І
Изучение истории запорожского (днепровского) казачества давно из узкой научной сферы перешло в более широкую — политическую, вопреки историческим фактам. Практически с последней четверти XVII в. стали появляться различные мифы о происхождении и роли запорожских казаков. Главным в мифологизации служило утверждение о том, что запорожские казаки, в отличие от остальных казаков, изначально имели украинские этнические корни, были большие демократы и поборники прав человека, покруче европейцев. А если истинные и набожные «защитники православных» от «неверных» татар и турок и промышляли разбоем, то только во имя благородных целей.
Первые «казацкие летописи», начиная с «Литописца» Самовидца (1673), Р. Ракушки-Романовского
Контрастом «казацким летописям» (по части героизации этих «промышляющих разбоем» в Причерноморье) являются сведения летописей южнорусских монастырей конца XVII в.: Добромильская, Мгарская, Межигорская, Подгорецкая, Черниговская, Густынская, Мотронинская, Сатановская, а также материалы «Келейного летописца» Д.С. Туптала (Дмитрия Ростовского) и «Записок, касающихся Киево-Печерской лавры» (1772). В них говорят, как правило, лишь о тех казацких «подвигах», которые принято заключать в кавычки: «И церкви руйновали и свещенников у церквах пекли»1.
В XIX в. запорожские казаки становятся основой теории о «великой украинской» нации. Элементы этой идеологии украинского сепаратизма, пропагандирующей принципиальное отличие украинцев от русского народа, как это ни парадоксально, в начале XIX века в Российской империи начали прописывать отдельные интеллектуалы, а затем даже профессора Санкт-Петербургского, Московского и Харьковского университетов. В условиях якобы тотальной цензуры в царской России их работы широко публиковались за государственный счет.
Так, императорское Общество истории и древностей Российских при Московском университете (под долголетним секретарством «украинского филолога-слависта» Осипа Бодянского) с 1846 по 1877 год выпустило 102 книги исторических трудов, от анонимной «Истории Русов» (1846) до «Народных песен Галицкой и Угорской Руси» Я.Ф. Головацкого (1877). Заметим, что материалы публиковались в «Чтениях в Обществе истории и древностей Российских» в разделе... истории Европы и Турции. Уже здесь мы можем обнаружить целый ряд спорных утверждений и позиций. Позже М.С. Грушевский все, что содержалось в трудах доморощенных украинофилов — от прямых фальсификаций до намеренных мистификаций исторических событий, творчески (на австрийские деньги) имплементировал в историю Украины-Руси2.
Парадоксально, но изначально солидная российская профессура снисходительно прощала и историческую брехню, и лакированную «бувальщину» про непростых, но героических сечевиков. Типичным примером может служить, например, изданный в
Мы не ставим цель скрупулезно анализировать все многочисленные байки, сложенные украинской историографией вокруг казаков, а попробуем остановиться хотя бы на некоторых моментах очень непростой истории днепровских казаков.
* * *
В арабских, турецких и китайских источниках первые упоминания о казаках в причерноморских и приазовских степях относятся к
Нет сомнений, что эта история самым тесным образом связана с татаро-монгольским нашествием на Русь и другие страны Восточной и Центральной Европы. Именно среди народов в составе Орды были и народы, которых называли казаками. И в самой Орде часть вооруженных конных воинов также называли казаками.
Татары установили тотальный контроль над всеми степными районами Восточной Европы вплоть до Дуная и Прута на западе, и никто не мог существовать на этих территориях, не подвергаясь насильственной ассимиляции в течение нескольких веков. После распада Золотой Орды в XV веке та часть народов, которая вела кочевой образ жизни в Северном Причерноморье, наверняка содержала и тюркскую составную в формировании днепровских казаков.
Казаков, в частности днепровских, в Русском государстве, Литве и Польше называли также черкасами. Уже первые письменные источники говорят о совместных набегах на Русь ордынских, азовских и черкасских казаков. Двоюродный брат известного «Байды» (князя Д.И.Вишневецкого) М.А.Вишневецкий (литовский князь, каштелян киевский, староста каневский, черкасский и любецкий) опустошал черниговский и стародубский уезды с отрядом черкасских казаков и аккерманских татар, пока не был разбит (1563) русским воеводой князем И.Щербатым4.
