческого сердца. Сотни раз будет природа менять свое зеленое убранство, но неизменным останется эта детская игра, носящая отголоски невинной проказы, создающая настроение легкости и желания жить и смеяться, как умеют смеяться только дети.
- Мама, - заплакал ребенок, - я видел белого голубя…
- О каком голубе он говорит? – спросил командир.
- Он испуган, я возьму его, - сказала Ольга, бережно забирая у бойца ребенка.
- Маленький, как тебя зовут?
- Сережа, - прошептал ребенок, - я потерялся.
- Ты голоден?
Ребенок прижался к Ольге и заснул, как могут засыпать только дети. А лес просыпался. Медленно отступали тени, крадучись сворачивались, словно обжигаясь лучами солнца, обозначая видимостью ход времени и движение мира. То тут, то там раздавались крики птиц, отделенных беззаботностью полета от страха бытия. И только вдалеке грохотали разрывы снарядов, смахивая с листвы блестящие капельки росы, что, падая на землю сверкающей звездочкой, продолжали вечный круг жизни, неподвластный человеческой воле, круг рождения и увядания, мимолетности существования, слагающего вечность.
- Нужно отдохнуть, нам нужны силы. Мы не знаем, насколько далеко ушел фронт.
Так и порешили. Уставшие бойцы заснули. Через два часа снова загрохотало небо.
- Это наши – с надеждой сказала Ольга – я знаю эти места, тут недалеко находится хутор.
Ребенок проснулся. Двинулись дальше цепочкой. Солнце уже стояло в зените, его лучи высушили росу и каплями падали на лесные прогалины, выхватывая густую, темную зелень.
- Мы не можем идти на хутор все вместе, - сказал Александр, тот самый молодой офицер, который отправил бойцов за ребенком.
- Я схожу и проверю, - предложила Ольга, - я выросла в этих местах, если что, смогу уйти.
- Хорошо, только будь осторожна, Сергей проводит тебя до опушки.
Ольга сняла гимнастерку и пошла в сторону хутора. Было жарко, воздух горячей волной охватывал тело, нестерпимо хотелось пить. Она знала, что лес выходил прямо к деревушке. Остановившись около его края, Ольга стала прислушиваться. Со стороны хутора доносилось беспокойное мычание коров. Она решительно вышла на дорогу. Быстрым шагом дошла до крайнего дома, калитка была открыта, а во дворе молча сидели дети.
- Мне нужна помощь, где взрослые?
- Мама в хлеву, – испуганно ответил рыжеволосый мальчуган лет семи, - я позову ее.
Мальчишка бегом побежал в сторону старого перекосившегося сарая. Через минуту оттуда выбежала немолодая женщина в белом платке.
- Кто вы? – испуганно спросила она.
- Мы вырвались из окружения, с нами ребенок, совсем маленький. Нам нужна еда. Вы не знаете, как далеко ушел фронт? Вы одна на хуторе?
- Муж ушел в лес, но вернется скоро. А фронт…Говорят, он продвинулся уже на десятки километров. Но здесь немцев пока не было. Мы не успели уйти.
Женщина опустилась на колени и заплакала.
- Что теперь будет? – то ли спросила она, то ли вздохнула.
- Помогите нам.
- Ах, миленькие, да, конечно, родненькие.
Женщина засуетилась, побежала в дом. Чрез пять минут она выбежала со свертком.
- Тут хлеб и картошка, немного сала и яиц. Это все, что есть…
- Мы оставим ребенка у вас?
- Конечно, милая. У меня своих пятеро, как-нибудь выдюжим…
Ольга взяла сверток и быстрым шагом пошла в лес. Гул на западе не прекращался. Он был похож на далекую грозу, но она знала, что так гудят артиллерийские снаряды, непрерывной волной покрывающие землю, ее родную многострадальную землю. Она в отчаянии стиснула губы. Слезы сами собой потекли по щекам.
- Так нельзя, - сказала девушка самой себе. Ей вспомнилась мама, ее слезы, когда Ольга решила уйти из дома, старенький платок, который она сжимала в своих натруженных, бледных, с вздувшимися венами, руках. Ей так захотелось выплакаться у нее на плече, по-детски рассказать о своей боли.
- Ольга, – услышала она голос Сергея, который ждал поодаль от их группы.
- Я взяла продуктов, а ребенка мы оставим здесь.
Они вместе прошли еще несколько метров. Ольга молча передала сверток, взяла на руки ребенка и пошла назад.
- Куда мы идем? – испуганно спросил мальчик.
