Вы здесь

Любовь Кутковая. Произведения

Прощеное воскресенье

Солнце катилось на запад. А на его ярко-желтые лучи словно нанизывались маленькие белые облачка. Ветер менял их направление и казалось, что они порхают по просторному небу.

— Надо же, словно стайка белых голубей, — подумала я, любуясь безмятежно голубым небом.

Первые дни марта выдались ясными. Весна стремительно заявила о себе почерневшим плачущим снегом, вытаявшими прогалинами на асфальте, гирляндами сосулек на крышах домов. Ночью зима еще пробегала по городу, наследив замерзшими лужами, но днем солнце безжалостно уничтожало лед, а луж, лужек и ручейков становилось еще больше.

Сердце в черной косынке

На моем жизненном календаре – осень.

Весна и лето пролетели так быстро, словно их и не было. И только память все чаще и чаще безжалостно перелистывает, будто альбом с цветными фотографиями, те страницы, где молодость и счастье.

А сейчас, я дожила до такого момента, когда хочется поделиться с другими пережитым и выстраданным, наверное, потому, что именно сейчас я пытаюсь удержать сильный напор жизненного ветра.

Пишу это совсем не для того, чтобы вызвать к себе жалость. Ни в коем случае! Ох, как я этого не люблю! А только потому, что возможно кто-то, как и я прежде, позволил горю быть хозяйкой в своем сердце. И мое маленькое «эссе» поможет его оттуда прогнать.

Чудаки

«Чудаки», или ночные размышления

— Смотри, Клавка, опять эта чокнутая кошек пошла кормить, — громко сказала полная, неопрятно одетая, пожилая женщина своей собеседнице по лавочке возле подъезда.

 — Ну почему сразу чокнутая? — возразила ей Клавдия, женщина лет семидесяти, в чистом белом платочке и цветном ситцевом халате.

— Может, она животных любит.

 — Ну, раз она их так любит, завела бы себе дома одну кошку, как все нормальные люди. Так нет же, кормит всех приблудных.

 — Здравствуйте, соседи! — прервала их диалог молодая женщина, устало поставив две тяжелые сумки возле лавки.

 — Что, Надежда, скупилась? На твою ораву харчей много надо. Садись с нами, отдохни.

— Ой, тетя Зина, некогда отдыхать. Скоро мои сорванцы из школы придут. Да и дед еще некормленый. Готовить надо, — ответила Надежда и, оторвав свою ношу от земли, медленно стала подниматься по ступенькам.

Верую,помоги моему неверию

– Свободно? – спросила Анна у пожилой, опрятно одетой женщины.
– Да, да, присаживайтесь, – ответила та приветливым, спокойным голосом. – Если не возражаете, я с краю, а вы возле окошка.
Анна села на свободное место и посмотрела из окна автобуса.
«Я, наверно, последняя», – подумала она.
И словно угадав ее мысли, сидящая рядом женщина тихонько сказала: «Двоих еще нет. Они с детками. Подождем».
Через несколько минут пришли опоздавшие.
– Вы, наверно, первый раз в Святые горы? – спросила женщина, заметив нетерпение Анны скорее ехать.
– Да. Объявление на храме прочла. Давно мечтала, а все как-то не получалось.
– Когда работаешь, времени всегда не хватает, – женщина посмотрела на Анну добрыми, веселыми глазами. – Меня Зинаидой зовут. Я на пенсии уже десять лет, вот и езжу. В Святых горах много раз была, и все равно еду. Уж очень там хорошо.
– Я тоже пенсионер, скоро год, как не работаю. На пенсии по выслуге лет. Я бывший учитель.

Путь

Признайся сам себе в грехах
И отнеси признанье Богу,
Как труден этот первый шаг,
Но так узнаешь ты дорогу.

Дорогу очищения души,
Дорогу к вечной жизни и спасенью.
Ты в путь по ней отправиться спеши,
Проси у Господа на путь благословенья.

Он – свет на протяжении пути,
Живительный родник в мирской пустыне,
Привал, когда нет сил идти,
Страданье – пред поруганной святыней.

Господь – твоя надежда и причал,
Твой меч в борьбе с коварным самомненьем,
И маленький росток благих начал,
И бесконечный океан прощенья.