Практика называть часть казаков черкасами, в том числе и на Дону, существовала в России до ХIХ века. А казачий городок Черкасск (современная станица Старочеркасская) появился ещё в XVI веке. И более полутора столетий был столицей войска Донского. Является ли народность черкасов по происхождению адыгской, кавказской, тюркской или их смешением, вопрос до сих пор дискуссионный.
Вместе с тем двойственное название днепровских казаков-черкасов оставляет место для различных теорий их происхождения.
Вот как видел эту историю Н.М.Карамзин: «Торки и берендеи назывались черкасами; козаки — также, — ... приманили к себе многих россиян, бежавших от угнетения; смешались с ними и под именем козаков составили один народ, который сделался совершенно русским тем легче, что предки их, с десятого века обитав в области Киевской, уже сами были почти русскими. Более и более размножаясь числом, питая дух независимости и братства, козаки образовали воинскую Христианскую Республику в южных странах Днепра, начали строить селения, крепости в сих опустошенных татарами местах; взялись быть защитниками литовских владений со стороны крымцев, турков и снискали особенное покровительство Сигизмунда II, давшего им многие гражданские вольности вместе с землями выше днепровских порогов, где город Черкасы назван их именем»5.
Ряд исследователей связывают происхождение днепровских казаков с черными клобуками (черными шапками), известными в древнем Киеве в качестве тюркских вассалов русских князей, которые были расселены по реке Рось. Также в их формировании могли участвовать потомки печенегов, половцев и других кочевников этих территорий, близких к южным границам Руси.
Кочевой или полукочевой образ жизни днепровских казаков-черкас, а также противоречия их интересов с интересами крымских татар, ногайцев и других кочевников не способствовали интеграции казаков-черкас в тюркский субэтнос, формированию отдельной народности. Не последнюю роль в жизни казаков сыграла их относительная малочисленность, очень сложные для воспроизводства населения условия.
Но это не мешало им быть активными участниками совместных с татарами набегов на русские земли, Литву и Польшу, на купеческие караваны, пересекавшие причерноморские степи. Упоминаниям о грабежах, убийствах, продажи в рабство пленников нет числа. Так, в Луцке, на Волыни, «во время набегов казаков» было «вырезано около 40 тыс. жителей, город не возвращался уже к прежнему состоянию»6. А в течение XV и XVI столетий (начиная с 1453 года) Меджибож на Подолье (Хмельницкая обл.) неоднократно подвергался нападениям ордынских казаков7.
Кроме того, казаки несли охранную службу в черноморских колониях Генуи, а также активно пополняли дружины крымского хана.
После принятия золотоордынскими ханами мусульманства и крымские татары начали переходить в ислам. Этот процесс частично затронул и казаков.
По мере ослабления татаро-монгольского ига часть казаков (черкасов) возвращается жить на землю предков в бассейн реки Рось и прилегающие берега Днепра. К тому времени Литовское княжество уже получило в Орде ярлыки на данническое владение этими землями.
С возвращением черкасов в этих краях восстанавливаются старые и строятся новые укрепленные пункты (Черкассы, Корсунь, Канев и другие). Но поскольку значительная часть вернувшихся черкасов перешла в мусульманство, то и население города Черкассы в XV веке было в большинстве своем мусульманским.
Одновременно на эти земли приходит и русское население Юго-Западной Руси, пережившее монгольско-татарское нашествие в лесах Волыни и Полесья. Это, несомненно, способствовало постепенному переходу местных черкасов в православие.
Значительно ускорились процессы миграции казаков-черкасов после прихода в Северное Причерноморье турок-османов. Возникшее после распада Орды Крымское ханство почти сразу попадает в зависимость от Османской империи, которая к тому же в 1475 году захватила у Генуи и Южное побережье Крыма. Желание турок-османов установить контроль и над казаками, привыкшими к вольнице и грабежам всех и вся, обостряет их противоречия с новыми захватчиками.
В конце XV века на свои бывшие земли, ставшие к этому времени польско-литовской Украйной, возвращаются почти все черкасы, которые вели оседлый образ жизни за Поросьем, в днепровско-бугском клине. С этого времени черкасские казаки становятся известны в Польско-Литовском государстве и фигурируют в письменных источниках, связанных, в частности, с городом Черкассы.