- Не бойся, маленький, мы идем к друзьям.
- Там моя мама?
- Нет, Сереженька, там другая мама, она будет тебя любить также сильно, пока не придет твоя.
- А когда она придет?
- Скоро, совсем скоро, не бойся.
Вдали загрохотало с новой силой, казалось, что по земле прокатилась тяжелая грозная волна. Листья затрепетали, словно бы испугавшись какой-то непонятной угрозы.
Ольга подошла к калитке, где ждала женщина. Ее дети боязливо смотрели на гостью, удивленные появлению этой женщины с ребенком на руках.
- Вот, я принесла...
Сережка захныкал, силой всех своих детских ручек прижавшись к Ольге.
- Не плач, солнышко, – мягко сказала женщина, взяв ребенка на руки. В этот момент в лесу заржала лошадь.
- Не бойтесь, – успокоила вздрогнувшую Ольгу женщина, - это возвращается мой муж.
- Мне пора…
- Что ж вы так, а я хотела напоить вас молоком. Вон вы какая худая, видать совсем замаялись в дороге, да и путь предстоит тяжелый. Или останетесь? Куда вы, женщине будет совсем тяжко. У нас место всем найдется.
-Не уходи, – просто сказал Сережка.
- Не могу.
- Милая, ну куда же вы… Не женское это дело по лесу ходить. Вон и немцы кругом, чудо, что к нам пока не добрались. Из соседних деревень уже весточки пришли об этих нелюдях. Лютуют, Бога на них нет.
- Нет, пойду. Я ведь эти места хорошо знаю, все тропки помню. Выросла тут..
- Ну что ж, воля ваша.
Ольга подошла и обняла эту простую русскую женщину, прижавшись щекой к ее взволнованному лицу. И опять в сердце мелькнул образ матери, такой родной и знакомый и такой дорогой сейчас в этот скорбный момент неожиданно свалившегося горя.
- Прощайте.
- С Богом! – тихо сказала женщина.
Ольга отвернулась и побежала к лесу. Она не помнила, как дошла до своих. В горле стояли слезы, а руки предательски дрожали.
Отряд решил сделать маленький привал. Еду разделили поровну на всех, оставив хлеб и немного картошин. Через пол часа двинулись в путь. Шли молча. Прошло несколько часов.
- Скоро будет охотничья сторожка, – предупредила Ольга, - можно будет отдохнуть. Там есть кое-какие припасы и вода.
Группа вышла на тропинку, которая обогнула старый огромный тополь, на стволе которого были видны охотничьи зарубки. Тропинка привела на поляну, где стоял бревенчатый сруб, потемневший от времени и дождей. Начинало темнеть.
- Далеко отсюда до ближайшей дороги? – спросил Александр.
- Километров сорок.
- Выставим патруль, будем меняться каждый час, а на рассвете двинемся дальше. Эх, хоть бы весточку какую получить от наших. Нужно проверить оружие.
Прорываясь с боем к лесу, бойцы сумели захватить несколько автоматов, у Александра был именной ТТ, подаренный ему за образцовое выполнение заданий командования во время его погранслужбы в 84-м стрелковом полку. Этот новенький ТТ был его первой наградой, которой он очень дорожил. Кроме того, осталось несколько винтовок, стареньких, но надежных. Каким-то чудом сохранилась ручная граната. Вся группа была приписана к 84-му стрелковому полку, но в составе батальона была выведена перед самым началом войны на учения из Брестской крепости.
- Совсем плохо с патронами, – горько заметил Сергей.
- Будем экономить. Пойдем лесом, не вступая в крупные бои. Знать бы, как далеко ушли наши.
Молча расположились на ночлег. Стемнело совсем быстро. И вдруг наступила тишина, далекий гул гаубиц и артиллерийских снарядов затих, и на бойцов обрушилась тишина, оглушающая своей непривычностью. Где-то вдалеке кричала выпь, а лес осторожно шелестел своей листвой, легкими порывами сливаясь с шепотом трав.
- Какая тишина, как будто и нет войны, – заметила Ольга.
Молодой боец- киргиз развел костер. Быстро накипятили воды и заварили чай, который заботливой рукой местных лесников был припрятан в сторожке. Огонь затушили сразу, чтоб не привлекать внимания.
- А воздух как у нас в степи, такой легкий, – прошептал молодой киргиз.
