Он родился 15 января. Это, пожалуй, единственная точная дата, связанная с появлением на свет будущего классика Александра Сергеевича Грибоедова. Уже с этого самого момента история его жизни наполнена загадками и тёмными тайнами. Дело в том, что даже год рождения определить затруднительно. На памятниках и в энциклопедиях обычно указывают 1795 г. И в этом случае мы в этом году отмечаем круглый юбилей блестящего вундеркинда, который поступил в Московский университет в 11 лет, закончил его в 15, в 21 год начал писать свою гениальную комедию «Горе от ума». Однако есть сведения, что Грибоедов родился на пять лет раньше, в 1790 г. Тогда стоит почтить и не вполне круглую годовщину рождения человека скрытного, дерзкого, талантливого, но весьма циничного. Что из всего этого правда? Пожалуй, можно склониться к тому, что второй Грибоедов всё-таки более достоверен.
Гусар с бутылкой?
Начнём с того, что Александр Сергеевич не мог родиться 15 января 1795 г., поскольку 13 января того же года на свет появился его младший брат Павел, о чём есть запись в метрической книге московской церкви Успения на Остоженке. Собственно говоря, и сам классик это признал, но только в 1818 г. Тогда ему присвоили чин титулярного советника, который давал право на потомственное дворянство. А до этого огласка года рождения автоматически делала писателя незаконнорождённым, лишённым всех прав дворянина. Ведь его родители поженились только спустя полтора года после того, как у них появился ребёнок. Самое интересное, что при венчании вопрос о смене фамилии даже не стоял — и невеста, и жених прописывались по паспорту Грибоедовыми. Так как мать классика приходилась его отцу... троюродной тётей...
Дальше всё сходится — и учёба в университете, и война с Наполеоном, и служба в Дипломатическом корпусе, и написание «Горя от ума», и женитьба на мегрельской княжне Нино Чавчавадзе... Нет, всё-таки сходится не совсем всё. Биографы, как правило, упоминают о том, что «в грозу Отечественной войны 1812 г. Александр Грибоедов вступил в Московский гусарский полк графа Салтыкова, чтобы сражаться с армией Буонапартия». Каковы были сражения этого полка, можно узнать из донесений владимирского губернатора Супонева. Вот как полк отступал вглубь России: «В кабаках били окна, и двери, и стёкла, вино таскали в вёдрах, штофах, полуштофах, манерках и кувшинах. Всё, что там ни находили, брали себе без денег. Всего по городу и уезду в питейных домах и подвалах разграблено вина, водок, и стеклянной разной казённой посуды на 21 099 рублей». Учитывая цену денег (корова тогда стоила около 5 рублей), неудивительно, что «гусарский корнет Грибоедов заболел и остался во Владимире».
Странное дело — с гусарами в нашей литературе прочно ассоциируются Денис Давыдов и Михаил Лермонтов, но уж никак не Грибоедов. С дуэлями — Пушкин и Михаил Лермонтов, но опять-таки ни разу не Грибоедов. А тем не менее он всех их опередил! И в гусарстве, и в поединках. Хотя бы потому, что кавказская дуэль 1818 г. для него закончилась относительно успешно. Его противник, известный забияка Якубович, хотя и целил Грибоедову в живот, но попал в кисть левой руки. Якубович был рад и тому: «По крайней мере играть перестанешь!» — опыты Грибоедова с фортепианными вальсами уже тогда были известны. Будущий автор «Горя от ума», а ныне секретарь персидской миссии, ценя свой статус и не желая рисковать, хладнокровно целил в голову. Но промахнулся — «пуля прошла между ухом и шеей».
Дипломат без пушек
Об этой дуэли говорят скупо, о «гусарских подвигах» Грибоедова и вовсе предпочитают молчать. Единственное, о чём говорят с охотой, — о гибели статского советника, министра-резидента, а по-нынешнему — полномочного посла Грибоедова. Чин этот он получил за участие в составлении Туркманчайского мирного договора 1828 г., согласно которому армяне, жившие под тяжёлым гнётом персов, получили право переселиться в пределы Российской империи. Те же армяне, кого задерживали, могли рассчитывать на Грибоедова. Вот что он писал себе в качестве памятки для дипломатической работы в Иране: «На словах и в переписке не сохранять тона умеренности — персияне его причтут к бессилию. Угрожать им бунтом за бунт. Угрожать, что возьмём все их провинции в Южном Азербайджане». И главное: «Условия предварительных соглашений — уплата немедленно наличной суммы, возвращение всех наших пленных и тех, кто согласен принять российское подданство». Под последними как раз и понимались армяне. Ну а наличная сумма исчислялась 20 млн рублей. Неслабо?
А персы были готовы платить и больше. Но тут Грибоедову не повезло — под его защиту встали не только армянки, насильно взятые в гарем персидского шаха, но и армянин Мирза-Якуб, который «много лет был казначеем и главным евнухом, знал все тайны гарема и семейной жизни шаха и мог огласить их». Вот тогда в Тебризе, где находилась русская миссия, случился бунт. Но Грибоедов, чётко соответствуя своим памяткам, ответил на него как должно. Впрочем, причины его ответа кроются, как кажется, не в сфере дипломатии, а в литературе.
Комедия Грибоедова «Горе от ума». Бич для школьников, услада для литературоведов и историков, а для нормальных русских людей — источник вроде как народной мудрости: «Служить бы рад, прислуживаться тошно», «А судьи кто?», «И дым отечества нам сладок и приятен!» или того пуще: «Свежо предание, а верится с трудом!» Говорят, что именно она стала причиной смерти Александра Сергеевича в далёкой Персии. Вот подлинные слова московского актёра Щепкина: «Грибоедов мог спастись, но, давно обуреваемый болезненным самолюбием и не умея создать ничего равного гениальному „Горю“, давно мечтал о смерти и сам бросился в толпу мятежников и погиб, нисколько не сопротивляясь».
Один из первых классиков русской литературы стал первым из запрещённых авторов. «Горе от ума» впервые без купюр было издано только в 1862 г. — спустя 33 года после его гибели. А до этого Грибоедов был одним из самых дерзких диссидентов — его комедия переписывалась от руки и разошлась по России в количестве 45 тыс. экземпляров. А бессмертный автор басни про Ворону и Лисицу Иван Андреевич Крылов сказал юному стихотворцу: «Этого цензоры не пропустят».
Его убили не на дуэли. И здесь даже не было самоубийства... Его растерзали как посла Империи. Империи, интересы которой он защищал до последнего вздоха.