Немного позже приняли решение уйти с насиженных мест и полукочевые перекопские (низовые) черкасы-казаки. Часть из них ушла на Украйну, другая часть попыталась закрепиться в районе днепровских порогов, где и стала постепенно возникать Запорожская Сечь.
Вот как о появлении в низовьях Днепра казацких укреплений упоминает, например, поляк Мартин Бельский. По его словам, казаки летом занимались промыслами по Днепровским порогам (рыболовством, охотой, пчеловодством), а зимой расходились по ближайшим городам, оставляя в этих местах нескольких вооружённых казаков8. Среди этих городов фигурировали Черкассы, Канев, что говорит о связи запорожских казаков с остальными черкасами.
Для днепровских казаков, ранее «грабивших» Польско-Литовское государство, и прежде всего жителей Юго-Западной Руси, теперь основным занятием становится участие в защите южных рубежей этого государства, пресекая набеги крымских татар и турок. Попытки последних продвинуться вглубь территории Польши и Литвы ослабевают. Но при этом без грабежей Крымского ханства дело не обходится. В 1527 году польско-литовскому королю Сигизмунду I на казаков жаловался крымский хан Саиб-Гирей: «Приходят к ним черкасские и каневские козаки, становятся над улусами нашими на Днепре и вред наносят нашим людям; я много раз посылал к вашей милости, чтоб вы остановили их, но вы их остановить не хотели»9.
Вот как описывает события тех лет Густынская летопись (Густынский монастырь находится на Левобережье Днепра вблизи города Прилуки): «Король Сигизмунд позвал в союзники на войну с Москвой хана Миндикерея с 40 тыс. татар. Но те, «положишася у Бузска, а загоны по Волыню и Подолю распустиша, везде огнем и мечом пусту деющей землю», взяв 50 тыс. пленных и ценности. «В сие лето начашася на Украйне козаки, — мстя хану, польский король «посла охотников с килька сот, пойде с ними аже под Белагород и тамо забра множество товара и коней, и овец татарских, и турецких»10.
Заслуги казаков, которые разместились на территории польско-литовской Украйны и фактически встали на пути набегов татар и турок, были замечены и отмечены польско-литовским государством. А.И. Ригельман отмечает, что король Сигизмунт I «одарил их вольностями и разными преимуществами и на то привилегией своею им подтвердил». В частности, во владение им были отданы Черкассы, Канев, Переволочная и крепость Чигирин11.
Так был начат процесс формирования из днепровских казаков особого военного сословия, позже ставшего украинским реестровым казачеством. В этой связи интересно, например, положение из решения польско-литовского Сейма от 1562 года, касающееся выплаты казакам ежегодного жалованья: «...дабы они могли содержать нарочитое число своего войска и готовы быть к защищению Польши, да и отдали им все пространство земель, которое лежит между реками Днепром и Днестром к татарским границам, кои были без них опустошены татарскими нападениями, дабы они там поселились городами, в которых бы им собраться всем, вообще»12.
Завершился этот процесс уже после Люблинской унии 1569 года. Польский король Стефан Баторий даровал казакам полное войсковое устройство, сословный социальный статус, город Трахтемиров и позволение селиться до самого Киева и Станислава (село на правом берегу Днепровского лимана в Белозерском районе Херсонской обл.). В 1572 году впервые было набрано на польскую государственную службу 300 человек реестровых казаков.
Сформированные Речью Посполитой в 1576 году десять казачьих территориальных полков носили названия городов Умани, Ладыжина, Богуслава, Корсуня, Черкасс, Канева, Чигирина, Переяслава, Полтавы и Миргорода. Такая форма военного территориального деления просуществовала на этих землях более 200 лет, включая период их нахождения в составе Русского государства.
С этого же года стали избираться гетманы с титулом «гетман его королевского величества Войска Запорожского и обеих сторон Днепра»13. Замысел назвать реестровых казаков Украйны «Войском запорожским» имел далеко идущие стратегические цели. Ведь запорожские или низовые казаки никогда не подчинялись Речи Посполитой и не получали за это от неё какую-либо плату, хотя зачастую и действовали с ее войсками сообща, в качестве наемников. Но поляки не оставляли надежд их подчинить, и король Стефан Баторий в 1578 году ради этого даже учредил клейноды (булава, бунчук и хоронгва): для гетмана Украйны и отдельно для запорожских (низовых) казаков.