Ольга не могла заснуть, у нее перед глазами стояла мама. «Как она там…» - думала девушка. В тишине послышался резкий шелест, она вскочила и вышла из строжки. Киргиз сидел у затушенного костра и молча смотрел на звезды, которые казались огромными каплями света на темном покрывале небес, обозначая мир величественной красотой бесконечности и покоя.
- Это сова, – спокойно заметил он.
У парня было очень сложное имя – Тышканбай, и все звали его просто Толей.
- Скоро рассвет, а вы не спали.
- Не могу, – ответила Ольга, присев к уже остывшим уголькам. Она откинулась на землю и устремила свой взгляд на звезды, которые начинали уже бледнеть, словно проваливаясь в свое голубое покрывало, постеленное чьей-то заботливой рукой. Утро быстро набирало сил, ветер стих, а вдалеке опять загрохотало. Где-то рядом пролетела эскадрилья истребителей, сопровождая тяжелый бомбардировщик, неуклюже летящий на низкой высоте. Она знала эти звуки и могла по ним отличать марку самолета. Это были наши Лаги, легкие и маневренные.
- Вот и началось, – заметил Александр, выйдя из сторожки.
Внезапно со стороны тропинки раздался тарахтящий звук, похожий на металлический скрежет. Бойцы вскочили, схватившись за оружие. Где-то просвистело, и раздался грохот, слившийся в один протяжный вой, оборвавший время. Первая же разорвавшаяся граната задела Ольгу, что - то царапнула по ее голове, а потом теплая волна окунула ее в какое-то непонятное спокойствие. Она вдруг увидела себя маленькой девочкой, которая приходила купаться на речку. Они беззаботно ловили ладошками лунный свет, который перескакивал с волны на волну, смешиваясь со светлыми маленькими звездочками, падавшими на воду. Ольга смеялась легко и беззаботно, как могут смеяться только дети, играя в игры, придуманные чистотой их сердца. А потом наступила темнота.
Она пришла в себя и открыла глаза, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, какая-то непонятная тяжесть навалилась на нее и прижала к земле. Ее ослепило яркое солнце, она зажмурилась и попыталась застонать. Сухие губы потрескались, и девушка почувствовала, как легкий ветерок касается лица. Ольга не знала, сколько прошло времени, ей лишь казалось, что все уже позади. Что эта война, так жестоко ворвавшаяся в ее молодую жизнь, уже закончилась, что вдалеке ждет мама, и теплота этого чувства огорошила маленькое, но готовое любить весь мир сердце. Так она и лежала, пытаясь удержать в себе все то дорогое, что всегда казалось незыблемым. Лишь откуда-то издалека раздавался незнакомый, но такой добрый голос, который повторял и повторял: «Потерпи, миленькая, потерпи родненькая». «Почему я должна терпеть – подумала Ольга, - ведь все уже позади» А потом опять наступила темнота…
- Нооо, пошли миленькие! – загремел по тонущему в сумерках лесу взволнованный голос. Зарево над кромкой леса с запада залило кусок неба, утопив звезды в рваных красноватых сполохах пожара. Стояла прохладная июльская ночь, по дороге, еле заметной среди темнеющих стволов деревьев, подскакивая на неровностях, скрипела старая подвода, нагруженная мешками с картошкой и пахнущая сеном. Справа мелькали глаза какого-то дикого животного, бродящего по лесу в поисках добычи или просто в страхе от той непонятной грозы, что заставляла дрожать землю и трепетать листву на старых деревьях, устремляющих крону ввысь в вечном желании коснуться облаков или звезд.
Только потом Ольга узнала, что взрыв от ручного миномета отбросил ее на несколько метров прямо в медвежью яму. Бой был долгий и упорный. Группа пыталась отстреливаться до последнего патрона, заняв круговую оборону. Взвод немецких солдат рассыпался по окружающим зарослям и начал обстрел обороняющихся. От огня миномета старая сухая древесина сторожки быстро вспыхнула, и бойцы попытались прорваться вперед. Те, что смогли добраться до леса, приняли рукопашный бой.
– Погибли ребята все, но и иродов положили много. Три часа длился бой, а потом немцы забрали раненых и ушли. Похоронили мы хлопцев твоих, как полагается, вечная им память. А тебя случайно нашли, вся в крови, осколок то по виску царапнул, а второй плечо перебил. Думали - не живая, а ты вон, выжила, три дня в забытьи была.
Так Ольга и оказалась в маленькой деревушке, пока еще не оккупированной немцами. Она затерялась в густых лесных массивах, куда немецкие соединения боялись заглядывать, предпочитая на низкой высоте бороздить пространства в поисках партизанских костров. Но война вошла и в нее - страхом и ожиданием неизвестного.
