К 100-ЛЕТИЮ МУЧЕНИЧЕСКОЙ КОНЧИНЫ ЦАРЯ НИКОЛАЯ ВТОРОГО И ЕГО АВГУСТЕЙШЕЙ СЕМЬ
ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ: ВМЕСТЕ НА ЗЕМЛЕ, ВМЕСТЕ И НА НЕБЕ
К 100-ЛЕТИЮ МУЧЕНИЧЕСКОЙ КОНЧИНЫ ЦАРЯ НИКОЛАЯ ВТОРОГО И ЕГО АВГУСТЕЙШЕЙ СЕМЬ
ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ: ВМЕСТЕ НА ЗЕМЛЕ, ВМЕСТЕ И НА НЕБЕ
ВСТУПЛЕНИЕ
В центре этой книги – Русь, наша любимая, удивительная, драгоценная Отчизна, лучше и краше которой нет на всем свете. Мы хорошо знаем ее историю, ее великих и славных мужей – полководцев, ученых, деятелей культуры, пастырей; мы хорошо знаем ее главные и значительные страницы, знаем и те эпизоды, когда Россия выглядела не самым лучшим образом и терпела поражения (а это бывало тогда, когда русский народ забывал о Боге); знаем, как русский народ может воспрянуть от греховного сна и стать народом-богоносцем; знаем и то, что враги наши – как видимые, так и невидтимые – делают все для того, чтобы погубить нашу страну.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Небесный веер
Глава первая. Р О Д Н И К
Лагутин приехал в эту небольшую, затерянную среди диких отрогов Саян деревушку всего на недельку-другую – навестить своих близких родственников. Кроме того, ему хотелось осуществить свою давнишюю мечту – написать несколько пейзажей, в которых Саянские хребты должны играть одну из главных ролей.
ВЕЛИКИЙ СЛАВЯНИН
(рассказ о жизненном и творческом пути черногорского митрополита, правителя и поэта Петра Негоша)
I
Недалеко от Цетинского монастыря, на горе Ловчен, находится мавзолей, в котором покоится прах одного из лучших сынов не только Черногории, но и всего славянского мира, мудрого правителя, духовного наставника своего народа, замечательного поэта - Петра Негоша. Это место знает каждый черногорец; сюда ежедневно прибывают автобусы с туристами и паломниками из разных стран Европы и Азии.
«Приносили к Нему детей, чтобы Он прикоснулся к ним; ученики же не допускали приносящих. Увидев то, Иисус вознегодовал и сказал им: пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие. Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него. И, обняв их, возложил руки на них и благословил их»
Евангелие от Марка, глава 10, стихи 13-16
ВСТУПЛЕНИЕ
Эта книга – о моем сыне. О его первом вздохе, первом крике, первой улыбке, первом шаге, первом слове – обо всем первом. И не только о первом, но и о дальнейшей его жизни – до пятилетнего возраста.
И даже о том, как я впервые о нем узнал, хотя он еще не родился.
Но лучше – обо всем по порядку.
Книга о наших православных братьях-славянах, живущих в Сербии и Черногории
Из всех народов, живущих на земле, самым близким, самым родным, самым верным является для нас, русских, народ сербский. О ком бы мы ни говорили — о болгарах, о греках, о киприотах — ни один народ не вызывает в наших сердцах такого сердечного, такого искреннего отклика, как этот. Нас объединяет, во-первых, живая вера во Христа, во-вторых, молитва друг о друге и, в-третьих, общность судеб.
ВЕРУНЯ
1.
Уже стемнело, а я все еще не знал, где буду ночевать. В храме не осталось ни одного человека, и я вышел за церковную ограду. У ворот стояла невысокая щуплая женщина; казалось, она кого-то поджидала.
-Не скажете, у кого можно переночевать? – обратился я к ней.
-Ну, как не скажу – скажу, - с готовностью откликнулась она, как будто меня и дожидалась. – А я стою и думаю: чего я стою? – продолжала женщина, разговаривая со мной как со старым знакомым. – Оказывается – вот зачем.
Павлу Лаврову исполнилось тридцать три года, когда научно-исследовательский институт, в котором он работал старшим научным сотрудником, упразднили. Нельзя сказать, чтобы он запаниковал (разговоры о закрытии института шли последние два-три года), но остаться без работы человеку семейному, у которого на руках двое детей, не очень-то приятно. Правда, тыл в некоторой степени был обеспечен (жене увольнение на работе пока не грозило), однако для Лаврова это служило малым утешением, тем более и зарплата у нее была небольшая.
Часовая мастерская находилась на первом этаже трехэтажного дореволюционного дома — между магазином галантереи и фотоателье. Я вошел внутрь — над дверью мелодично прозвенел колокольчик. Помещение было разделено невысокой стойкой на две неравные части: приемную и собственно мастерскую, занимавшую гораздо большую площадь. Навстречу мне поднялся плотный мужчина среднего роста, с улыбчивым добродушным лицом, его лоб пересекали глубокие морщины; на вид ему было не меньше шестидесяти.
— Слушаю вас, — обратился он ко мне так, как будто только меня и дожидался.
Я поставил на стойку будильник:
— Перестал звенеть.