ІІ
В первой половине XVI века Запорожская Сечь укрепилась настолько, что в неё начинают бежать русские (малороссийские) крестьяне с юго-западных русских земель, спасаясь от крепостного и национально-религиозного гнета Польши. Они селятся вместе с казаками, активно участвуя в совместных походах. Во время переговоров с Ногайской ордой московские воеводы отметили, что «на Поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни казаков, а и наших украин казаки, с ними смешавшись, ходят». «Ныне, государь, казаков на поле много; и черкасцев, и кыян, и твоих государевых, вышли, государь, на Поле изо всех украин», — доносил в Москву Ивану Грозному путивльский воевода14.
Днепровские казаки, несмотря на свою православную веру, постоянно совершали набеги и на единоверных Русского государства. Дашкевич Евстафий — литовский воевода, православный уроженец города Овруч, несколько лет пробывший на службе у великих московских князей, затем возглавил черкасских и каневских казаков в набеге крымского хана Мухаммед-Гирея на Москву (1521). В конце XVI века казаки активно мешали строительству воронежской крепости, которая перекрывала важнейшие пути от татарских набегов. В Смутные времена начала XVII века днепровские казаки были одними из организаторов авантюры по захвату московского престола Лжедмитриями. В 1618 году под атаманством безжалостного шляхтича Петра Сагайдачного казаки приняли участие в беспрецедентно кровавом походе под Москву польского королевича Владислава, в результате которого Русское государство почти на полвека потеряло исконно русские города Чернигов, Новгород Северский и другие.
Но идиллия любви с Речью Посполитой у казаков длилась недолго. С 1589 года начались распри. Что же послужило причиной?
После Люблинской унии (1569) Украйна из подчинения Литвы перешла к Польше, и на земли, которыми при литовцах фактически владели казаки-черкасы, началась польская экспансия. Польские магнаты заявили себя полноправными хозяевами края. Всюду размещались польские старосты, которые ни малейшим образом не считались ни с правами, ни с обычаями казаков.
Права казаков постоянно урезались. В 1590 году канцлер Замойский добился принятия в Сейме постановления о подчинении казаков коронному гетману, которое порушило их старинное право обращаться к королю напрямую, без посредников. Но особо острое недовольство вызвало уменьшение поляками количества реестровых казаков, т.е. тех, которые пользовались не только значительными владельческими привилегиями, но и ежеквартальным жалованием из государственной казны.
В
С этого времени пути реестровых казаков и запорожцев стали расходиться. Городовые реестровцы и сечевые низовцы в скором времени оказались по разные стороны баррикад: одни были на стороне поляков, другие выступали против.
Новый разрыв между реестровыми казаками и запорожцами случился уже при гетмане Черном. Запорожцы захватили этого ставленника польского короля и казнили. Затем запорожцы кошевого атамана Тараса Трясило на реке Альте разгромили польский отряд. К этому восстанию запорожцев в 1630 году присоединилась и часть реестровых казаков. Большие потери вынудили поляков пойти на попятную и согласиться расширить численность реестровых казаков до 8 тысяч, пообещав не привлекать к ответственности участников восстания.
В 1637 году запорожцы во главе с атаманами Павлюком, Скиданом и Дмитрием Гунею опять пришли на Украйну. Их активно поддержали казаки из Канева, Стеблиева и Корсуня как состоявшие, так и не состоявшие в реестре. И хотя количество восставших увеличилось до десяти тысяч человек, они, потерпев поражения под Кумейками и Мошнами, опять вернулись в Сечь. Подавили поляки и казачье восстание на Левобережье под руководством Острянина и Гуни в 1638 году.
Поляки набрали на Украйне новых реестровых казаков, вместо ушедших в Запорожье после поражений 1638 года. Было сформировано только шесть полков (Переяславский, Каневский, Черкасский, Чигиринский, Белоцерковский, Корсунский), каждый из которых насчитывал лишь по одной тысяче человек. При этом командиры полков назначались из родовитых шляхтичей, а остальные чины — полковые есаулы, сотники и ниже их по должности — избирались казаками. Казаки, не попавшие в реестр, отдавались под власть местных панов.