- Попей, миленькая, – наклонилась над ней пожилая женщина.
- Что случилось? – спросила Ольга.
- Чудо, родненькая, иначе и не назовешь. Муж мой с сыном ехали на подводе в сторожку охотничью, что у медвежьей ямы. Услышали треск пулеметный и взрывы, испугались, да свернули в сторону. Эти места глухие, леса здесь непроходимые, много болот, не каждый рискнет углубиться так далеко. А тут на тебе, немцы, не побоялись таки. Три часа длился бой, а потом затихло все. Подождали они час, да пошли тропинками тайными. Вышли к сторожке, а та вся сгорела. Похоронили ребят, как полагается. Да голубь все там летал, а потом сел на веточку, что над медвежьей ямой, там и нашли тебя. Дотащили до подводы. Времена то нынче страшные настали. Да ты не волнуйся, поспи, сил тебе набраться надо.
Ранения Ольги оказались легкими, уже на второй день, как она пришла в себя, девушка встала на ноги.
Деревушка действительно находилась в глухом лесу. Спасало то, что леса были болотистые, топи кругом, без проводника не пройдешь. Тяжелая техника завязнет, а пеший солдат заплутает. А те тропки, по которым пройти можно, знают лишь местные жители.
- Сказывают, – рассказывала Марфа, а так звали хозяйку дома, где приютили Ольгу, – в деревушке, что в пятидесяти километрах от нас, появились каратели. Ох и лютуют немчуги, остаться – то не остались, а вот скотину половину забрали, опустошили запасы все, согнали людей к сельсовету, а потом расстреляли всех партийных. Говорят, донесли на погибших предатели.
- А что фронт?
- А фронт, милочка, далеко, говорят, на Москву немец прет и спасу нет, танков то у них – тьма.
- А точно не известно, где же наши войска?
- А точно сейчас никто не скажет, милая, сегодня оно так, а завтра уже совсем по-другому.
- А я верю в победу, – упрямо и обиженно крикнула Ольга.
- Да кто ж в нее не верит, не будет этим иродам земля наша родной.
Так и прошла неделя. Ольга начала помогать по хозяйству. В лесах было много беженцев, многих приютили здесь, а многие шли дальше в надежде пробиться к фронту. Постепенно наладили связь с фронтом, оттуда приходили неутешительные новости. Достали старенькое радио, его включали каждый вечер и слушали сводки. Потом их от руки переписывали и распространяли по деревням.
Однажды Ольгу отправили с пачкой таких листовок в маленькую деревушку, что находилась в пятидесяти километрах от них и была оккупирована немцами. Там была своя связная, которой и нужно было передать листовки. Вечером на подводе Ольгу повезли по тайным тропкам, километров за десять пришлось спешиться. А дальше пешком. Шел мелкий дождик, Ольга запрятала листки под старенькое пальто и шла, шла на эту встречу. Девушку-связную звали Лена.
Она пришла к назначенному месту и стала ждать, поеживаясь от порывов ветра. Прошло около часа, и вдруг справа раздался шелест. Ольга спряталась за дерево, испугавшись непрошенных гостей. Но на поляну вышла молодая девушка. Ее по-детски растерянное лицо было немного напряжено, тонкие губы сжаты. Она остановилась и оглянулась кругом.
- Ольга, – шепотом позвала она.
Ольга вышла из-за дерева и подошла к девушке.
- Вы Лена?
- Да.
- Рада видеть вас.
Ольга заволновалась, это было ее первое задание, девушка боялась сделать что-то не так.
- Вы местная?
- Нет, – ответила Лена, мы беженцы, бежали с дочкой из-под самого Бреста. Муж ушел на фронт, а сын…
Тут женщина не удержалась и заплакала.
- Погиб?
- Нет, пропал… Я не верю, что он погиб, не верю, что моего Сереженьки уже нет. Раньше то, когда молодая была, не молилась, а сейчас такого горя насмотрелась, что тайком читаю…
- А вашего сына звали Сергей? А сколько ему лет?
- Сейчас должно быть пять…
И тут Ольга стала рассказывать Лене о том, как пробиваясь из окружения, они видели на поле боя маленького мальчика, который шел по нему, словно ангелочек, один из бойцов пытался его вытащить, но мальчик исчез, а потом, в лесу, уже вырвавшись из стального грохота орудий и визга пуль, группа подобрала его, совсем невредимого. А что там, над полем, летал маленький белый голубь.