Признайся сам себе в грехах.
Пойми – как мало в тебе света.
Твое земное эго – враг,
В пути проси у Господа совета.

Крестик

Июльское знойное солнце наконец-то спряталось за дома. Изнуряющая дневная жара уступила место щадящему вечеру. Воздух стал чуть-чуть прохладнее. И в огромном дворе, с трех сторон окруженном десятиэтажными домами, возникло движение как бы очнувшейся жизни. Первыми появились молодые мамы с детьми. От радости, что вырвалась из душных бетонных клеток, детвора вмиг рассыпались по двору, не обращая никакого внимания на предупредительные окрики мам.

Мамы, по привычке сгруппировавших в маленькие «сообщества», обсуждали поступки детей, мужей, растущие цены, правительство, рецепты новых блюд и многое другое, о чем всегда судачат женщины, когда их собирается больше двух. Но при этом они не выпускали из поля зрения любимых чад, о чем свидетельствовали время от времени раздающие крики:
– Даша! Не забирай у девочки мяч!
– Никита! Куда тебя занесло? Слезь немедленно!

Что скажешь ты?

Что скажешь ты, когда придешь на Суд?
Что принесешь с собой – дела иль веру?
С кем ты сверяла жизненный маршрут?
И знала ли твоя гордыня меру?!        

         Что сделала ты для души, не тела?
         Светила, грела или тлела,
         Молилась, утешала, с кем скорбела,
         За скольких умерших кафизмы пела,
         Кому дала воды, кого одела,
         Легка ль твоя рука для милосердья дела? 

Где след твой на земле за прожитые годы,
А где хвалебные псалмы в дни непогоды,
И сколько раз уста твои молчали,
Что скажешь ты? Молчишь,
Пуста твоя сума, что ж ты грешишь?

Дорога на Голгофу

Кровавый след на камнях
от ног Его святых,
И крест тяжелый, к смерти,
а мысли о живых.
Кровавым потом залит
Его прекрасный лик,
А зло победу правит –
распятья близок миг.
Толпа стеною наглой
на всем пути стоит.
«Распни Его! Распни Его!» -
безумная кричит.
Один на муки брошен,
и рядом лишь враги.
А где же вы, апостолы?
«Им, Отче, помоги».
Лишь слезы женщин льются…
«Не плачьте обо Мне,
В грядущем отзовется
беда об этом дне».
Его глаза с любовью
в лицо солдат глядят:
«Прости их, Милосердный,
не знают, что творят».
И крик, и стон, и муки,
и вечная любовь,
К кресту прибиты руки,
и каплет наземь кровь.
Проходят дни и годы,
столетия летят,
Господь, страдая, верит:
«Возлюбят и простят».
Весной природа дышит -
Иисус собрался в путь,
Заблудшие сердца –
опять Себе вернуть.

Любовь распяли на кресте

Любовь распяли на кресте,
Любовь распяли.
А у подножья на хитон
жребий бросали.
И насмехалась толпа,
о, если б знала,
Кого распяла на кресте,
кого распяла?!
Ты не стояла в той толпе,
ты в ней сегодня,
И на твоих руках греховных
кровь Господня.
Ты гвозди поминутно бьешь
в Его запястья,
А Он … пробитыми руками
дарит счастье.
«Сними Меня с креста, сними,
Я твой Спаситель.
Прими любовь Мою, прими,
Я – искупитель.
Я у дверей твоих стою,
открой скорее,
К тебе в обитель Я войду
и обогрею,
Я научу тебя любить,
ты только слушай.
Покайся, перестань грешить,
открой Мне душу.
Земная жизнь тебе дана,
как путь спасенья,
И в сердце у Меня для всех,
на всех прощенье.
Я отстрадаю за тебя,
а ты – спасайся.
Приди ко Мне, приди, Я жду, раскайся».

Две чаши

«Иисус сказал ей в ответ: «Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек. Но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную». (Евангелие от Иоанна гл. 4 (13,14)

ДВЕ ЧАШИ
Одна…
Жемчужной гранью искушает,
Манит изяществом.
Напиток в ней.
И тонкий аромат прельщает,
Испить скорей.

Не блещет красотой другая,
Проста робота – грубые края,
Рисунка нет.
Лишь капелька живая
На дне, как свет.