Главной причиной поражений запорожских казаков в борьбе с поляками было то, что их поддерживала в лучшем случае лишь часть реестровых казаков, но на выручку им практически не шел никто из русских (малороссийских) крестьян.
В первые десятилетия XVII века продолжилось переселение русских крепостных крестьян поляками с запада на Украйну, а после захвата в 1618 году ряда русских земель — и на Левобережье Днепра. К 1638 году по обе стороны Днепра выросло до тысячи новых поселений, распланированных французским инженером Бопланом. Программа тотальной колонизации поляками этой части Юго-Западной Руси с помощью русских (малороссийских) крестьян до сих пор надлежащим образом не оценена ни историками, ни этнографами.
Казаки, мягко говоря, не питали особой любви к русским (малороссийским) крестьянам, которых массово привозили на Украйну с собой польские паны в основном с Волыни и Подолья. Изначально казаки от них держались обособленно. Ведь крестьяне, в отличие от свободных казаков, были холопами своих панов, крайне зависимыми и практически бесправными. К тому же крестьяне этнически отличались от казаков-черкасов, хотя последние уже достаточно и обрусели.
Крестьяне платили казакам тем же. Фактически до середины XVII века во всех казачьих восстаниях они были на стороне поляков.
При таких условиях вряд ли убедительными выглядят утверждения украинских историков, что накануне воссоединения Малой и Великой Руси запорожские казаки были отдельным украинским этнонациональным образованием, не говоря уже об украинской этнической территории земель запорожского (днепровского) анклава.
Славяне не преобладали в днепровском казачестве. Постепенно запорожские казаки становились многонациональными, но все равно русские среди них составляли меньшинство. Если реестровых казаков называли ещё и украинскими, то это означало лишь привязку к окраинной местности — Украйне и не несло совершенно никакой этнической нагрузки. Их еще могли называть черкасскими, каневскими и т.п. казаками. Это только потом, 300 лет спустя, абсолютно искусственным образом по названию этого отдельного края назовут подобным образом (украинцами) и его жителей. Так у малороссийского этноса, сформировавшегося на основе русского населения всей Юго-Западной Руси в условиях тюркско-казацкого и польского воздействия, украли культурно-историческое имя, подменив украинским.
Теперь ещё об одной мифологеме, которую связывают с запорожским казачеством.
Как любое формирование, основным занятием которого был грабеж, Запорожская Сечь не терпела строгой системы управления. Здесь главарей выбирали сами участники этого «промышляющего разбоем» сообщества. Если вожак не нравился, его тут же сменяли, а могли и просто убить, что и бывало не раз. Естественно, что при организации набегов и грабежей происходило распределение функций и назначение ответственных и мелких командиров. Но после окончания похода это распределение должностей, как правило, уже не действовало. Но если реестровых казаков полякам удавалось подчинить и даже загнать в какую-никакую организацию, пусть и в виде военных полков, то у запорожцев процветала вольница.
Возникает вопрос? Можно ли такую организацию считать государственной формой правления, в частности республикой? Вряд ли. Но почему-то у русских историков изначально доминировал идеалистический подход к социальному устройству Запорожской Сечи, находя его в военно-административном и даже политическом отношении близким к республиканскому. А уже потом мысль о демократизме запорожских казаков будет доведена до абсурда украинофильскими историками.
Контролировали ли запорожские казаки какую-либо территорию? Да, за территорией, на которой часто менялись центры низового казачества, закрепилось название Запорожская Сечь. Но этот контроль был всегда временный. Зимой, например, большинство сечевиков разбредалось куда угодно, чтобы пережить холодное время года. Когда их выбивали с одного места, они перебирались в другое. Благо, что по Днепру было много порогов и островов. Поэтому говорить о какой-то территории запорожского казачьего государства тоже не приходится.
В целом никаких атрибутов, свойственных государству, не было, начиная с территории, народа, который бы воспроизводил себя, а не был в основном беглым, организации управления обществом и т.п.
В 1648 году, когда казаков поддержали широкие русские (малороссийские) крестьянские массы, а их восстание серьезным образом зашатало всю Речь Посполиту, они установили контроль за частью малороссийских территорий. Но и тогда, как и никогда ранее, казаки не претендовали на создание отдельного государственного образования. Нет никаких документов, подтверждающих это. Они претендовали только на привилегии, которые полагались реестровым казакам в рамках Речи Посполитой или на худой конец под властью турок. Даже крестьянские массы были для них попутчиками в решении этой задачи.