Лена вскинула глаза на Ольгу и даже не спросила, а закричала.
- Где он?
- Мы оставили его в маленькой деревушке, что совсем недалеко отсюда, могу вас провести, я эти места знаю хорошо.
- Господи, - только и выдохнула Лена, - а сколько туда идти? Сейчас здесь опасно, немцев много, у нас в деревне живет их взвод, совсем сил нет. Многих забрали из деревни, увезли на работы куда-то, а куда не сказали. Я заболела тогда, воспаление легких, совсем плоха была, так меня оставили. Вот, пришлось волосы обстричь.
Лена скинула платок, без него она стала похожа на молодого худенького паренька.
- Часа три-четыре по тайным тропам. У меня отец был хорошим охотником, ходил на медведя в этих краях. Он и брал меня с собой. Вот я и запомнила все тропки. Но ведь вас будут искать в деревне…
- Подождите меня здесь, я быстро обернусь, оставлю листовки людям, которые ждут, а потом вернусь. Я не могу ждать больше.
- Хорошо. Вы как будете подходить, так селезнем закричите, я и узнаю вас.
- Ой, а я не умею…
- Это просто, – Ольга сложила губы в трубочку и, плотно прижав кулачок к лицу, издала утиный крик, – Попробуйте.
Лена взволновано повторила крик селезня.
- Ну, вот и хорошо, я буду ждать вас здесь.
Прошел долгий томительный час, Ольга прилегла на сухую, уже начавшую желтеть траву, ветерок мягко касался лица, лес был полон своими обычными звуками, пугающими только того, кто не умел их читать. И в этом живом многоголосье она услышала тоненький утиный крик.
Ольга вскочила.
- Это я, – запыхавшись, сказала Лена, – я готова.
- Все прошло хорошо? Вы сказали, куда пойдете?
- Я сказала, что пойду за черникой, ее много в этих местах.
- А что немцы?
- А у нас многие в лес ходят. Немцы потом сами же и едят то, что мы приносим.
- А если немцы хватятся?
- Бог даст, не заметят.
Так и пошли. Долго молчали.
- Скоро стемнеет, вы не боитесь? – спросила Ольга.
- А я многого теперь не боюсь. А вы любили когда-нибудь? Вот так, чтоб по настоящему?
Ольга задумалась. Да, был в ее жизни человек, который казался дорог. Но как-то все прошло мимо.
- Да, любила.
- А он?
- Не знаю, не сложилось.
- Еще успеете, вы вон какая красивая. Обязательно встретите свою судьбу, – заметила Лена.
Вдали загрохотало. Раскатистое эхо низко летящих транспортных немецких самолетов вновь напомнило, что они находятся на оккупированной территории и нужно быть осторожными.
- Сейчас выйдем к дороге, можем напороться на патруль или какой-нибудь тыловой отряд. Подождем.
Девушки затаились у дороги. Вдали раздался звук мотора и вскоре показался немецкий грузовик. Солдаты пели какую-то песню.
- Совсем не боятся.
- Тише, – предупредила Ольга. Грузовик проехал мимо, и все затихло. Подождали еще пять минут, потом встали и перебежали на другую сторону.
- Осталось немного. Там наверняка немцы. Придется ждать ночи.
Девушки шли еще около часа по лесу, Ольга быстро находила дорогу. Она уже узнала знакомую опушку. Совсем стемнело, полная луна залила лес серебристым светом, который удлинял тени деревьев, погружая мир в ночную дрему.
- Все, пришли. Дом стоит прямо у опушки. Может, повезет, и не нарвемся на немцев. Нужно спрятаться здесь пока.
Затаившись у края деревушки, девушки начали вслушиваться в ночные звуки. Деревня спала.
- Я пойду к дому, – сказала Ольга, – ждите.
- Я с вами.
- Нет, так нельзя. Если попадусь, то попадусь одна, а у вас останутся шансы найти ребенка. Ждите.
Ольга поползла к крайнему дому. Стало очень прохладно. Земля быстро остыла и охватывала все тело своей прохладой. Калитка была закрыта, но не заперта. Ольга аккуратно приоткрыла ее. «Безрассудство!» - только сейчас она поняла, какая опасность таится впереди. Сердце затрепетало. Захотелось бросить все и убежать. Девушка сжала губы и зашла во двор. Свет луны освещал огород. Собаки не было. «Странно!» - мелькнуло у нее в голове. Она тихонечко подошла к окошку. В доме было темно. Откуда-то издалека ветер принес запах гари. Ольга решилась и постучала в окно, тихо-тихо. Сердце совсем упало. В доме кто-то встал и зажег лучину. Дверь скрипнула.