И тянется рука к красивой чаще.
Не утолила жажду, вновь душа горит.
И только в Божьей капельке
Спасенье наше,
И страждущих, и жаждущих
Собою напоит.

Пламя маленькой свечи

Ветер рвал на части небо,
Перемешиваясь с снегом
Дождь хлестал, хлестал по крышам:
«Господи! Тебя не слышим»
Только боль да скрежет ночи.
Лед в душе. Вы зрите, очи,
Пламя маленькой свечи.
Ветер, тени, помолчим…
Каплет воск, и каплют слезы.
«Пожалей нас, грешных, Боже!»
Губим мир и в нем себя,
Не прощая, не любя.
Пьем из черного бокала
Зло тягучее до дна.
Дождь стучит, опять одна…
Мысли, словно злые осы,
Жалят, жалят, жизни просят:
«Что оставлю, с чем уйду?
Счастье, где ты? Не найду».
В темноте я жду рассвета
А вопросы без ответов…
Сердце шепчет: «Не кричи…».
Пламя маленькой свечи…

Прощенное воскресенье

Белый храм, купола золоченые,
Колокольный зовущий звон.
У весны – воскресенье прощеное,
У души – покаянный стон.

Запах ладана, слезы и пение,
Тихий треск горящих свечей.
И молитвы, сердечное бдение,
И раскаянный взгляд очей.

Вечер скромно присел на паперти,
В опустевшем храме темно.
На душе, как на белой скатерти,
Пятен нет – блаженство одно.

Цвет горя

Интересное свойство у памяти. Порой забываешь события, которые произошли совсем недавно, а то вдруг высветит кусочек прошлого. Да с такими подробностями, как будто это было вчера.

А было это восемь лет назад в одном из санаториев Крыма, куда мы с мужем впервые за многие годы совместной жизни приехали отдыхать вдвоем.

Радостное ожидание новых впечатлений не омрачал февраль, который доживал последние дни и злился то порывистым холодным ветром с мокрым снегом, а то мелким нудным дождем.

Мы энергично вливались в санаторную жизнь и отдыхали от семейного быта, житейских проблем, городской суеты – от всего того, что изо дня в день связывает нас по рукам и ногам, изматывает своей обыденностью и монотонностью и заставляет быть тем, кем ты должен, а не тем, кто есть на самом деле. Извечный вопрос: «А что скажут или подумают другие?» превратил нашу жизнь, для других, а не для себя.
И вдруг – целых 24 дня для себя!

К концу первой недели отдыха мы перезнакомились с соседями по столику в столовой, с отдыхающими в соседних номерах, медицинским персоналом и дежурными на этаже.

Ты не просил

Джип мчался по асфальту с зажженными фарами. Черные облака съели небо, и свет фар резал темноту. Дворники усердно трудились, очищая стекло от замерзающих капель дождя. Всматриваясь в дорогу, Игорь в который раз прокручивал в памяти встречу с заказчиком, пытаясь уловить тот момент, когда неудача перевесила чашу весов. Заранее были обговорены практически все условия сделки, и ниоткуда не дул ветер перемен. И вдруг, в решающий момент – отказ. Одно маленькое слово «нет» закрыло дорогу к большим деньгам.

«Почему? Что упустил? Где сбой и с кем?» – мысли прыгали и мешались, и он никак не мог сосредоточиться.

– Стоп! Трезво оцени ситуацию! – вслух дал себе команду Игорь.

Последнее время его фирма не имела крупных заказов, одна мелочь с мелочью за работу. Словно кто-то незримый уводил деньги прямо у него из-под носа.

– Неужели это старый «кусок сала» мне мстит? – неожиданно подумал Игорь, – А ведь, действительно, птица счастья улетела после того злополучного дня, когда Игорь сорвал сделку по оформлению торгового центра.

Купола

Голубое небо, голубое,
С кружевами белых облаков.
Чувство вызывает неземное
Яркость златоглавых куполов.

Солнце разыгралось в позолоте,
Блеск такой, что не поднять очей.
Так иконы в храмовом киоте
Ризами сверкают от свечей.

С высоты веками созерцают,
Словно наставляют нас, людей;
Что смотреть, как вороны взлетают,
Если в небе стая голубей.

Страницы