Более того, не получив поддержки крымских татар и турок, начав проигрывать полякам сражение за сражением, запорожцы оказались у разбитого корыта. Но даже в этих крайне тяжелых для себя обстоятельствах они до самого конца надеялись, что, в конце концов, сумеют договориться с поляками. Хотя весь опыт предыдущих казацких восстаний первой половины XVII века наглядно показывал обратное, что все, как и прежде, для них закончится плачевно. Но тут на выручку пришло Русское государство.
Правда, казаки опять засомневались. И только под давлением русских народных православных масс и настойчивости гетмана Богдана Хмельницкого казацкая старшина со всем народом присягнула на верность русскому царю. В последующем Русскому государству пришлось вести длительную войну с поляками, чтоб отвоевать хотя бы часть земель, где жило русское население.
Не все сегодня отдают должное последовательной позиции русского царя, благодаря которому на этих землях была создана автономная область — Гетьманщина, где казакам были сохранены не только их привилегии, но и легализована казацкая старшина как владельческо-управленческий слой русского государства. Более того, в условиях, когда русская шляхта фактически окатоличилась и воевала на стороне поляков, именно запорожские казаки стали привилегированным классом и правящей элитой формируемого малороссийского народа. Практически вся она в дальнейшем получили дворянство.
В целом, подводя итоги, нужно сказать, что, несмотря на сложные русско-польско-турецко-татарские исторические взаимоотношения, запорожские казаки, бесспорно, сыграли одну из важнейших ролей в деле воссоединения Малой и Великой Руси, Юго-Западной Руси с Россией.
ПРИМЕЧАНИЯ:
- Сборник летописей, отн-ся к истории Южной и Западной Руси, изд. Комиссией для разбора др-х актов, состоящей при Киевском, Подольском и Волынском генерал-губернаторе. Киев.Тип. Г.Т.Корчак-Новицкого. 1888. 391 с. с.239.
- ЧОИДР. М. Университетская тип. 1846. Кн.1. 209 с. С.
65-95; ЧОИДР. М. Университетская тип. 1877. Кн. 2. с. 654. С.373-440. - ПСРЛ. Т. 8. Продолжение летописи по Воскресенскому списку. СПб. Тип. Эдуарда Праца. 1859. 302 с. С. 5; 153; 223; 224; 226; 227; 232; 237; 238; 240.
- Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия. В 2 т. Т. 1 А-М. Авт.- сост. В.В. Богуславский. М. Олма-Пресс. 2003. 784 с. С.
184-185. - Карамзин Н.М. История государства Российского. СПб. Изд. А.Смирдина. Т. 5. 1852. 780 с. С. 392.
- Военнo-статистическoе oбoзрение Рoссийской Империи. Волынская губерния. Т.10. Ч.3. С.-Петербург. Тип. Генштаба. 1850. 239 с. С.144.
- Городские поселения в Российской империи. Т.4. Подольская губерния. Полтавская губерния. Тавричевская губерния и Керчь-Еникольское градоначальство. СПб. Тип. К. Вульфа. 1864. 805 с. С. 109.
- Kronika Polska Marcina Bielskiego. T. 8. Warszawie. 1832. S. 233.
201-202 s. См.: Щербак В.О. Українське козацтво: формування соціального стану. Друга половина XV — середина XVII ст. К. Видавничий дім «КМ Academia», 2000. 300 с. - Костомаров Н. Собрание сочинений. Спб. 1902. Кн 4. С. 17; Соловьев С. История России c древнейших времен. Т. 5. С 359.
- ПСРЛ. Т. 40. Густынская летопись.
1-е изд. СПб. Дмитрий Буланин. 2003. 201 с. С.146-147. - Рігельман О. І. Літописна оповідь про Малу Росію та її народ і козаків узагалі. К. Либідь. 1994. 768 с. С.51.
- Рігельман О. І. Літописна оповідь про Малу Росію та її народ і козаків узагалі. С. 58.
- Реестровые казаки // Энциклопедия казачества. М. Вече. 2007. 357 с.
- Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия. В 2 т. Т. 1 А-М. Авт.-сост. В.В. Богуславский. М. Олма-Пресс. 2003. 784 с. С. 372.