- Кто здесь? – тихо спросил женский голос.
- Это я, вы помните меня? Я оставляла вам ребенка.
- Господи, миленькая, да как ты решилась то. У нас вчера были немцы. Забрали всех здоровых мужчин и ушли. Проходи в сени.
Ольга зашла в дом. Лучина выхватила из темноты взволнованное и постаревшее лицо женщины.
- Он жив?
- Жив, родненькая, спит.
- Я пришла с его матерью, она ждет в лесу.
- Как же так! – всплеснула руками женщина, - зовите ее в дом.
Ольга быстрым шагом, не помня себя от страха, дошла до опушки. Лена выскочила навстречу.
- Он жив?
- Жив, пойдемте, быстрее.
Они вдвоем добежали до дома. Дверь была открыта. В сенях горела лучина.
- Проходите, свет зажигать нельзя, привлечем внимание - сказала женщина, - подождите тут, я разбужу Сережку.
Она прошла в дом и через пять минут вышла с маленьким ребенком на руках.
- Он спит.
Лена кинулась к мальчику. Все ее лицо было залито слезами.
- Родной мой, радость моя, – зашептала она.
Мокрые слезы закапали на лицо ребенка. Он что-то произнес, но так и не проснулся.
- Мы должны идти, – сказала Ольга. К рассвету будем у вашей деревни, а там я вас оставлю. Меня тоже ждут.
- Да, конечно!
- Вот, возьмите, – женщина протянула Ольге сверток. Тут картошка, все, что есть. Тяжело сейчас, немцы забрали все.
- Спасибо вам!
- Храни вас Бог!
Быстро вышли из дома, добежали до леса.
- Дойдем до ручья и отдохнем немного, – предложила Ольга.
Ребенок спал. Быстро перекусили и двинулись дальше. Шли молча. Лена всхлипывала. Но время и путь казались легкими. Начало светать. Холодная роса сверкала на траве и кустах беззаботными искорками.
- Мама,– заплакал Сергей, – это ты?
- Да, солнышко мое, не бойся.
- Я так тебя ждал, где ты была?
- Я искала тебя все это время!
- А где папа?
- Он тоже тебя искал и уехал в далекие края, но скоро вернется к нам.
Подошли к деревне.
- Все, – сказала Ольга, – вы доберетесь до дома, а мне нужно возвращаться.
- Мы еще увидимся? – спросила Лена.
- Да, обязательно, а когда кончится война, мы соберемся все вместе и будем долго-долго радоваться счастью.
Так и расстались. Со слезами и надеждой на то, что жизнь скоро наладится и что не нужно будет вот так тайком пробираться по родным лесам.
Уже возвращаясь в свою деревушку, Ольга долго думала о том, какой странной и жестокой порой бывает судьба, но что даже в кромешном аду войны иногда происходят маленькие чудеса, совсем будничные встречи, которые кажутся чем-то сказочным. Она заплакала, так горько ей стало оттого, что ее родные и близкие не знают ничего о ней. Ей захотелось закричать в высоту о своих сокровенных желаниях, совсем простых, но таких несбыточных сейчас. Подвода ждала ее в условленном месте.
- Где ты была? – спросил молодой парень-провожатый.
- Далеко..
- Ты сошла с ума, я переволновался, думал все, напоролась на немцев.
- Нет…
- Так что случилось?
- Чудо. Не спрашивай меня не о чем сейчас, я очень устала.
- Хорошо, садись, поехали.
Молча двинулись в путь. Ольга заснула сразу и снилась ей ее родная деревушка, центральная улочка вся в цветущих яблонях. И родная мама.
После этих событий случилось многое. Деревушку сожгли, но Ольга успела уйти дальше в лес, где уже давно жили и воевали люди. Она попала в партизанский отряд, с которым прошла немало тяжелых километров войны. Были на ее пути и встречи и потери. Лену она больше не видела, но почему-то знала, что она и ее Сережка живы. А потом война стала другой. Каждый день приходили сводки о продвижениях наших войск, но уже обратно, к потерянным при отступлении родным краям. Дни были похожи один на другой, и казалось, что так будет длиться вечно: стоны раненых и визг пуль, не разбирающих, кто прав, а кто виноват в этой жизни. Но и эта война закончилась, а потом началась мирная жизнь, наполненная своими радостями и печалями.